Бенжамин слышит звук двигателя через опущенные окна, и за поворотом появляется Нильс на своем мопеде. Бензобак сияет на солнце, он быстро обгоняет их, грустный и одинокий, сворачивает на узкую посыпанную гравием дорожку, связывающую дом с реальностью. Он возвращается со своей смены в магазине. Взгляните-ка! Между деревьями бегут Бенжамин и Пьер, они заблудились в лесу, испуганно и сосредоточенно прислушиваются к звуку мопеда, надеясь попасть домой.
Автомобиль приближается к холму, на котором солнце по вечерам всегда ослепляет водителя, забравшегося на его вершину. Бенжамин снова видит себя. Он стоит прямо возле дороги, мальчик с худенькими ногами, в коротеньких шортах, футболки на нем нет. Мамы несколько дней не было, она работала, и Бенжамин в одиночку вышел встречать ее к дороге. Мальчик встречается взглядом с Бенжамином, когда тот проезжает мимо, безразлично оглядывает незнакомца и снова пристально вглядывается в вершину холма – он ждет свою маму.
Вот они, один за другим, все мальчики, которые были им.
Бенжамин и братья почти приехали, они сворачивают вниз на лесную дорожку. Он вспоминает последнее утро, которое они провели здесь, через неделю после несчастья. За завтраком детям внезапно сообщили – мы едем домой. Неожиданно. На пол гостиной выложили большие дорожные сумки. Папа ходил повсюду, отключая электричество. Он положил в багажник последнюю сумку и пошел проверить, закрыта ли дверь, а мама зажгла сигарету и присела на капот. Она курила, глядя на озеро. Бенжамин подошел к ней и попытался забрать сумочку, которую она положила у ног, но она махнула рукой, и Бенжамин просто остался стоять возле нее. Мама взглянула на Бенжамина, а потом снова перевела взгляд на воду.
– В тот день, когда это случилось, – сказала мама и стряхнула пальцем пепел с сигареты, – я проснулась и не смогла больше заснуть. Я лежала в постели и решала кроссворд…
Она показала пальцем на небо.
– Внезапно лампа на потолке погасла. Я удивилась и взглянула на нее. Что случилось? А потом она снова зажглась.
Мама тихо покачала головой.
– Я об этом больше и не вспоминала, а вот теперь я все понимаю.
Она засмеялась.
– В этом даже есть что-то красивое. Словно последний привет, словно прощание. Все погасло, и ее не стало.
Мама подошла к сараю, затушила о стену сигарету, засунула недокуренный бычок в пачку и села в машину.
Было заметно, что никто здесь уже давно не ездил. Колея заросла высокой травой, ветки кустов царапали кузов, машина наезжала на корни деревьев то одним, то другим колесом. И снова на узкой дорожке Бенжамин увидел старый «Вольво-245», набитый вещами до предела – семья навсегда покидала свой летний дом. Он видит за рулем отца, мать сидит возле него, уставившись на дорогу. А за ними сидят три брата, близко, плечом к плечу. Бенжамин сворачивает вправо, чтобы дать машине проехать. Он снова видит себя, мельком, просто контур мальчика на заднем сиденье. Его внимательный, грустный взгляд, следящий за всем, что происходит и в машине, и снаружи. «Вольво» минует Бенжамина и поднимается по холму, он следит за ней в зеркало заднего вида, пока та не исчезает из вида. Он поворачивает в последний раз, и вот уже в лесу виднеется красный деревянный дом. Он видит заросший двор, смотрит на высоченные ели, из-за которых домик кажется совсем крошечным. Высокая трава шелестит под днищем автомобиля. Он подъезжает прямо к погребу и заглушает мотор. Какое-то время братья сидят в машине и разглядывают все вокруг.
Вот они и вернулись.
Часть 2По ту сторону грунтовой дороги
Глава 1410:00
Бенжамин смотрит на электропровода, висящие над Европейским шоссе. Черные линии за окнами машины медленно опускаются в лето, потом поднимаются вверх и там, на самом верху, крепко вцепляются в огромные стальные башни, стоящие по краю дороги в ста метрах друг от друга, чтобы снова нырнуть вниз, к простирающимся под ними полям.
Он смотрит на электропровода.
Однажды у Бенжамина возник пожар из-за электричества. Ему удалось потушить его, но все-таки пришлось вызывать электрика и устранять короткое замыкание. Мастер стоял в коридоре и откручивал крышку электрощитка, чтобы добраться до проводов. Он знал свое дело и всего за несколько секунд снял изоляцию, держа все винтики в огромном сжатом кулаке. Ему нужно было двигаться дальше, он принялся за следующий участок, и в этот самый момент из-за сквозняка громко хлопнула дверь на кухню, электрик не смог сдержаться – он выронил все, что сжимал в кулаке, и вытянул руки перед собой, словно защищаясь от направленного на него пистолета. Бенжамин удивился. Пока электрик собирал разлетевшиеся по полу винтики и инструменты, Бенжамин спросил его, что произошло.
– Профессиональная привычка, – сказал он. – Как только электрик слышит громкий удар, он выпускает все из рук.
Боится удара током. В детстве Бенжамин не боялся электричества. До тех пор, пока электричество не стало причиной несчастья. За бассейном был конный двор, и после тренировки по плаванью, когда все дети возвращались в школу, Бенжамин подошел к электрическому забору, окружавшему пастбища. Он долго стоял там и смотрел на тонкие провода и желтые предупредительные таблички, на которых была нарисована рука, касающаяся забора, и красные молнии, разлетающиеся от нее во все стороны. Он протянул руки к проволоке, словно хотел испытать себя, держал их над ней, не прикасаясь, а потом резко схватился за нее. По руке до самой подмышки пробежал ток, потом все прошло. Он помнит, что ощутил какой-то удивительный подъем. Казалось, ток пробудил в нем неведомые силы, он ощутил толчок, когда ток проходил сквозь него, ему показалось, что он услышал голос, шептавший: «Беги!»
Пьер быстро едет по шоссе, все время в левом ряду. Когда ему приходится снижать скорость, например из-за каких-то туристов, наслаждающихся дорогой, он откидывается назад всем телом и громко сигналит, отгоняя остальные машины в среднюю полосу, где им самое место. А Пьер снова разгоняется, двигатель вращается, набирая обороты, – абсолютно здоровый звук.
– Еда! – внезапно кричит Пьер, указывая на дорожный знак на горизонте.
– Наконец-то, – бурчит Нильс с заднего сиденья.
Все рестораны быстрого питания выглядят одинаково. У работников на груди золотые звезды – у кого-то несколько, а у кого-то ни одной, так что всем сразу понятно, кто молодец, а кто не очень. Все с именными значками, кроме, на удивление, молодого директора ресторана; он, как курица-наседка, ходит за кассами, ругает своих тупых сотрудников, нервно бросается исправлять какие-то неполадки, иногда останавливается и с вымученной улыбкой смотрит на посетителей.
Они заказывают гамбургеры и картошку фри и садятся за один из столиков рядом с выходом. Нильс достает телефон.
– Мне приходится разгребать все то дерьмо, которое вы заварили, – говорит он. – Думаю, полиция нас уже ищет.
– Да ну! – смеется Пьер.
– Вот тебе и да ну! – говорит Нильс. – Все очень серьезно.
Нильс выходит, Бенжамин видит, как он стоит на парковке на ветру, прижимая трубку к одному уху и зажимая ладонью другое, чтобы заглушить шум шоссе. Пьер вываливает картошку в коробку от гамбургера и расставляет рядышком баночки с кетчупом: если одна закончится, наготове другая.
– Если честно, я не думал, что мы когда-нибудь вернемся, – говорит Пьер.
– Да уж, – отвечает Бенжамин. Но у него сразу же появляется мысль, и он поднимает глаза на брата. – А почему?
– Ну, из-за несчастья, – говорит Пьер. – Тебе пришлось нелегко.
Бенжамин смотрит, как быстро ест Пьер. Он опускает в кетчуп сразу три кусочка картошки, они тяжелеют и наклоняются, как тюльпаны, когда он кладет их в рот.
– Я все еще не понимаю, – говорит Пьер. – Почему тебя ударило? Ведь током бьет тогда, когда к чему-то прикасаешься. А ты ведь ничего не трогал!
– Я тоже не понимал, – говорит Бенжамин. – Десять лет я не знал, что тогда произошло. И вот недавно мне рассказали.
– И что же случилось? – спрашивает Пьер.
И Бенжамин рассказывает Пьеру про электрическую дугу. В некоторых местах электрическое напряжение так велико, что наэлектризованным становится сам воздух. Он нагревается на несколько тысяч градусов, и наконец температура достигает таких высот, что наступает разрядка, которая напоминает удар молнии.
– Так и произошло? – спрашивает Пьер.
– Да. Электрики, которым я об этом рассказывал, удивлялись, что я не умер.
– Ты говорил с электриками?
– Да. Со многими.
– Зачем?
– Хотел разобраться, что произошло.
Пьер качает головой и смотрит на Нильса, тот отошел подальше и стоит на небольшой полянке, отделяющей парковку от восьмиполосного шоссе.
– Ты знаешь, сколько случаев удара током регистрируют в электрической компании ежегодно? – спрашивает Бенжамин. – Пятьдесят. А знаешь, сколько случаев на самом деле происходит, по мнению сотрудников компании? Больше двадцати тысяч. О них просто никто не сообщает. И знаешь почему?
– Стыдно.
– Именно. Стыдно. Они ведь электрики. Они должны уметь обращаться с электричеством.
– Невероятно, – говорит Пьер и откладывает гамбургер со следами зубов, словно от крысиного укуса. Он достает картошку, впивается в нее, словно в соленые ребрышки, а потом кладет оставшийся кусочек, который держит в руке, на салфетку на столе. Бенжамин видит, что на салфетке уже скопилось много таких огрызков.
– Почему ты не доедаешь? – спрашивает Бенжамин.
– Противно, – отвечает его брат. – Пальцы грязные, на них черт знает что.
Бенжамин смотрит на Пьера, видит, как он один за другим избавляется от остатков картошки, и внезапно его охватывает чувство глубокой жалости к своему брату. Он понимает, что эта кучка картофельных огрызков на столе значит, что и у Пьера что-то болит, что и у него есть своя история. Бенжамин всегда удивлялся, как Пьеру удалось пережить детство без травмы. Казалось, что его ничто не затронуло, что все события прошли мимо него – или даже сделали его сильнее? Но теперь, видя, как брат складывает недоеденную картошку в кучку на столе, Бенжамин впервые что-то замечает, ведь тот, кто не может положить в рот то, что держал своими же руками, вряд ли живет в гармонии с собой. В установившейся тишине воскресают звуки ресторана. Стучит аппарат, выбрасывающий в бумажные стаканчики лед. Сушилка для рук в туалете то гудит, то замолкает. Каждый раз, когда новый посетитель открывает дверь, шумит шоссе. Кто-то заказывает мягкое мороженое, и включается моторчик, звук – низкий, похожий на нижние клавиши пианино, и Бенжамин снова в трансформаторной будке стоит перед стеной из трубок. От этих картинок он пытается избавиться уже много лет, и иногда они исчезают, но он знает, что они обязательно вернутся. Каждый раз, услышав громкий неожиданный звук, он думает о том взрыве. Например, в туалете самолета, когда захлопывается воздушный шлюз. Сильный свет вызывает такой же эффект. Зимним вечером на шоссе, если Бенжамин попадает в дальний свет встречного автомобиля, его на какое-то время парализует, он вспоминает последнюю секунду, побелевшую перед взрывом комнату. Прохладный пол во влажной темноте, на котором он очнулся и пытался сориентироваться, щурясь от света.