Братья заходят в крематорий; маленькое помещение напоминает ресепшн отеля, только за стойкой никого нет. Пьер нажимает на кнопку звонка, и где-то вдали раздается звук. Бенжамин оглядывается – ему кажется, что он находится одновременно и в рабочем, и в частном помещении, и в офисе, и на веранде кафе: на стойке лежат раскрытый календарь и погрызенные ручки, на стене висит фотография хоккейной команды. Из внутренних помещений крематория появляется мужчина – сразу заметно, что здесь со смертью работают совсем иначе, чем в похоронных бюро, где стройные агенты в костюмах наливают кофе безутешным вдовам. Мужчина идет, позвякивая ключами, он одет в джинсы, которые когда-то, по всей видимости, были синими.
– Мы приехали забрать урну с прахом нашей матери, – говорит Нильс, доставая из портфеля бумаги и раскладывая их на стойке; одну из них он протягивает мужчине, который начинает вбивать что-то в компьютер.
Тишина.
– Да, да, – говорит он. – Вот она, да. Вы же заказывали захоронение на сегодня? Во второй половине дня?
– Нет, все изменилось, – говорит Нильс. – Я звонил вам сегодня утром и отменил захоронение.
– Странно, – говорит мужчина. – У меня нет никаких отметок.
– Мне все подтвердили.
Мужчина набирает еще что-то в компьютере, наклоняется, чтобы рассмотреть что-то на экране. В соседней комнате работает радио, а чуть дальше слышен шум, похожий на выстрелы из пистолета в ангаре, а потом громкие голоса. Бенжамин представляет себе сотрудников, столкнувшихся с непредвиденными сложностями: гроб слишком большой и не помещается в печь.
– С кем вы разговаривали, когда звонили? – спрашивает мужчина за компьютером. – Точно не со мной.
– Не помню. Но это было совсем недавно.
– Вот как, – говорит мужчина. – Не понимаю.
Нильс снова роется в бумагах, достает еще один документ, который выкладывает на стойку.
– Вот заявление в районную администрацию о том, что мы отменяем захоронение мамы и хотим забрать урну. Я его заполнил и отправил по почте сегодня утром.
Мужчина за стойкой, не трогая документ, наклоняется над ним и читает его.
– Это не заявление, – говорит он. – Это прошение. Вам нужно получить разрешение районной администрации.
– Что?
– Нельзя просто прийти и забрать урну. Вы отправляете прошение, где указываете, что хотите развеять прах лично, пишете, где именно будете это совершать, прикладываете карту местности или моря. Районная администрация рассматривает ваше прошение, и примерно через неделю вы получаете подтверждение.
– К сожалению, мы не можем ждать неделю. Мы должны сделать это сегодня.
– Я не могу выдать вам урну без разрешения администрации района.
– Посмотрите, пожалуйста, на документы. Вы увидите, что мы не просим ничего необычного. У нас просто очень мало времени.
– Есть такая пословица, – говорит мужчина и кладет документ в папку. – Каждому делу свое время, а одному – в особенности. Когда имеешь дело со смертью, спешка ни к чему.
Нильс посмеивается. Он аккуратно складывает бумаги обратно в портфель и закрывает его.
– Дело вот в чем. Сегодня мы должны были захоронить прах мамы. А вчера мы с братьями были в ее квартире, хотели посмотреть, есть ли там что-то ценное, что мы могли бы забрать. Потом мы запустим туда уборщиков, которые все выбросят. В верхнем ящике маминого письменного стола мы нашли письмо, озаглавленное: «В случае моей смерти…»
Он снова открывает портфель и достает конверт, передает его мужчине.
– Все можете не читать, но прочтите здесь.
Он показывает на последний абзац.
– Здесь мама четко и ясно пишет, что не хочет, чтобы ее здесь хоронили. То есть она не хочет, чтобы мы провели те похороны, на организацию которых я потратил последние две недели. Я, как никто, хочу похоронить ее сегодня после обеда, но сейчас мы пытаемся выполнить ее последнюю волю. Поэтому нам нужно отменить сегодняшнее захоронение. И забрать урну.
Мужчина читает, шевеля губами.
– Ой, – говорит он. – Представляю, как вам непросто пришлось.
– Да, – отвечает Нильс. – Ночь была длинной.
– Могу себе представить, – говорит мужчина, возвращая письмо Нильсу. – Мне очень жаль. По закону я не могу отдать вам урну.
Он опирается руками о стойку. Закатанные рукава рубашки открывают старые расплывшиеся татуировки.
– Речь идет об уважении к усопшим, – говорит мужчина.
В комнате становится тихо. Нильс смотрит на портфель, лежащий перед ним. Пьер шагает вперед, вставая у стойки прямо перед лицом служителя. Бенжамин сразу все замечает – положение тела Пьера изменилось, шея утоплена в плечи, голос словно застрял в глотке.
– А можно нам хотя бы взглянуть на урну? – спрашивает он.
– Да, – говорит мужчина. – Это можно устроить.
– Где она находится?
– В хранилище. Минутку.
Мужчина набирает что-то в компьютере, бормочет себе под нос какие-то цифры, запоминая их, и уходит, Бенжамин слышит звон ключей в одной из задних комнат, затем мужчина возвращается. Урна сделана из зеленой меди. Она гладкая и округлая, на крышке ленточка с именем. Мужчина ставит урну на стойку, а дальше все происходит очень быстро. Пьер хватает урну и передает ее Бенжамину, бросается на стойку, перепрыгивает ее, сбивает служителя с ног и садится на него сверху.
– Крыса, – бормочет он.
Мужчина вертится и гримасничает, пытаясь выбраться, но Пьер держит его очень крепко, упираясь рукой в его шею.
– Что за черт, Пьер! – говорит Нильс. Он смотрит на брата, потом резко хватает портфель, разворачивается и выходит. – Сумасшедший дом! – бормочет он себе под нос, открывая дверь.
Бенжамин застыл. Он видит, как выходит Нильс, но не может последовать за ним. Он видит, как Пьер нападает на служителя крематория, но не может вмешаться. Он может только стоять и наблюдать за теми невообразимыми событиями, которые разворачиваются у него перед глазами. Он видит ярость Пьера. Он не знает, что она означает, не чувствует ее масштаба, не знает, на что сейчас способен его брат. Пьер уперся коленом в спину мужчины и наклонился к нему, шепча:
– Наша мать умерла.
– Отпустите меня! – кричит мужчина.
– Заткнись! – ревет Пьер. – Наша мать только что умерла. А ты говоришь, что мы не имеем права получить ее прах?
Пьер крепко держит служителя, тот делает слабые попытки вырываться, уткнувшись лицом в пол. Потом сдается окончательно, рывки прекращаются, он замирает. Бенжамин слышит его тяжелое дыхание.
– Теперь я тебя отпущу, – говорит Пьер. – А ты останешься лежать. Понял? Двинешься хоть на сантиметр, и я опять сделаю тебе больно!
Пьер медленно ослабляет хватку. Он встает. Мужчина остается на полу.
– Крыса, – Пьер сплевывает. Перепрыгивает через стойку обратно. – Пойдем, Бенжамин!
Пьер забирает урну у Бенжамина, и братья выходят на улицу, быстро проходят по посыпанной гравием дорожке мимо надгробий. Бенжамин видит машину, на кузове сияют капельки дождя. Она криво припаркована на узкой дорожке, правые колеса стоят на асфальте, а левые – на вязкой земле. Бенжамин открывает багажник, и Пьер кладет туда урну. Нильс сидит на заднем сиденье, уставившись в небо цвета мокрого бетона. Они садятся в машину и уезжают.
– Что же нам теперь делать с папиной могилой? – спрашивает Бенжамин.
– Сейчас не успеем туда заехать, ведь они могут за нами гнаться, – говорит Пьер. – Но на обратном пути обязательно его навестим.
Бенжамин достает букет тюльпанов, который он положил на переднюю панель, перебирает в руках шершавые стебли. Папа с мамой очень любили тюльпаны, потому что они были символом наступающей весны. Каждую пятницу с марта по май, сколько Бенжамин себя помнит, папа покупал букет тюльпанов, ставил их в вазу на кухонном столе, и все ждали, когда мама придет с работы. Под самой высокой березой на кладбище лежит папа. Он всегда говорил, что это его место. Братья медленно проезжают мимо дерева, видят папино надгробие, мощный камень с несколькими знаками, в которых уместилась вся папина жизнь.
– Вы видите яму? – спрашивает Пьер.
Возле папиной могилы вырыта яма цилиндрической формы, достаточно большая, чтобы вместить урну. Служитель выполнил свою работу, все готово к сегодняшнему захоронению. Из-за леса поднимается туман, тяжелая береза опускает свои листья на землю возле могилы, и к Бенжамину приходит воспоминание из прошлой жизни: он в спальне мамы и папы, у стен стоят друг на друге несколько коробок – может быть, они только что приехали? Мама и папа вытаскивают из коробок разные вещи, но вдруг бросаются на незастеленную кровать, смеясь и толкаясь, потому что оба хотят спать справа. Они кричат и борются, катаются по кровати, целуются. Нильс стесняется и выходит из комнаты, но Бенжамин остается, он боится что-нибудь упустить. Сейчас, глядя на могилу папы, Бенжамин видит, что он уступил место справа маме, вот только мамино письмо все изменило, и через несколько часов сюда придет служитель с новым указанием, могилу засыплют, закрепив предательство мамы, и папа навсегда останется один.
Машина с тремя братьями и медной урной с раздробленными костями их матери выезжает с кладбища и отправляется в путь. Они проезжают через пригородные районы и освещенные восходящим солнцем городки и выезжают на шоссе. Бенжамин смотрит на электропровода, висящие над Европейским шоссе. Черные линии за окнами машины медленно опускаются в лето, потом поднимаются вверх и там, на самом верху, крепко вцепляются в огромные стальные башни, стоящие по краю дороги в ста метрах друг от друга, чтобы снова нырнуть вниз, к простирающимся под ними полям.
Глава 17Беглецы
Тот день начался с обещания пойти на лыжную прогулку. Было мартовское воскресенье спустя две недели после двадцатилетия Бенжамина. Он сидел на кухне и смотрел, как папа завтракал. На папе был светлый халат, заляпанный остатками всевозможных завтраков, на шее болтались на ремешке очки. Он тихо выругался, опустив яйцо в кипящую воду так резко, что вода выплеснулась. Он разрывался между нескол