транственной, нематериальной субстанции – это мнение и является господствующим в христианстве.
Существенной характеристикой этих двух этапов является то, что душа продолжает считаться не только отдельной от тела субстанцией, но и отождествляться с жизнью, ее (жизни) причиной.
3. Сознание как высшая функция высокоорганизованной материи.
Решающее значение для данного этапа сыграла тенденция, направленная на разделение жизненности и душевности. Данная мысль была впервые высказана Френсисом Бэконом (правда, без указания на критерии их различия), а затем развита Рене Декартом. Это принципиальный момент, т. к., с одной стороны, им было заявлено, что тело – машина, работа которой подчиняется вполне материальным законам и не нуждается в привлечении души, а с другой – был впервые в истории предложен критерий для описания феномена «сознания» – через знаменитое «мыслю, следовательно, существую», т. е. через восприятие явлений сознания непосредственно, самим собою.
Не менее значимыми для формирования представления о феномене сознания были работы Джона Локка и Готфрида Вильгельма Лейбница. Первый высказал идею о том, что все содержание нашего сознания есть результат нашего опыта, т.е. это содержание существует в сознании не с рождения, а приобретается прижизненно. Второй предположил, что не все психические явления лежат в области сознательного, т.е. обозначил идею бессознательной психической деятельности.
При этом душа как возможный «субстанциональный» носитель психических процессов продолжает присутствовать в понятийном плане – вплоть до середины XIX века, когда началось формирование современных представлений о сознании как о высшей функции мозга, в первую очередь в рамках физиологии и психологии.
В наши дни материалистический взгляд на психику является аксиомой, поскольку вряд ли можно всерьез подвергать сомнению связь между мозгом и психикой (сознанием). Однако и сейчас продолжает существовать одна проблема, которая имела до недавнего времени не конкретно-научный, а методологический характер. В истории естествознания она получила название психофизической, а с конца XIX в. – психофизиологической проблемы. Формально она может быть выражена в виде вопроса: как соотносятся физиологические и психические процессы? Нужно сразу отметить, что до сих пор окончательного и общепринятого решения этой проблемы нет.
В настоящее время данная проблема приобретает новое значение, т.к. от ее решения во многом зависит судьба тезиса, выдвинутого нами в начале данного раздела, а именно: физическое тело должно быть выведено за рамки понятия «человек». И пока психофизиологическая проблема не решена, в рамках понятия человек должна оставаться и «самая высокоорганизованная материя» – мозг, как минимум до момента создания его работоспособного искусственного аналога.
В отношении же остального тела (как опосредующего отношения мозга и среды) все значительно проще. Раньше восприятие человека как единой сакральной сущности (неделимой совокупности тела и души (сознания) было обусловлено, по сути, прямой жизненной необходимостью. Ведь мозг, а значит и сознание, без тела попросту не мог существовать – ему был необходим носитель, опосредующий отношения со средой. На тот момент таким носителем могло быть только физическое тело.
Сейчас ситуация существенно изменилась. С одной стороны, снижается роль естественного отбора в пользу искусственного, в силу чего телесный аппарат начинает давать критические сбои. С другой – ударными темпами ведутся разработки технических приспособлений, способных заменить физическое тело в его функции опосредования отношений человека со средой. Ну и, наконец, создается новый тип среды – виртуальная реальность, которая в перспективе допускает функционирование сознания вообще без посредников в виде физического тела.
Вдруг подобные изменения в базовых понятиях не происходят. Они предваряются целым рядом событий, на первый взгляд между собой напрямую не связанных. Основная задача – вывести элементы будущих изменений на бытовой уровень, сделать их частью обыденной жизни – ведь что привычно, то не страшно. Как это происходит?
Знаковым событием в этом плане стал телевизионный проект «Большой донор», запущенный в Голландии 31 мая 2007 года. В рамках этого реалити-шоу 37-летняя смертельно больная Лиза должна была решить, кому из трех кандидатов, нуждающихся в пересадке органов, она отдаст свою почку. В процессе публичной дискуссии каждый из участников должен был попытаться убедить донора в том, что орган нужно отдать именно ему. Все это происходило в зале с участием большого количества зрителей, шутливо комментировалось ведущим и транслировалось по одному из центральных каналов. Телезрители могли голосовать за понравившегося им кандидата с помощью SMS. Зрелище, мягко говоря, было весьма необычным.
И хотя по окончанию трансляции шоу было объявлено шуткой (Лиза оказалась актрисой, настоящими были лишь «соискатели»: две женщины и молодой человек), а его создатели оправдывались желанием привлечь внимание общественности к проблеме пересадки органов, нужный эффект, думается, был достигнут.
Аналогичное воздействие оказывают многочисленные фантастические фильмы и книги, где тема модификации физического тела, обмена телами без ущерба для психики стала если не ключевой, то вполне обыденной.
Также большое значение имеет развитие пластической хирургии, переживающее в последнее время настоящий бум и сопровождающееся массовой рекламой. Возможность с помощью хирургического вмешательства избавиться от лишнего веса, изменить внешность, удлинить ноги или руки – тут мы имеем дело даже не с попыткой ввода новых норм в бытовое сознание, а со вполне реальным процессом модификации тела. Тем более что услуги эти становятся год от года дешевле.
Но это пусть и важные элементы формирования нового восприятия человека, однако далеко не единственные. Интернет и современные компьютерные игры предлагают совсем другой уровень вовлеченности, причем не в качестве наблюдателя или объекта манипуляции, а в качестве субъекта – творца. С их появлением степень свободы сознания от бремени физического тела поднялась на иной качественный уровень.
Что мы имеем в виду? В первую очередь то, что теперь каждый пользователь Интернета или геймер может производить в виртуальности практически весь комплекс действий, ранее требовавший наличия как физического тела, так и внешней среды, с которой это тело контактировало: разноплановое общение, перемещение в пространстве (путешествия), работа (творчество), даже секс – все это есть в сети (пусть и не в совершенном виде – в первую очередь из-за принципиально устаревших систем ввода-вывода информации).
То, для чего раньше требовалось прилагать реальные физические усилия, теперь может быть достигнуто со значительно меньшими затратами физической энергии. При этом важнейший результат взаимодействия обремененного телом человека с внешней средой, а именно поддержание определенного эмоционального напряжения, сохраняется в необходимом объеме.
Осуществляя виртуальные действия в виртуальном мире, человек может получить практически весь спектр эмоций, сопровождающий аналогичные действия в реальности14. Понятно, что степень эмоционального напряжения, достигнутого субъектом в ходе реальной уличной драки и ее виртуального аналога, будет весьма разниться, но при этом и затраты физической энергии будут несопоставимы. В конечном итоге, эффективность отдачи (в виде эмоционального напряжения) на единицу вложенной физической энергии будет значительно выше.
Как нам кажется, это стало возможным в силу замены физической энергии психической. Процесс развития человеческого сознания привел к тому, что оно стало способно эффективно работать на принципиально ином виде «топлива». Сознание, опираясь на элементы виртуальной реальности, домысливает образы, рисует между ними связи, удерживает в этом поле других участников процесса – в общем, несмотря на кардинальную смену внешних обстоятельств, сохраняет способность к нормальному существованию. Тело как посредник при получении ощущений становится не таким уж и нужным.
Помимо этого существует ряд других феноменов, сопровождающих человека в виртуальной реальности и подкрепляющих обозначенную тенденцию.
Наиболее важным из них является феномен деперсонализации. В реальном мире человек имеет ряд идентификационных признаков, во многом определяющих его взаимоотношения со средой. Пол, возраст, физические и внешние данные, социальное положение, уровень знаний и интеллекта, национальная (этническая) принадлежность и т.д. Часть из них напрямую связана с телом (при том, что большинство людей отнюдь не модели).
В виртуальности нет необходимости позиционироваться в полном соответствии с реальным положением вещей. Вы можете стать кем угодно. Помолодеть или постареть, сменить пол или внешность, вырастить себе вторую пару ног или рук. При этом реальное положение дел с физическим телом никак не ограничивает степень вашей свободы и не обуславливает восприятие вас другими в виртуальности. К этому быстро привыкают. И постепенно в сознании формируется стереотип, допускающий разделение личности (сознания) и физических параметров (тела).
Второй по значимости феномен – феномен бессмертия (ненаказуемости). Вне зависимости от степени тяжести (глупости) совершенного поступка, его несоответствия принятым в данной среде нормам поведения максимум, что может произойти с пользователем Интернета или компьютерным игроком, это временный вывод его персонажа за пределы конкретной виртуальной реальности. Либо в виде бана (блокирования входа на ресурс с конкретного IP-адреса), либо в виде окончания игры в силу виртуальной смерти героя. Решаются эти проблемы элементарно: вошли с другого компьютера или загрузили сделанную до фатальной ошибки запись игры.
Случись подобное в реальности, человек так легко бы не отделался. К нему было бы применено физическое воздействие, либо сознательное, со стороны других людей, либо обусловленное внешней средой, вплоть до смертельного исхода. Все эти болезненные и неприятные вещи в большинстве случаев проделываются с вашим физическим телом. Это напрягает и заставляет думать. В виртуальности же вы свободны от этого уязвимого тела, делаете все, что в голову взбредет, а наказания (эквивалентного тому, что ждало бы вас в реале) нет. Это расслабляет, к этому быстро привыкают. Результат аналогичен: в сознании формируется стереотип, допускающий его функционирование при отсутствии физической оболочки, при этом практически без внешних ограничений.