Новая технология предъявляют требования к тем, кто пытается ею овладеть. Чтобы читать книги, нужно долго учиться грамоте. Это трудно. Чтобы читать, нужно по нескольку часов в день сидеть неподвижно, сосредоточившись над текстом, выключаясь из активной жизни. Невозможно читать и писать, а одновременно бегать и прыгать, даже просто ходить. Чтение практически в 100% случаев ухудшает зрение читающего. Читающий ведет более пассивный образ жизни, чем неграмотный. Как правило, он физически менее здоров.
Овладение грамотой всегда, во всех без исключениях случаях, происходит за счет утраты некоторых качеств. В частности, таких, без которых не может существовать первобытный охотник, порой даже земледелец.
Для того чтобы чтение и письмо стало частью человеческой судьбы, нужно проявить некий набор качеств, которые есть не у всех. А если и есть – то в очень разной степени. Одни легко смогут проявить нужные черты характера: усидчивость, настойчивость, хорошую память, интерес к отвлеченным проблемам, интеллект… Для других книжное учение – мучение. Одним нравится читать и записывать значками свои мысли, встречаться с мыслями других людей, порой живших очень давно. Их привлекает напряженная работа мысли, решение интеллектуальных задач, накопление опыта. Другие к этому в лучшем случае равнодушны.
И не надо думать, что все так легко, само собой обойдется. Еще в XVII веке на Руси считалось, что каждого третьего ребенка научить читать и писать невозможно – их «не умудрил Господь». Не обучишь ты их, хоть ты тресни.
В XIX – начале ХХ века появились поголовно грамотные нации, и педагоги предположили: все дело здесь в методике обучения. Мол, надо учить более гуманными способами – и грамотой смогут овладеть абсолютно все. Но быстро выяснилось два весьма «пикантных» обстоятельства.
Во-первых, «внутри» самых грамотных, самых читающих обществ оказался какой-то, пусть небольшой, процент неграмотных. И не клинических идиотов, не жертв родительского запоя, последствий воспитания в среде подонков общества. Нет, совершенно нормальных людей. Они умны и обладают самыми достойными чертами характера – отзывчивостью, интеллектом, чувством юмора и т.д. Они обычны во всех отношениях, кроме одного – ни добром, ни самой грандиозной поркой невозможно научить их грамоте. Они могут страшно стесняться своего «порока», скрывать его изо всех сил. Они могут многого достичь в профессиях, не требующих грамотности. Среди них есть коммивояжеры, автомеханики, актеры, квалифицированные рабочие. Но научить их грамоте нельзя.
Данных по России у меня нет, но в Англии функционально неграмотно 15% населения. Думаю, что у нас – больше. 5% детей не могут освоить компьютера. И притом произвести на свет ребенка, не способного освоить компьютер и грамоту, – принципиально то же, что родить дауна или олигофрена. Последствия те же – именно это существо никогда не станет люденом-андроидом цивилизованного мира.
Во-вторых, в ХХ веке овладевать грамотой начали до сих пор не ведавшие грамоты народы. Например, индейцы Южной Америки. И выяснилось: третья часть детей грамоте не обучаема. На самых простых алфавитах, на основе латиницы. При самом гуманном отношении педагогов. При самом сильном желании научить. Выходит, не так уж не правы были предки…
Но почему же тогда у народов более цивилизованных обучаемы… ну почти все?! Ответ может показаться невеселым, даже мрачным: а потому, что в этих народах необучаемые уже вымерли. Сначала появление новой культуры беспощадно отобрало тех, кто обладает нужными качествами. А потом, и так же беспощадно, обрекло на неуспех, на неквалифицированную работу, на низкий социальный статус… на малодетность и бездетность тех, кто нужными качествами не обладал. Так раньше вымирали те, кто оказался не способен заниматься земледелием.
Внутри нашей цивилизации давно уже витает мысль о разделении людей на меньшинство, которое продолжит развиваться, и большинство, которое останется, так сказать, в нынешнем качестве. Это положение вещей и отражается в фантастике Стругацких и Павлова.
Жители цивилизованной части мира ведут себя как людены по отношению к предкам – в том числе к сравнительно недавним. Воскресни русский крестьянин XVIII—XIX веков, живший порядка 60 лет, в чудовищной нищете тогдашней деревни, не имевший никакого образования, – и он будет нам попросту скучен. Как люденам Стругацких скучны их собственные родители.
И мы людены по отношению к абсолютному большинству жителей земного шара. Африканец или индус, прозябающий в бидонвиле или в полупервобытной азиатской деревне, нам так же мало интересен и так же далек духовно и интеллектуально, как мужик XVIII столетия.
Причина этого – воздействие сугубо искусственных методов воспитания, образа жизни, характера деятельности и даже питания.
По-видимому, пора поставить вопрос о сосуществовании популяций, в которых происходит переход к разным формам постчеловека и в которых он не происходит.
Выводы? Сейчас, в данный момент, происходит неизбежное и необратимое разделение на тех, кто продолжает эволюционировать, и на обреченных остаться на прежней, человеческой, стадии. Пока вход открыт. Вопрос – как быстро он захлопнется?
Человек будущего, частичный андроид или люден цивилизованного мира, станет еще долговечнее и активнее нас. Через 100—200 лет продолжительность жизни порядка 150 лет не покажется невероятной. И при том человек грядущего будет все активнее и бодрее в возрасте, который казался предкам очень поздним. Люди 50, 60, а в перспективе и 80 лет будут менять место жительства, профессии, учиться и переучиваться, путешествовать, совершать открытия, делать карьеру, крутить романы, жениться, производить на свет детей.
Все больший процент людей будет размножаться в возрасте, который предкам показался бы преклонным. Особенно это касается женщин – похоже, что типичный возраст рождения первого ребенка уже подкатывает к тридцати, а то и переваливает за тридцать. Полагаю, недалеко время, когда многие женщины обзаведутся первым ребенком «под сорок». Возможно, вскоре появятся мамы, которым будет и «под пятьдесят» – по крайней мере, если речь идет о втором и третьем ребенке.
Все больше людей будут появляться на свет «противоестественно» – вследствие искусственного осеменения, слияния половых клеток в пробирке, выращивания клонов и прочей вполне научной, но фантастики. Генная инженерия окончательно сделает неясной грань искусственного и естественного.
Человек грядущего еще больше, чем мы, будет биогенным созданием культуры. Так сказать, биологическим субстратом, над которым потрудилась культура… И который все в большей степени зависит от этой самой культуры.
Человек грядущего будет все более отягощен наследственными заболеваниями. Иммунная система у него будет еще слабее, чем у нас, и чем дальше, тем хуже и хуже. Все чаще и все большему числу людей просто, чтобы физически жить, придется пользоваться химическими костылями, делать хирургические операции или заниматься сложной гимнастикой.
Человек грядущего все больше будет вынужден закрываться от окружающей среды. Все больше утрачивая иммунитет, он будет изменять собственное тело: и химически, и все более плотной одеждой. Еще активнее он станет изменять среду своего обитания, все больше времени проводя в чисто искусственной среде.
У потомков все больше времени и сил будет уходить на лечение и все больше средств – на лекарства и медицинское оборудование. Долгая жизнь дается не даром, халявы тут никакой нет. И не будет.
Человек настоящего получает от жизни неизмеримо больше, чем предок. Человек грядущего получит еще больше. По числу событий, свершений, впечатлений и за единицу времени, и за жизнь мы обгоняем предков даже не «намного», а скорее «во много раз». Потомки обгонят и нас.
Но тоже не даром.
За долгую и увлекательную жизнь, полную событий, свершений, интересных дел и погружения во все более сложный и яркий виртуальный мир, человек грядущего заплатит не только здоровьем. Но и постоянным напряжением, ответственностью, самостоятельностью. Он будет много и интенсивно работать – причем, скорее, головой, чем руками. Дефицит движения, напряжение глаз, мозга и плечевого пояса создадут основу для нового пучка заболеваний.
У нас самих, ныне живущих, чем дальше, тем слабее будет иммунная система и тем чаще и злее болезни.
Тем более и ныне живущие через 10 и 20 лет будут жить в более загрязненной среде, чем сегодня, работать более интенсивно, подвергаться еще большему стрессу.
Тем более каждое новое поколение, рожденное вне естественного отбора, живущее с рождения в искусственной (и притом все больше загрязненной) среде, будет обладать все более и более слабым иммунитетом. Хронические больные как не умирают – так и не будут умирать, и этот процесс даже усилится – потому что медицина прогрессирует и завтра будут спасать даже тех, кого не спасают сегодня. Эти люди будут рожать детей, и состояние здоровья новых поколений будет все ухудшаться и ухудшаться.
Чем дальше, тем больше времени будет уходить на лечение и все больше денег – на лекарства. Человек старше 50 лет вряд ли сможет прожить без тех или иных костылей – в виде гимнастики, занятия спортом, обливаний холодной водой, ходьбы… а также без химических костылей, стыдливо называемых «лекарствами». Ведь ни арифон, ни инсулин не лечат гипертонии и диабета. Они позволяют десятки лет жить с гипертонией и диабетом и умирать на 40—50 лет позже более здоровых предков.
Вероятно, все больший процент юношей и девушек будут выбирать медицину своей профессией, и, что характерно, – всем найдется занятие. Все больший процент национального богатства будет создаваться в сфере фармакологии и медицинской техники, а заводы и фабрики лекарств и химических костылей будут образовывать все более заметную часть экономической и общественной инфраструктуры.
В каждом новом поколении все больше будет людей, больных с рождения или с молодых лет. Каждое новое поколение будет больше привязано к техногенной среде обитания, к жилищам и одежде. Каждое новое поколение будет все сильнее зависеть от лекарств и от химических костылей. В каждом новом поколении будет все больше людей, в биогенное тело которых вставлены техногенные части: титановые шарниры, фарфоровые зубы на металлических корнях, металлические гортани и скобы, скрепляющие кости, искусственные почки, клапаны и стимуляторы. В каждом новом поколении все больше людей будут считать естественными все более и более техногенных людей из «вчера». В.Солоухин считает «естественными людьми» крестьян начала ХХ века – и совершенно напрасно.