С момента зарождения человечества идет постоянный процесс увеличения значимости, силы и объема воздействия психического пространства и, соответственно, – ослабления действия физического пространства. Жизнь человечества и отдельного человека все в большей степени переносится именно в психическое пространство. (Есть примеры отдельных людей, прямо на глазах мигрирующих из физического мира поближе к психическому пространству. В частности, один весьма активный участник политической жизни Петербурга, либерал-экстремист, который, как правило, ярко участвовал в общественно-политической жизни города, организуя разнообразные политические акции на грани фола, вплоть до измазывания краской памятников Ленину, в один прекрасный момент исчез с физического плана бытия и даже закрыл свой офис в центре города. Однако вскорости он стал очень заметен среди российских блоггеров , где развернулся с не меньшей страстью и размахом.)
Все больше вопросов решаются именно в психическом пространстве, а не физическом. Если раньше на полях сражений воины выясняли, кто сильнее, в физическом мире с помощью палиц, дубин, мечей, ружей, автоматов, то теперь все больше сражений протекают в сфере психического и оружием является изощренность и сила психики как отдельных людей, так и тех или иных сообществ. Умение мыслить, умение создавать яркие привлекательные образы, умение манипулировать представлениями и образами…
Из этого следует понятный вывод: будущее за теми народами, группами, социальными слоями, которые максимально эффективны именно в психическом пространстве, в пространстве мышления и умозрительных представлений, в умении оперировать с психикой и ее плодами. Как когда-то в первые ряды человечества выдвигались нации мореплавателей, эффективнее всех осваивающие физическое пространство мира, так сегодня в первых рядах человечества будут те нации и группы, которые окажутся самыми эффективными осваивателями и операторами психического пространства.
В частности, огромные деньги, которые были вложены англоязычными странами в пропаганду и обучение английскому языку (а язык, как известно, это и отражение определенной ментальности) – это не абстрактное культуртрегерство, а завоевание психического пространство человечества. Точно так же, как и соответствующий японский рывок в области литературы и анимации. В этот рывок были вложены огромные деньги и в результате общечеловеческое психическое пространство получило большой «японский раздел». Особенно интересно, что японцы преуспели в производстве анимационных фильмов для детей, и эти фильмы действительно любимы и востребованы детьми всего мира. А вот Китай и Индия пока что не особенно преуспели в освоении глобального психического пространства, хотя локально, на Азиатском континенте, эти две культуры весьма активно борются друг с другом. А в последнее время особая китайская эстетика стала все больше проникать и в западный мир. Хотя, вне всякого сомнения, до сегодняшнего дня монополистом психического пространства остается условный «запад».
Остановившись, в первую очередь, на этой, на наш взгляд наиболее значимой тенденции развития человеческого сообщества, мы предлагаем отметить еще несколько более частных, но не менее любопытных.
Еще две сотни лет назад – в 1800 году – все население планеты составляло около 850 миллионов человек, рассеянных на огромных пространствах. За два столетия людей стало в восемь раз больше, причем изменился характер размещения людей на планете: появились огромные города, где плотность населения и вытекающая из этого частота взаимодействия людей приобрели совершенно новое качество. (Для сравнения: в местах расселения охотников-собирателей плотность составляла 0,5 человека на квадратную милю, у ранних земледельцев – 30 человек, в зонах ирригационного земледелия – свыше 500 человек, в современных мегаполисах может составлять десятки тысяч человек.) Одновременно неизмеримо выросла частота и скорость перемещения людей из города в город, из страны в страну, с континента на континент, из культуры в культуру. Это не могло не сказаться на социальном устройстве как человеческого сообщества в целом, так и разнообразных малых групп внутри большого сообщества. Сказалось это, разумеется, и на отдельно взятой человеческой личности.
Не так давно люди жили в достаточно замкнутых небольших общинах, где изо дня в день соприкасались с одними и теми же людьми. Личность и индивидуальные особенности каждого из членов общины были видны со всех сторон. Каждый знал про каждого, каков тот в военных столкновениях, в труде, в общении с соседями и членами своей семьи. Отношения между людьми складывались с учетом этой многолетней и многосторонней оценки ими друг друга. И эти отношения подразумевали предварительную оценку другого человека по широкому спектру его поведения во всех жизненных ситуациях и коллизиях, которые могла предложить жизнь. В течение длительного времени и с учетом истории семьи, к которой принадлежал тот или иной член общины. Таким образом, если возникали отношения дружбы и привязанности, то «сцепление» личностей шло по многим параметрам, подразумевающим предварительное знание особенностей друг друга. Это относилось как к дружбе между людьми одного пола или между семьями, так и к семейным отношениям, выбору жены или мужа. Построение отношений подразумевало, что люди будут поддерживать друг друга на протяжении всей жизни и во всем спектре жизненных линий – семейной, трудовой, военной…
Теперь представим себе современный мегаполис. Миллионы людей каждый день взаимодействуют друг с другом в транспорте, магазинах, кафе, офисах… Это взаимодействие может быть единичным или носить постоянный характер в рамках локальной ситуации, но в любом случае оно затрагивает лишь незначительную часть человеческой личности, самый край. А любые возникающие отношения носят очень фрагментарный характер: люди взаимодействуют друг с другом не как целостные личности, а как фрагменты личностей, востребованные при общении в той или иной ситуации. Соответственно в процессе такого общения оценивается не личность человека в целом, а ее фрагмент, повернутый к другому человеку в той или иной ситуации. При этом, как мы знаем, фрагмент вовсе не обязательно, как в капле воды, отражает личность в целом. (Вспоминаются многочисленные истории про сексуальных маньяков и серийных убийц – характеризовавшихся соседями и коллегами по работе как милые, любезные, тихие люди. Один из ярких примеров – процветающий строительный подрядчик из США, который, ведя замкнутый образ жизни, похоронил под полом своего особняка несколько десятков молодых людей, приходивших в надежде получить работу и ставших его жертвами.)
Таким образом, напрашивается первый вывод: общение и взаимодействие людей становятся гораздо более поверхностными и фрагментарными. В процессе общения человек выступает не как целостная личность, а как фрагмент, востребованный в той или иной ситуации, при этом его достоинства и недостатки, не имеющие отношения к ситуации общения, остаются скрытыми в силу дефицита времени и узости темы общения.
Это имеет несколько следствий.
Во-первых, складывающиеся более поверхностные отношения и привязанности менее прочны. Когда сцепление шло сразу по многим личностным параметрам и проверялось и оттачивалось широким кругом ситуаций, то, естественно, формировались более крепкие связи, которыми люди дорожили и готовы были тратить усилия на их поддержание. Сегодня связи не столь крепки, при том личность разными своими сторонами связана с разными людьми, таким образом, потеря одной из этих связей не представляется чем-то драматичным.
С другой стороны, современный человек получает возможность вступать во взаимодействие с количеством людей, которое и представить себе не мог его предок. Попробуйте постоять хотя бы десять минут на любой из московских кольцевых станций метро: мимо вас мерным потоком движутся тысячи людей – привлекательных мужчин, симпатичных женщин, и вы, в сущности, имеете возможность вступить в общение с любым из них. Такие же вереницы «человеческого материала» предлагают магазины, клубы, кинотеатры, рестораны, офисы, дома с тысячами соседей… Человеку прошлого и не снился такой выбор. Но и выделиться и привлечь к себе внимание в этих условиях неизмеримо труднее, чем раньше.
Чтобы воспользоваться возможностями широкого выбора и привлечь к себе внимание, надо попасть в те информационные потоки, которые омывают общество, образуя и формируя его коллективное сознание, коллективное «я», попасть на заметное место в психическом пространстве. И это порождает повышенное стремление «попасть в телевизор», в радиоэфир, в прессу, в фильм, «стать тысячником», наконец, короче, попасть в фокус общественного внимания. Спрос рождает предложение —отсюда нарастающее количество реалити-шоу, которые дают возможность выделиться и попасть в поле коллективного внимания – психического пространства общества – рядовым людям, не обладающим никакими талантами, но готовыми продать на публику свою психическую жизнь – свои эмоции, страхи, страдания и радости. Таким образом эти люди платят за возможность выделиться в обществе безграничного выбора, а общество получает дополнительную пищу для выработки коллективного «я» – построения своего психического пространства, отсматривая, обсуждая и переваривая психическую пищу – эмоции героев реалити-шоу.
Другой вариант борьбы за привлечение внимания – создание новых отдельных миров – мы можем наблюдать, как возникают виртуальные миры, в которых люди ведут параллельную жизнь, вступают в параллельные браки, строят параллельные дома и поступают на параллельные работы.
Наконец, быстрыми темпами развивается целая специальная индустрия выбора – сайты знакомств, разнообразные коммьюнити, объединяющие людей со сходными интересами, одна из наиболее стремительно развивающихся частей мирового Интернета.
Хорошо это или плохо? Один из вызовов такого развития общества состоит в том, что слишком широкий выбор обесценивает само понятие выбора. Возможность выбора обладает самоценностью и привлекает до тех пор, пока варианты выбора ограничены и поддаются оценке и измерению. А когда выбор фактически не ограничен, это, по сути, то же самое, что и его полное отсутствие.