– Не пугайся, я только спросить…
Девушка вздрогнула, казалось, она вот-вот уйдет, и он придержал ее за локоть, стараясь, чтобы прикосновение не было грубым. Это заметила Анна, встала так, чтобы хоть от кого-то заслонить Ивана с Каштанкой-2.
– Зачем люди уходят в тоннель?
Она помедлила, рассматривая людей возле споривших.
– Опять на работу.
– Какую работу?
– Соя.
– Что? Я не понял, прости.
– Там растет соя. Ее не обернешь в защитную пленку, там все по-другому.
– Что именно?
– Там можно заболеть… Я не могу… – она поспешно отошла, как только кто-то посмотрел в ее сторону.
Иван почувствовал разочарование, хотя и выдавил улыбку, заметив встревоженный взгляд Анны. Споривших развели, и группа, в которой были Иван, Анна и Грэг, направилась назад в убежище. Анна не дождалась возвращения в вагон, заговорила по дороге:
– Что она тебе сказала?
– Немного. В тоннеле какие-то работы, но почему одни идут, другие – нет, я не понял.
Он решил не упоминать о какой-то болезни, промелькнувшей в разговоре. Зачем усиливать тревогу, определенной информации он, к сожалению, не получил.
Позже, когда Иван менялся с Евой, он не выдержал и передал разговор с девушкой в тоннеле слово в слово. Он замолчал, ожидая ее реакции, глаза слипались, так хотелось спать. Нелегкая физическая работа изматывала, сон становился все большей необходимостью. Ева молчала, обдумывая, и он поторопил ее.
– Не знаю, – сказала она. – Как-то ведь выбирают, кто идет, а кто нет. Ты не заметил, может туда отправляют тех, кто посильнее?
Иван думал об этом еще несколько дней назад.
– Нет. Понять, как всех сортируют, я не смог. Несколько человек ходили в тоннель часто, другие вроде бы меняются.
– Ложись спать, не тревожься. В этом нет ничего страшного. Ну, идут люди работать. Скоро мы все узнаем.
– Дело не в работе. Дело в том, что все боятся хоть что-то объяснить. Мы как прокаженные. Правда, они и друг с другом не больно общаются, но все-таки.
Ева ничего не сказала, она выглядела не такой радостной, как раньше, и он решил не продолжать. Сон был нужнее, чем любая истина, и эта мысль показалась самой актуальной истиной.
Иван провалился в сон. Когда его разбудили, Иван чувствовал усталость и напряжение. Его разбудила Анна. По ее словам, наступило утро, и скоро они идут на работу. Ева почти всю ночь дежурила и лишь под утро разбудила Анну, не Ивана, и попросила, чтобы он отдыхал до самого выхода.
Иван посмотрел на спящую Еву.
– Сколько у нас времени?
– Полчаса. И еще… – она замялась, и он посмотрел на нее. – Приходил тот стрелок, Александр. Он сказал, что сегодня мы входим в первую группу. Та, что идет работать дальше.
Иван какое-то время смотрел на нее, а она отводила взгляд, как если бы ощущала вину за прежнее свое поведение.
– Буди Грэга, и ждите меня. Я скоро вернусь.
Анна хотела остановить его, но не решилась. Иван поспешил к выходу из метро, там он рассчитывал выяснить, куда идти дальше. Он до сих пор не знал, где убежище Старшего, Александра, других охранников. Сначала он не рисковал что-то искать, теперь же, после рабочих смен, не было сил выйти и прогуляться. С каждым днем теперешняя жизнь все сильнее напоминала моменты из Прежней Жизни, когда каждодневная работа в большом городе больше ни на что не оставляла времени. Рутина напоминала гигантскую волну, сопротивляться которой нереально, можно только сделать вид, что это нормально, и ждать, когда тебя расплющит о берег. Именно ситуация, когда кроме работы он больше ничего не может делать, вынудила Ивана рискнуть и заняться исключительно творчеством.
Возле двух охранников, контролирующих выход из метро, находился Александр. Заметив Ивана, он прекратил разговор с охранниками, повернулся к нему в ожидании. Иван подошел.
– Мне нужен Старший. Где его найти?
– Он занят, сейчас никак.
– Нужно срочно поговорить с ним.
– Он собирался зайти к вам вечером, после работы. Сейчас, извини, у него нет времени. Тебе все равно надо на работу. Люди не будут ждать.
Иван колебался. Обещание, что Старший придет вечером, поколебало его намерение выяснить предстоящее как можно быстрее.
– Что-то еще? – в голосе Александра слышалось раздражение.
– Ты сказал Анне, что мы пойдем вглубь тоннеля. Мы должны знать, что нас ждет, до того, как туда придем.
Александр криво улыбнулся, покачал головой.
– Это всего лишь дополнительная работа, Иван. Беременна только твоя жена, а не ты, Анна или Грэг. Мы все работаем. И стараемся менять людей, чтобы не скапливалась усталость.
Иван, слегка растерянный, молчал. Александр похлопал его по плечу.
– Там всего лишь соя. Прополоть, нанести защиту от крыс. Мы возлагаем на сою большие надежды. Возиться легко, урожай должен быть хороший, пища выйдет калорийная, – он легко подтолкнул Ивана. – Иди, опаздывать нехорошо.
Иван искоса наблюдал за людьми из своей группы, с которыми шел вглубь тоннеля. Сказать, что они обеспокоены, было нельзя. Они казались теми, кто задерживается после работы, сделать годовой отчет или провести ревизию. Они недовольны, но не более.
Их ждали двое охранников. Рядом два небольших бидона, черпаки, какая-то ветошь. «Поле» под сою было значительно шире, объемнее, чем под злаки. Над соей работали все вместе – пололи, вспрыскивали какой-то жидкостью со специфическим запахом. Трое мужчин занялись веществом из бидонов – разливали его черпаками вокруг поля, затем на подступах к полю со стороны тоннеля. В свете слабых лампочек вещество поблескивало дрожащим студнем, напоминая живое существо. Казалось, прикоснись к нему голой рукой – и человека вырвет. Работники были в перчатках и марлевых повязках. Те, кто еще полол сою, посматривали на работающих с веществом.
Когда они возвращались назад, Анна сказала:
– Чуть иду.
Иван покосился на нее.
– Я тоже.
Грэг промолчал, но слов не требовалось: и он измотан. Впереди показалась платформа, их бараки, как они называли жилье.
– Я подумала… этот студень из бидонов… Это ведь опасно для жизни?
– Откуда такие мысли?
– То, что так отпугивает крыс, опасно и для людей. Разве нет?
Несколько работников поравнялись с ними, Иван промолчал. Когда они вновь могли говорить, он не стал развивать тему. У него были схожие мысли, но чем подпитывать общую тревогу, лучше поговорить со Старшим и потребовать ответы.
Они пришли в убежище, и там их ждали Старший, Полина и отец Глеб. Глеб спал, как и Ева. Старший и Полина о чем-то говорили. Их разговор прервался, Полина принялась будить Глеба, Старший с улыбкой поднялся навстречу пришедшим. Он пожал руки Ивану и Грэгу, наблюдая, как Грэг валится на кровать, закрывая глаза. Ивану хотелось того же, но сильнее хотелось прояснить происходящее.
– Как самочувствие? – Старший подал Ивану кружку, над которой поднимался пар.
Иван принюхался. Чай. Он уже слышал, что запасы чая в Братстве есть и немалые, но выдают его людям редко – запасы его не безграничны. Наверняка Старший и охранники баловали себя старым добрым напитком гораздо чаще. Иван был уверен в этом.
– Спасибо. Чай кстати.
Отец Глеб, просыпаясь, смешно замычал. Сон отпускал его с трудом – наверняка он заснул меньше часа назад, когда втроем со Старшим они пришли сюда.
Старший, усмехнувшись, покосился на Глеба, перевел взгляд на Ивана.
– Думаю, у тебя есть вопросы ко мне.
Иван кивнул. Старший думает! Он знает, что Иван искал его, вопросы не могли не возникнуть. Он ждал, молчал и Старший, как будто о чем-то задумавшись.
Полина присела на корточки рядом с Анной, заглянула в глаза, коснулась пальцами ее щеки. Точно так же она изучила лицо Грэга, повернулась к Ивану. Старший следил за ней и реакцией Ивана. Глеб, моргая, протирал глаза. Полина кивнула, отступила в сторону, покосилась на Грэга.
– Ну, как? – спросил ее Старший.
– Грэгу на сою завтра нельзя.
– Остальные в порядке?
Полина кивнула, ее взгляд задержался на Еве.
– Что это значит? – спросил Иван.
– У некоторых на обработке сои наступает реакция. Для них мы делаем паузу, они работают только со злаками. Пока их состояние не восстановится.
Иван посмотрел на Грэга – тот уже спал.
– Какая реакция?
– Ничего серьезного. Если продолжить работу, возможна головная боль, головокружение, тошнота. Если же человека от работы освободить, все восстанавливается.
– И что с Грэгом?
– У него покраснели глаза, – сказала Полина. – Пошла сыпь на лице. Пока еще незаметная, она скоро пройдет.
– У нас с Анной все в норме?
– Да. Как только у вас начнутся похожие симптомы, вас освободят от работы с соей.
– Твою мать! – Иван встал, пошатнулся, расхаживать было негде – тесно – и он снова сел. – Освободят от работы? Такое чувство, что мы кому-то обязаны жизнью и выплачиваем долги.
Старший поднял руку, требуя возможности говорить.
– Мы выживем лишь благодаря дисциплине. Если каждый будет делать, что захочет, поверь, выйдет бардак и братоубийство. Вариант один: подчиняться какой-то власти.
– Которую представляете вы с охранниками?
Старший криво, недобро улыбнулся.
– Давай не будем выяснять, кто и чего достоин. Прими теперешнее положение вещей, как данность. Если сейчас мы начнем что-то менять, устроим какие-то выборы и вече, это породит лишь хаос. А так… ты со своей женой в безопасности, у вас есть еда, питье. Нужно работать, но это нормальная человеческая жизнь. А как ты хотел? Лежать, спать и ничего не делать?
– Я этого не говорил.
– А что ты говорил?
– Если ваша соя опасна, почему вы ничего нам не сказали? Отправили, как рабов, и теперь, когда с Грэгом что-то происходит, вы соизволили заговорить. Почему все вокруг молчат? Чего-то боятся? Это вы их запугали?
Отец Глеб кашлянул.
– Сын мой, ты…
– Постойте, отец Глеб! – перебил его Старший. – Пока не вмешивайтесь, иначе этот разговор никогда не закончится.