Старший сделал шаг назад.
– Стоять! – отец Глеб тоже шагнул. – Я был наивным, я надеялся, что Бог поможет нам всем, что мы не просто так выжили.
– Как же, – сказал Старший. – Бог нам помог, как же. А все это… надо же принять душ после подземелья.
– Эти люди пойдут, куда должно. Может, их направляет вовсе не Бог, но… дитя не могло появиться в животе так просто. В наше время…
Старший оглянулся на телебашню.
– А как же эти милые зверьки? Мне казалось, что крысы бегут с корабля, если его вот-вот затопит.
Отец Глеб, растерянный, приподнял голову, глядя на верхушку Останкинской телебашни. Старший чуть приподнял автомат, готовый завершить начатое, но отец Глеб что-то почувствовал, отступил правее, уперев приклад автомата себе в плечо.
– Брось оружие!
Старший натянуто ухмыльнулся. Автомат не бросил.
– Бросай, говорю!
Старший вскинул автомат, приседая и одновременно делая шаг в сторону, но отец Глеб выстрелил первым. Несколько пуль ударили Старшему грудь, он упал в воду. Но выстрелить он успел. Одна пуля пробила отцу Глебу шею, вторая и третья попали чуть выше сердца.
Отец Глеб постарался не упасть, как будто это имело значение, но стал заваливаться. Анна бросилась к нему, за ней – Ева. Они подхватили отца Глеба, не давая ему погрузиться в воду. Иван оглянулся на Старшего, но тот скрылся под водой – опасность миновала. Иван шагнул к женщинам и священнику, – рядом с ними уже стоял Грэг – но едва не поскользнулся. С опозданием пришла дрожь, следствие того, что всего минуты назад он готовился к смерти.
– Отец Глеб! – Ева заглянула ему в глаза. – Вы слышите меня?
– Идите… по знакам, – отец Глеб говорил с трудом, они его едва слышали.
– Он еще жив, – сказала Анна. – Надо рану зажать. Унести его.
Женщины приподняли раненого. Грэг переглянулся с Иваном. Ни у того, ни у другого не хватило духу спорить и приводить доводы, почему они не могут взять умирающего с собой. Человек спас их, спас ценой собственной жизни, но дело даже ни в этом. Им самим некуда податься.
– Что вы стоите? – Анна оглянулась на мужа. – Грэг!
Отец Глеб позвал Ивана.
– Иван! – Ева посмотрела на него.
Иван подошел, склонился над отцом Глебом. Тот смотрел в небо и, кажется, ничего не различал.
– Отведи… туда Еву… Пусть родит…
– Хорошо-хорошо, – Иван не был уверен, что войти в телебашню – разумное решение.
– Я всегда хотел… познать Бога… Но так и не понял, ведет он нас или нет… По чьей воле все происходит…
– Он умирает, Анна, – сказал Грэг. – Бесполезно…
Отец Глеб попытался приподнять голову, изо рта хлынула кровь. От усилия его затрясло.
– Идите до конца! Верьте… Вы должны жить…
Дальше слова было не разобрать, и он затих. Ева отпустила руки, и тело отца Глеба медленно погрузилось в воду.
– Теперь что? – Анна оглянулась на телебашню.
Иван колебался недолго.
– Отец Глеб прав… Если знаки вели в телебашню, мы должны туда войти.
35
И они вошли в Останкинскую телебашню.
Вода поднималась выше пояса, все прибывая. Им понадобилось усилие, чтобы одолеть чуть больше сотни шагов к распахнутым дверям вестибюля. Крысы еще выплывали – то группками, то поодиночке. Иван взял у Евы прибор Ученого, технический эквивалент антикрысина, но пока его можно не задействовать.
Что будет дальше? Количество крыс казалось бесконечным. Сколько еще этих тварей прячется выше? Похоже, они сбежались со всей округи, когда началось наводнение, но сейчас… они бежали отсюда.
Уже в вестибюле – он был залит водой – Иван почувствовал, как сжала его руку Ева. Он покосился на нее, заметил, что напугана и Анна, не только Ева. Грэг выглядел подавленным, измученным. Он тоже смотрел на Ивана, на женщин.
– Почему крысы бегут отсюда? – спросила Ева. – Почему они не лезут наверх?
Иван на секунду закрыл глаза.
– Не знаю. Но снаружи мы точно обречены.
Впереди была лифтовая шахта – от входа просматривалось двери пяти лифтов. Свободное пространство по кругу охватывало этот своеобразный мини-холл в вестибюле. Сейчас лифты были мертвы, значит, бесполезны. Стеклянные стены вестибюля до сих пор были целыми. Слева Иван заметил вход на маршевую лестницу. Наверх ведет именно эта лестница.
Вскрикнула Анна, отпрянув к Грэгу. Тот вскинул единственный оставшийся – от отца Глеба – автомат.
Рядом из воды всплыло заросшее, изможденное лицо. Шатун. Утонул или умер прежде, чем пришла вода. Грэг обнял Анну, оттолкнул шатуна ногой.
– Он мертв.
Ева посмотрела в сторону.
– Вон еще один. И еще.
Несколько трупов, похожие на тряпье, брошенное за ненадобностью в воду, качались в разных местах вестибюля.
Иван потянул Еву за собой, к маршевой лестнице.
– Давайте поднимемся туда, где сухо.
За ними пошли Грэг с Анной. Они продвигались медленно, разглядывая воду под ногами, как если бы шли где-нибудь в тропиках по болоту с кайманами. Единственным плюсом было отсутствие ливневого потока. Одно это, казалось, утверждало: назад пути нет.
Перед входом на маршевую лестницу выплыла группка крыс – суетливые, в панике, они проплыли мимо посторонившихся людей, не обратив на них внимания.
Иван заметил страх Анны и Евы, но отвернулся, решив, что слова лишь ухудшат ситуацию. У него не ко времени всплывали бесчисленные вопросы – мелькали в сознании, как камни перед глазами, которые метал кто-то невидимый. Что они будут есть? Тут есть запасы? Что если крысы, часть из них, не спасется бегством, и останется здесь, в телебашне? Что можно сделать для ребенка, если они выживут, и Ева родит?
На вопросы не было ответов. Ни одного, который мог устроить.
Как только они вошли на маршевую лестницу и увидели сухие ступени, ведущие наверх, в глаза бросился знак на стене. Стрелка! Прочерченная по стене чем-то острым.
Стрелка указывала вертикально вверх.
Последние сомнения отпали – знаки вели в телебашню.
Иван почувствовал, как Ева сжала его руку. Иван заметил, что лицо у нее не такое напряженное. Этот знак, уже внутри телебашни, придал уверенности, отгоняя отчаяние. Иван переглянулся с Грэгом и Анной. На них знак подействовал точно так же. Лучик надежды. Что еще нужно в этой ситуации?
Они пошли наверх. Ступенька за ступенькой. Мысли крутились вокруг крыс. Иван держал прибор перед собой. Он решил, что необходимо выйти на балкон, выглянуть откуда-то, чтобы увидеть, что происходит снаружи. Оценить ситуацию. Он поделился идеей с остальными, никто ничего не ответил. Женщины и Грэг были слишком напряжены, чтобы анализировать. Все будто чего-то ждали.
Чтобы выглянуть наружу, они поднялись на высоту, эквивалентную одиннадцатому этажу. Иван не пытался проникнуть в помещения, находившиеся ниже: зал заседаний, диспетчерская, трансформаторная, служебные и подсобные помещения, вентиляционную камеру. Они просто миновали их, прислушиваясь к тишине внутри этих этажей.
Они оказались перед полуоткрытой дверью, в которую залетали брызги от разбушевавшегося снаружи ливня. Иван выглянул на балкон, Грэг остался внутри, контролируя лестницу. Ева и Анна не пошли дальше порога.
– Вовремя мы ушли, – сказал Иван, оглянувшись на женщин.
Из-за сплошной стены ливня ничего просматривалось дальше пары десятков метров. Открытый балкон с решетчатой оградой, казалось, поливали из брандспойта. Даже понимая, что он не продерется сквозь прутья балкона, Иван не смог избавиться ощущения, что его вот-вот смоет вниз.
Он вернулся внутрь, отирая лицо от воды. Несмотря на плохую видимость, он кое-что увидел. Кое-что мало обнадеживающее.
– Что теперь? – спросила Ева.
Ева смотрела на Ивана, но ответила Анна:
– Надо поискать еду. Здесь есть рестораны, склады…
Грэг сказал:
– Тут было столько крыс… Неужто они что-то оставили?
– Даже для них есть недоступные места – холодильники, какие-нибудь закрытые ящики, да просто консервы.
Грэг посмотрел на Ивана.
– Что скажешь? Нам остается только ждать, но лучше искать еду, чем просто сидеть.
Иван отвернулся, не выдержав взгляда Евы.
– Вода… поднимается, – сказал он.
Они были живы, и, хотя вода поднималась, противоестественно и неумолимо, телебашня простиралась к небу на высоту более пятисот метров, – плюс сто шестьдесят метров над уровнем моря – и смерть от наводнения казалось чем-то нереальным, в крайнем случае, таким же далеким, как смерть от старости. Или примерно таким.
Несмотря даже на бегство крыс.
Целая свора жирных тварей проследовала мимо них в тот момент, когда женщины и Грэг смотрели на Ивана, анализируя услышанное. Анна закричала, скорее от неожиданности, а не потому, что была угроза жизни. Ева подалась к Ивану, и он выхватил прибор, задействовал его.
Грэг хотел стрелять, Иван остановил его криком: патроны еще понадобятся.
Прибор сделал свое дело. Несколько тварей свалились трупами, еще с десяток заметались, бросаясь на стены, разбивая себе головы, ломая лапы. Остальные, ошалевшие, но все-таки рвущиеся вниз, мчались, не останавливаясь. Маршевую лестницу, как поток воды, заполнил визг умирающих и раненых тварей. Ева зажала уши.
Грэг, дождавшись ухода основной группы, добил раненых крыс, давя их ногами. Иван и женщины смотрели наверх, прислушиваясь. Тишина. Если не считать свирепствующей снаружи стихии.
Иван предположил, что на уровне предыдущего этажа должен быть ресторан и буфет. Они спустились вниз, вошли внутрь. В отличие от полумрака лестницы, здесь была полная тьма, пришлось включить фонарики. Грэг остался на входе, Иван с женщинами устроил тщательный осмотр, но они почти ничего не нашли – только несколько банок консервов. Негусто. Если выше ничего не изменится, прежде чем их убьет вода, – если предположить, что она настигнет их на высоте несколько сотен метров, – они погибнут от голода.
Тоскливые, они вернулись на маршевую лестницу, пошли наверх, прислушиваясь к осатаневшему ливню, шум которого проникал даже сквозь стены.