В этом смысле стремление Анны оказаться дома как нельзя лучше совпадало с тем, что им нужно остановиться и отдохнуть до тех пор, пока в гости не зачастят крысы. Наверняка город был уже не тем, как в Прежней Жизни, но знания Анны могли пригодиться. Оставалось надеяться, что она не будет требовать ночевать непременно в ее бывшем доме, если он окажется неподходящим местом.
Когда незадолго до рассвета Иван и Ева менялись последний раз, она сказала ему, что больше не станет перечить насчет знаков - решать, идти по ним или нет, теперь будет Иван. Нужно лишь, чтобы Анна побывала в родном городе, после чего проблем с ней не будет.
Уверенности, что до соседнего города хватит дневного перехода, не было. Иван разбудил всех, как только рассвело. Пока они перекусили, пока спустились вниз, встало солнце. Перед выходом Иван рассматривал в бинокль окрестности и заметил парочку шатунов. Оба были на последней стадии, один едва удерживал равновесие во время медленной неуклюжей ходьбы.
Город остался позади, когда на асфальте шоссе, ведущего на восток, они увидели стрелку мелом. Широкая, со шляпкой на всю дорогу, она указывала на восток. Первой ее заметила Ева. Иван, не ожидавший здесь знаков, остановился. Ева прошептала:
- Видишь, все равно бы пошли в эту сторону.
Ни Грэг, ни Анна ничего не сказали. Анна в нетерпении смотрела вдаль, Грэг выглядел уставшим и сонным. Иван подумал, что эта стрелка, возможно, не имеет отношения к тем знакам, которые вели их на северо-восток, это сделал кто-то другой, пусть даже цели были в чем-то схожи. Иван ничего не сказал вслух. Чуть позже, когда город за спиной скрылся из вида, пришла уверенность, что эта мысль была глупой. Это были те же знаки, из одной цепочки, "скованные" одной целью. Эта стрелка выглядела ровнее, словно ее оставил кто-то другой, но это ничего не меняло.
Они прошли мимо двух деревень, пересекли железную дорогу, и шоссе потянулось в юго-западном направлении. Теперь удаление от прошлого маршрута значения не имело - они шли в направлении знаков.
В этот день на дороге не случилось ничего примечательного, они позволили себе один короткий привал, чтобы подкрепиться. Даже Грэг не попытался изъять из этой остановки время для сна. Всем хотелось добраться до города прежде, чем наступят сумерки. И им это удалось.
До захода солнца оставалось несколько часов, когда они подошли к железнодорожному переезду, и впереди показались дома. Анна остановилась, уставившись на дорожный указатель:
- Я вспомнила, - прошептала она.
Иван проследил за ее взглядом. Буквы на выжившем дорожном указателе давно стерлись, угадывались только две последние "......СК".
- Козельск. Я жила раньше в Козельске, - она помедлила. - А тот город, откуда мы пришли - Сухиничи.
Анна заулыбалась. Грэг ухмыльнулся.
- Одно название краше другого.
Ева повернулась к нему.
- Грэг!
- Пошли, Анна, - сказал Иван. - Веди к своему дому.
9
Они прошли вдоль железной дороги, пересекли ее и оказались на центральной улице города. По размерам и внешнему виду он почти не отличался от предыдущего, только церквей оказалось больше, больше виднелось руин зданий, которые могли быть в Прежней жизни заводами.
Они свернули на неширокую улицу, где в прошлом стояли вполне добротные для глубинки частные дома. Недалеко от поворота Анна остановилась. Она сдерживалась почти минуту, затем разрыдалась. Ева обняла ее, поглаживая по спине. Иван решил не тратить времени и проверить дом, на который смотрела Анна. С первого взгляда он заметил значительные разрушения. Для одной ночи подойдет, но если они собрались задержаться на несколько суток, необходимо что-то другое. Соседний дом выглядел надежней. В половине окон уцелели стекла.
Иван посмотрел на Грэга.
- Встань на входе во двор. За ними присматривай.
Иван пошел к дому, Грэг занял позицию между женщинами и крыльцом дома. Иван возвратился быстро, на немой вопрос Грэга покачал головой. В стенах - широкие пробоины, пол в провалах, ходить невозможно. Иван прошел к соседнему дому, подал знак Грэгу, чтобы тот оставался на месте.
В доме было пять комнат. Задняя дверь отсутствовала, но косяк был в порядке, можно использовать одну из внутренних дверей, закрыть ею черный вход. Парадная дверь целая, только замка нет. Починка не займет много времени.
Иван вернулся к женщинам. Анна посмотрела на него. Он улыбнулся, подбадривая.
- Как смотришь на то, чтобы остановиться у соседей? В твоем доме, к сожалению, не так удобно.
- Это дом моих родителей.
- Из соседского ты бы могла на него смотреть.
Иван обернулся, кивая на двухэтажный дом с гаражом на другой стороне улицы - он стоял наискосок через пару домов.
- Этот тоже выглядит хорошо, уцелел, но сойдет и соседский.
Анна посмотрела на двухэтажный дом.
- Там жила семья из Москвы. Они приезжали только на лето. При деньгах были. Зимой-осенью там все время жил охранник.
- Ого, - Грэг оживился. - Наверное, валяется пару пушек.
- Вряд ли оружие уцелело, - сказал Иван. - Но проверить не мешает. Завтра наведаемся.
Ева повела Анну к одноэтажному дому, мужчины пошли следом. Иван сбросил рюкзак во дворе, остановился, ожидая, пока Ева и Анна войдут в дом. Он рассматривал дома на улице, прислушиваясь к тишине, пытаясь убедиться, что они на этой улице в одиночестве.
Из дома вышел Грэг.
- Двери завтра подделаем?
- Я еле живой... Но лучше сделать их побыстрее.
- Слышь, давай я первым подежурю.
Иван медлил, не зная, как отреагировать.
- Спасибо, ложись спать. Я еле живой в смысле, что не хочется никуда идти, что-то делать. Но дежурить - не проблема. Через пару часов разбужу Еву, высплюсь.
- Как хочешь... Слышь, ты Аню буди. Она мне сказала, что ей... типа стыдно, что вы с Евой дежурите, а она дрыхнет каждую ночь.
- Я подумаю.
Грэг кивнул, поворачиваясь к крыльцу. Иван сосредоточил внимание на противоположной улице. И услышал шорох.
Шатун возник неожиданно, похоже, находился где-то за домом во дворе, и они его не заметили. Коренастый, лицо в ссадинах, он двигался без единого звука. Глаза бессмысленно смотрели перед собой, но Грэга он видел.
- Грэг! - крикнул Иван.
Грэг обернулся, попятился и оказался отрезан от входа в дом. Он мог просто отступать, но по какой-то причине прижался к стене дома, как если бы его загнали в тупик, принял стойку.
Иван действовал по инерции. Он не успел бы остановить шатуна до того, как тот бросится на Грэга, а метнуть топор не решился. Он метнул рюкзак - подхватил его, бросил без размаха. И попал шатуну в плечо. Тот рухнул, как от увесистого валуна, не дойдя до Грэга два шага. Шатун ударился о стену дома, неуклюже сполз на землю.
Грэг отступил на пару шагов.
Из дома выглянула Ева, за ней возникла Анна, вскрикнула.
- Все кончилось! - крикнул Иван. - Он не встанет.
Шатун повалился на бок. Попытки встать были слабыми, он рыл землю руками, постепенно затихая. Дыхание его слабело. Неудивительно, что Иван сбил его рюкзаком. Наверняка его сон, если это можно назвать сном, быстро перейдет в смерть.
Грэг тихо выругался.
- Пошлите в дом, - сказал Иван. - Он уже не опасен.
Анна посмотрела на Ивана.
- А с ним что? Так и оставим?
- Что ты предлагаешь?
- Если ему дать поспать, разбудить? Мы поискали бы ему пару.
- С ума сошла! - выпалил Грэг.
Иван сказал:
- Всех не спасти. Если каждого шатуна возвращать к нормальной жизни... Может, я ошибаюсь, но мне кажется, он так истощен, что ему уже не поможешь.
- Шатуны опасны, - сказала Ева. - Как удержать его в узде, пока ищешь ему пару?
Иван глянул на небо.
- Пошлите в дом.
Ева подняла Ивана, и он сказал, что на рассвете пойдет на разведку, но один, и потому разбудит Анну.
- Я ей доверяю, - сказал он. - Да и спать не ложусь. Просто для надежности, чтобы с вами ничего не случилось.
- Умница. Может, разбуди меня?
Иван задумался.
- Отдыхай. Ты уже не одна, вот и отдыхай за двоих.
Она улыбнулась, поцеловала мужа.
- Будь осторожней. Иди, взгляни, что у тебя получилось. По-моему, неплохо.
Она легла, Иван прошел в соседнюю комнату, где на стене ночью писал картину. Он был измотан, руки не слушались, но его выкручивало так, что его внутреннее стремление и потребность оказались сильнее, побороли физическую усталость. Благодаря его состоянию он даже не понимал, какой цвет использует, нужно ли больше освещения, все ли он правильно подготовил. Из-за этого интерес к картине возрастал, а где-то в глубине таился страх: вдруг там мазня? Вчера он был измотан, и неудачи могут быть всегда. Даже если человеку дано свыше, и последние его десять картин - шедевры, одиннадцатая может не соответствовать их уровню.
Иван сел по-турецки, уперся спиной в противоположную стену, откинул голову и лишь тогда посмотрел на картину, довольный собой, что так долго сдерживал нетерпение.
На картине царили два цвета - белый и черный. Левая половина была белой, правая - черной. Это могли быть две лавины, идущие навстречу друг другу. Или две гигантские волны. Или две армии, например Добра и Зла. Узкое пространство между ними, казалось, сужалось незаметно для человеческого глаза, в этом пространстве крохотные кляксы фигурок нескольких человек - один тянет второго, который споткнулся, третий ползет на четвереньках, четвертый неловко спешит за ним - выглядели так, как должны были выглядеть букашки в сравнении со всей планетой. Фигурки спешили преодолеть это узкое пространство... чтобы спасись? Уйти с пути двух стихий, когда они сойдутся? Сложно было утверждать, что стихии сходятся, точно также они могли расходиться или же находиться на своих местах вечность. И все-таки ощущение, что они сходятся было бесспорным, возможно, из-за спешки и страха, переполнявших фигурки. Должны были эти несчастные выбрать одну из сторон или же цвет, контраст означал вовсе не принадлежность к Добру и Злу? И что одна стихия, что другая была также опасна для букашек-людей?