лета, тела…
Я вздрагиваю.
Возможно, я непростительно ошиблась: возле Фиджи сотни необитаемых островов и островков – откуда мне знать, что это – тот самый? Я потратила последние деньги, чтобы сюда добраться, и, вполне возможно, – остров не тот. Что, если Майк сделал пометки на карте, чтобы направить по ложному следу? Что, если проводники привезли меня не туда?
Замечаю боковым зрением: Рэга идет к берегу. Вот он наклоняется, тянет за веревку, на которой закреплена лодка. Меня пронизывает холодок беспокойства. Вдруг он уплывет? Сейчас сядут с братом в лодку, заведут мотор и отчалят!
А я останусь здесь.
Одна.
Несмотря на жару, меня пробирает дрожь.
Земля подо мной ходит ходуном – после нескольких часов, проведенных на воде, тело приспосабливается к нахождению на суше. С опаской отхожу подальше от края – не упасть бы.
Иду к середине поляны, вдруг сбоку от скалы вижу что-то блестящее.
Подхожу ближе, сажусь на корточки: какой-то сверток, обмотанный золотистой ленточкой. Повозившись, развязываю ленту и разворачиваю ткань. У меня в руках – некогда белая фуражка с темно-синим козырьком, вышитой эмблемой в виде золотых крыльев: испачкана грязью, порвана сбоку, из-под нее выползают насекомые, но я безошибочно узнаю – она принадлежала пилоту.
Сердце готово выпрыгнуть из груди – это тот самый остров!
Они были здесь!
Лори была здесь!
Глава 45Тогда | ЛОРИ
Лори стояла на краю обрыва, кровь пульсировала в висках. Дэниел мертвой хваткой вцепился в ее запястье. Свободной рукой она придерживала Сонни, который, не переставая, плакал.
За спиной простиралась бездна: льющееся вниз, на камни, пространство, сулящее удар о землю и забвение.
Майк крепко сжимал ремешок бинокля на горле Дэниела. Он понимал: если упадет Дэниел, то вслед за ним отправятся и Лори с ребенком.
«Только не Сонни! Только не Сонни! – повторяла она про себя как мантру. – Ведь он совсем еще малыш!»
Вспотевшая, скованная страхом, она вдруг начала напевать – не размыкая губ, неуверенно, на мгновенье умолкая, но тут же вновь подхватывая звук, выталкивая его дальше, пока он не превратился в мелодию.
Сонни перестал плакать, успокоился, глядя на Лори сияющими глазами. Казалось, музыка сглаживала острые края утеса, обволакивала всех, наполняя их знакомым чувством надежды.
Майк часто заморгал, будто только сейчас очнулся, пришел в себя. Под непрекращающиеся переливы колыбельной он начал разжимать руки, ослабил хватку на ремешке бинокля… Отпустил.
Дэниел безвольно упал на колени, схватил ремешок и сорвал бинокль с шеи, потирая багровеющую отметину.
Освобожденная Лори, спотыкаясь, отошла от края, испытывая невероятное облегчение. Она обвила Сонни обеими руками и, склонив голову, поцеловала.
– Все хорошо, – прошептала она, коснувшись губами его волос. – Все хорошо, маленький.
Стоя на коленях, Дэниел прокричал:
– Псих чертов!
Затем, пошатываясь, встал и захромал прочь. Он шел вниз через джунгли, бормоча проклятья.
– Как ты, все хорошо? – спросил Майк Лори. – Сам не знаю, что на меня нашло… Прости… – Он замолчал. Скулы горели румянцем, лопнувшие капилляры прорезали крылья носа, побелевшие волосы слиплись на голове.
– Ничего хорошего, – проговорила Лори.
Одежда липла к телу, остывающий пот холодил спину.
– Извини, Лори! Я ведь совсем не хотел подвергать тебя и Сонни опасности. Надо было раньше поставить Дэниела на место, не доводить до такого… – Майк сокрушенно опустил голову.
В последнее время Лори стала замечать что-то странное между мужчинами, но она никак не понимала до конца, что именно, и не могла выразить это словами.
При виде гневного оскала Дэниела и свирепой ярости в глазах Майка в мозгу Лори тут же возникло искомое слово: дикость.
Лори уже начала спускаться с хребта, пробираясь через подлесок, когда услышала свое имя. Ее звал Майк.
Она не остановилась – спешила на берег, чтобы дождаться Феликса. Надеялась, что они могли бы заночевать сегодня у ручья втроем: она, Феликс и Сонни. Взяли бы одеяла, люльку Сонни и разбили бы лагерь. Лишь бы дождь не пошел.
Она нырнула под низко нависшее дерево, раздвинула мясистые листья и снова услышала голос Майка:
– Лори! – настойчиво звал он.
Она остановилась. От следующих слов у нее застыла в жилах кровь:
– С Феликсом беда!
Едва отдышавшись, она взяла из рук Майка бинокль и приложила к глазам. Руки дрожали, тяжелый бинокль давил на переносицу. Она искала в бесконечной синеве залива знакомые очертания.
Соленый ветерок равнодушно обдувал вершину хребта. Сонни лежал спокойно: утихомирился, устав от предыдущих волнений.
В объективе бинокля показался темный силуэт Феликса. Он неподвижно лежал на воде далеко за линией рифа, возле уступа – там же, где она видела его раньше, когда поднялась на вершину вслед за Дэниелом.
– Он не двигается, – сказал Майк.
Горло сдавило страхом. Лори моргнула, сосредоточенно глядя в бинокль, ясно увидела покачивающееся на воде лицом вниз тело, с раскинутыми в разные стороны конечностями.
Одинокая крошечная фигурка в безбрежном океане.
В висках застучало.
«Он просто рассматривает что-то в воде, – убеждала себя Лори. – Выслеживает рыбу, перед тем как загарпунить…»
– Ружья не видно, – сообщил Майк.
Лори до рези в глазах вглядывалась в воду: пилот прав.
Обычно Феликс плавал, помогая себе ластами и держа заряженное ружье для подводной охоты наготове.
Девушку затрясло, она еле удержала бинокль: вокруг груди Феликса расплывалось какое-то темное пятно.
– Боже мой, – прошептала она, застыв от ужаса.
В воде растекалось облако крови.
Глава 46Теперь | ЭРИН
Не выпуская из рук подобранной фуражки, разворачиваюсь к спуску. Больше здесь точно ничего нет – только пыль да выжженные солнцем камни.
Я сползаю с вершины, неловко поскальзываясь на валунах. Земля и прелые листья застревают в шлепанцах, с каждым шагом в пальцы забивается гравий. Не помню, какой дорогой я сюда пришла, но надеюсь, шум волн выведет в нужную сторону. Здесь джунгли гуще, и влажный воздух вдыхать труднее.
Достигнув более-менее ровной поверхности, я ускоряю шаг. Вглядываюсь в даль между деревьями в поисках обломков крушения. Прохожу мимо расположенного в середине острова глубокого ручья, по берегам которого растут деревья с плодами манго и бананами. Внимательно осматриваю окрестности в поисках любых признаков жизни – остатков мусора, пепла от костра, забытой обуви, – но остров отказывается раскрывать свои секреты.
Проходив почти час, я ужасно вспотела и натерла волдырь между пальцами перемычкой вьетнамок. Жаль, не догадалась оставить рюкзак в лодке – ударяет по спине при каждом шаге.
– Ну же… – бормочу я в пустоту джунглей. – Самолет должен быть где-то здесь.
Я все хожу и хожу по лесу, не забывая посматривать на часы – драгоценное время уходит. В густых, испещренных редкими лучами солнца джунглях висит землистый аромат прелого перегноя. Как много здесь укромных тенистых лакун, где можно спрятаться, как много изменчивых теней, готовых приютить в своей сени.
Кажется, толку от моих поисков мало. Я возвращаюсь на тот же участок пляжа, вижу свои следы. Отчаянно всматриваюсь в опушку мангрового леса. Сил нет, как устала, – останавливаюсь перевести дыхание. Достав из рюкзака бутылку с водой, осушаю ее наполовину. Утерев краем футболки пот с лица, смотрю на часы: до отхода лодки еще час. Она пришвартована с другой стороны острова, чтобы попасть туда вовремя, нужно поторопиться. Если пойду по берегу, как раз окажусь там, где надо. Фуражку пилота я убрала подальше в рюкзак. Это улика. Вернувшись на материк, сдам ее в полицию – пусть разбираются дальше.
И все же я должна отыскать самолет, то место, где он разбился. Мне важно знать…
Продираюсь через джунгли в глубь острова – возможно, я здесь уже проходила. Насыщенный ароматами растений воздух становится гуще, я пробираюсь вперед, разводя руками ветки и густые заросли папоротника. Вдруг спотыкаюсь о что-то твердое и падаю вперед. Тяжелый рюкзак помогает сохранить равновесие, и я приземляюсь на колени.
Присматриваюсь: похоже, не заметила торчащий корень, о него и споткнулась. Узловатое дерево зацепило меня за ногу, словно железная рука. Я слегка обескуражена, но ничего страшного – надо идти дальше. Немного пошатываясь, встаю, отряхиваю пыль с колен, замечая тонкую струйку крови на голени, в месте, где ее задел сучок на корне.
Поднимаю голову и вижу в деревьях просвет. Однако, вглядевшись, понимаю: среди зелени что-то белеет.
Шагаю вперед по усеянной листвой земле, то и дело спотыкаясь о торчащие стволы и тонкие саженцы, разгребаю увешанные бородатым мхом ветки и вдруг застываю на месте.
Передо мной – белый остов самолета.
Я нашла его! Нашла!
Вдох… Выдох…
Миллион раз я видела фотографии этого самолета и единственную красную линию, пересекающую его сверкающий белый корпус, который теперь утопает в джунглях, обвитый толстыми лианами и прожилками веток, доходящими до крыльев. Джунгли прокрались в зияющий вход, заползая спутанными стеблями внутрь самолета.
Меня охватывает ужас. Я сгибаюсь пополам, обняв себя руками.
Лори, это твой самолет!
Вдох… Выдох… Надо успокоиться.
Рядом с обломками замечаю четыре поваленных ствола, положенных вокруг каменного очага. Рядом свалена в кучу почерневшая от влаги древесина. С одного из деревьев свисает длинная резиновая труба, привязанная к желтоватому лоскуту. Шалаш?
Раздвигая кусты с похожими на лопасти листьями, медленно подхожу к самолету. Рев пульсирующей крови в ушах перемежается доносящимся из джунглей стрекотом и гулом насекомых.
Замерев, останавливаюсь у входа в самолет. Пол салона покрыт толстым слоем грязи и гниющих листьев, на потемневшем фюзеляже кишат жучки. От ужаса волосы на затылке встают дыбом: я чувствую его – зловонный, отвратительный смрад смерти.