Выхожу, словно во сне, из терминала и сажусь в такси.
Скользнув в кондиционированную прохладу салона, слышу бодрый голос водителя:
– Куда желаете?
Без всякого выражения произношу три слова.
Такси катит по оживленным улицам – магазины, рестораны, рекламные щиты и здания сливаются в неразличимую массу. Гудки автобусов и чехарда за окном нещадно врываются в мой мозг. Чтобы успокоить нервы, смотрю вниз на руки, поворачиваю серебряное кольцо на большом пальце.
– Здесь? – спрашивает таксист, останавливаясь у тротуара.
В зеркале заднего вида ловлю его настороженный взгляд.
Я киваю. Наклоняюсь вперед, подаю двадцать долларов – мои последние деньги. Взяв рюкзак, ступаю на обочину и погружаюсь в густую теплую влагу.
Для меня все кончено.
Пора передать расследование другим.
Такси исчезает в потоке машин. Я стою на тротуаре, глядя на выцветшую голубую вывеску Центрального полицейского участка.
Толкаю тяжелую стеклянную дверь. Захожу. Немытые волосы как проволока, одежду три дня не меняла – наверное, я выгляжу как туристка, очнувшаяся после трехдневного запоя, которая пришла сообщить о потере паспорта.
Ах, если бы…
– Я хочу поговорить с сотрудником, расследующим дело об исчезновении рейса FJ209, – сообщаю я молодому человеку с тонкими черными усиками за приемным столом.
Он подозрительно меня оглядывает.
– Погодите, я узнаю.
Я с силой хлопаю ладонью о стол – мы оба подскакиваем – и командую:
– Позовите его немедленно!
И тут все начинается.
Я рассказываю двум младшим сотрудникам все, что знаю.
Описываю остров, где и как лежат останки самолета, об отметках дней на стволе. Подробно говорю об окровавленном платье и найденных в его кармане слипшихся фотографиях. Я выдаю все, что успела выяснить о Дэниеле, пропавшем ноже, сообщениях сестры.
Им нужно понять: в авиакатастрофе Лори выжила, но ее убили на том острове.
Глядя на меня, растрепанную и грязную, они переглядываются, и один из них недоверчиво спрашивает:
– Вы на самом деле плавали на этот остров?
Они мне не верят.
– Подождите! – говорю я, доставая из сумки оба телефона.
Сначала я показываю фотографии, которые снимала на свой телефон, чтобы остались доказательства. А потом прокручиваю видео, снятые сестрой. Мы смотрим на ожившее лицо Лори, на фоне остова самолета. В это время заходит старший детектив по делу.
Спустя час в комнате собралось человек шесть.
Кто-то принес кофе. Есть холодная вода. Включили вентилятор. Они задают вопрос за вопросом. Откуда-то принесли карту. Я показываю, отвечаю, объясняю. Они все записывают, куда-то звонят.
Выхожу из полицейского участка уже под вечер.
Я сделала все, что могла. Остальную часть головоломки решать другим.
Все кончено.
На такси денег нет, и не знаю, хватит ли у меня сил на часовую прогулку до отеля.
Уходя прочь от полицейского участка, где я устроила переполох, я шепчу:
«Лори, я сделала все, что могла. Прости, что опоздала».
Глава 60Теперь | ЭРИН
До отеля я кое-как добралась. Сначала встаю под горячий душ: вода льется на голову, кожа пропитывается мыльным ароматом. Вытираюсь и надеваю свежую одежду.
Открываю мини-бар: его недавно обновили. Присев на корточки, смотрю на ряды миниатюрных блестящих бутылочек и закрываю.
Выхожу из номера и плыву, как призрак, по коридору. Меня словно нет… я лишь фантом. Прохожу мимо длинного зеркала и даже не останавливаюсь, не смотрю в него – боюсь не увидеть собственного отражения.
В вестибюле ждет Натан.
Он сидит на низком квадратном кресле, постукивая большим пальцем о подлокотник. На этот раз на нем рубашка с короткими рукавами и никаких рабочих ботинок.
– Эрин, – поднимается он мне навстречу.
Я ничего не объяснила по телефону.
Направляюсь к нему, не зная, куда девать руки.
Подойдя ближе, решаю затолкать их в передний карман джинсового сарафана.
Мы ничего не заказываем, сидим так. Я начинаю рассказ. О карте, которую нашла в комнате его отца, об острове, о крушении самолета, о визите в полицию.
Он внимательно слушает, широко раскрыв глаза, все больше напрягая спину.
Рассказ окончен. Натан смотрит на меня, не произнося ни слова.
О чем он думает? Он зол, расстроен, не поверил мне?
Парень откашливается и спрашивает:
– Ты нашла карту в комнате отца, когда я там был?
– Прости, – искренне извиняюсь я.
Понимаю, что причинила ему боль.
Он смотрит на свои колени, потом снова на меня. Наверное, сейчас спросит еще что-нибудь о карте, но он говорит:
– А ты смелая – одна поплыла на остров.
– Смелость и отчаяние всегда идут рука об руку, – говорю я, выдавливая легкую улыбку.
Он улыбается в ответ.
– Натан, я хотела тебе кое-что показать.
Достав старый телефон, устанавливаю на столик и включаю видеосообщения Лори. Он, склонившись к экрану, смотрит в телефон, а я слышу исходящий от него аромат мыла и мятной свежести. Замечаю, что кончики его бровей выцвели на солнце, а на скуле – бледный шрам. При виде места крушения самолета глаза Натана наполняются слезами.
В этой аварии были и другие жертвы – об этом легко забыть.
Досмотрев последнее видео, он поворачивается ко мне:
– Ты не сдалась, пошла до конца.
– Что толку? – развожу я руками.
– Ну, может, полиция найдет что-то еще? Выяснит больше?
– Может быть.
Некоторое время мы молчим.
– Утром я лечу в Перт, – сообщает он. – Похороны в среду.
Его семье есть кого хоронить, с кем прощаться… Стискиваю зубы, чтобы не сказать, как ему завидую.
– А ты куда?
– Сначала забронирую рейс.
– А потом?
Глядя в куполообразный потолок, я отвечаю:
– Потом надо как-то жить дальше. – Чувствую, он на меня смотрит. Старательно разглядываю резные узоры на деревянном потолке, чтобы не заплакать. – Я не знаю, как жить без нее.
Какое-то время он молчит, а потом говорит:
– А ты не думай, какая у тебя будет жизнь. Просто верь, что справишься.
Он произносит эти слова так убежденно и с такой нежностью, что я отрываю взгляд от потолка и замираю.
Мы молча смотрим друг на друга. Я слышу, как стучит мое сердце.
Он встает с кресла во весь свой огромный рост.
– Мне пора возвращаться, – произносит он.
Я тоже встаю.
«Ну вот и все», – думаю я.
– Знаешь, а я бы с тобой поехал, – говорит Натан.
Я на мгновение теряюсь. Потом понимаю: он имеет в виду поездку на тот остров. Он поехал бы со мной, если бы я рассказала о найденной карте.
– Ты не доверилась мне.
Я не умею доверять.
Пристыженно опускаю взгляд.
– Что ж, Эрин, прощай, – говорит он и направляется к выходу.
Внезапно меня пробивает как током: я не хочу, чтобы он уходил! Увы, у меня нет сил, чтобы что-то исправить.
Я одиноко стою посреди зала, а мимо проходят, шумно смеясь и разговаривая, толпы отдыхающих постояльцев.
Заметивший меня официант подходит и, улыбаясь, произносит:
– Добрый вечер! Вы присоединитесь сегодня вечером к ужину?
Мне нельзя возвращаться в номер, где я останусь наедине с мини-баром и такими манящими перилами лоджии…
– Да, – отвечаю я официанту.
– Будете ужинать одна?
Я киваю.
– Прошу за мной, я покажу столик.
Мы проходим мимо столов, заполненных семьями и дружескими компаниями; разговоры текут рекой и пузырятся смехом в ночном воздухе, пропитанном специями и сладким ароматом жареного кокоса.
Оказавшись в этом ресторане, я понимаю, что должна сделать еще кое-что.
Я касаюсь плеча официанта.
– Можно я сяду там? – Указываю на угловой столик на краю террасы, откуда открывается вид на освещенный сад. Когда-то я уже там сидела.
Официант кивает и провожает меня в дальний угол.
Я опускаюсь в плетеное бамбуковое кресло. На столе мерцает свеча в стеклянной банке, отбрасывая крошечные дрожащие тени. Я заказываю напиток, не заглядывая в меню. Официант убирает со стола приборы для второй персоны.
Когда он уходит, я пытаюсь расслабиться, настраиваясь на успокаивающий звук бьющего чуть поодаль фонтана, но мой взгляд прикован к одной точке – пустующему напротив меня стулу.
Именно здесь два года назад сидела Лори в первый вечер нашего совместного путешествия. Она пришла на ужин с распущенными по плечам волосами, на ногтях – блестящий розовый лак. Почему я села именно здесь? Может, чтобы покончить с этим? Захотелось немного себя помучить после и без того тяжелого дня?
Мне приносят «Май Тай» со свежей веточкой мяты и кусочком ананаса. Я поднимаю бокал перед пустым стулом.
– За тебя, Лори.
Люди за столиками смотрят… Ну и что? Смотрите дальше – представление только началось.
Отпиваю коктейль – какой же приторный! Живот сводит спазмом.
С грохотом ставлю бокал обратно. Меню отодвигаю в сторону – аппетита все равно нет. Не хочу заказывать еду, которая окажется в мусорном ведре. Я надеялась, что, если остановлюсь в этом отеле, посижу за этим столиком, выпью такой же «Май Тай», душа успокоится. Я ошиблась.
Достав последние монеты из кошелька, швыряю их рядом с напитком и ухожу.
В дальнем конце ресторана спускаюсь по лестнице, ведущей в сад. Пройдусь в тишине. Искусно освещенная дорожка переходит в деревянный мостик, ведущий к пляжу.
Вот куда я побежала после нашей ссоры, Лори. Оставив тебя, я, пылая гневом, бегала по песку, как ненормальная. Истерила из-за пустяка. Мы с тобой договорились до черт знает какой ерунды, верно? Знаешь, Лори, бывает, споришь из-за чего-то, а предмет ссоры вовсе не в этом! Главное – в другом, но в чем, ты либо не видишь, либо нет слов, чтобы объяснить. Я тут раздумывала, в чем же у нас заморочка?
Ведь той ночью мы спорили не об измене Пита; не о том, как безалаберно я живу; нас обеих что-то не устраивало. Наша жизнь обернулась не так, как мы себе рисовали. Мы потеряли родителей; ты переживала развод. Я, как белка в колесе, крутилась на нелюбимой работе, годами не выбираясь из города. Мы оглядывались друг на друга, чтобы понять, почему все так плохо. Искали виноватого в наших бедах.