Выжившие — страница 57 из 58

Двери мурлоковской квартиры были иллюстрацией фразы про «мой дом — моя крепость». Толстенные сейфовые створки, мощнейшие замки, видеокамера над дверью. Вместо глазка — странного вида перископическое устройство. Блин, от кого наш командир тут хотел обороняться? Ну ведь точно не от ходячих мертвецов…

На первые два звонка в дверь не отреагировал никто, хотя на камере зажегся огонек, и сама камера уставилась на нас. Хотя, может, просто датчик сработал, вот автоматика и включилась…

Когда я потянулся в третий раз, чтобы нажать кнопку звонка, раздался тихий щелчок, и я услышал из-за двери голос Наташи, жены Мурлока:

— Жень, не звони! Сейчас открою.

Наташка — весьма эффектная рыжая девица лет 30 на вид, была не только женой нашего командира, но и весьма эффективным бойцом команды уже лет пять, и нас с Вовкой отлично знала.

Вот только когда открылись двери и мы шагнули в освещенную на дай бог треть мощности ламп прихожую, то я ее еле узнал. Всегда бодрая, подтянутая и как на пружинках Наталья сейчас была бледной тенью самой себя. С синяками под глазами, укутанная в зимний вариант «экстрим-эквипа» — то есть в утепленный бушлат, рассчитанный на температуру в минус сорок градусов, в теплых штанах с начесом и чуть ли не в валенках. Она стояла, тяжело опираясь на стену, и смотрела на нас усталым взглядом.

Это были глаза больного и уставшего человека.

— Эй, Натах, что с тобой такое? — сходу спросил я.

— Простыла, — ответила она. — Температура, кости болят. Но хоть сопли прошли… А вообще да, совсем хреново, сама знаю. Чего хотели, бойцы?

— Блин, на игру позвать, — усмехнулся я. — Видишь, как прикинулись — чисто ментовский спецназ. Давай с нами, тут, говорят, целый полигон в центре города.

— Очень смешно!

— Ну прости, не плакать же. Где Влад?

— Уехал с ребятами. Что-то они там мутят, добывают. Для кого это все катастрофа, а для Мурлока — способ добычи ништяков. Ты ж его знаешь…

— Черт! Слушай, а когда он вернется?

— Не знаю. Должен был еще утром вернуться, но…

— Вот же ж блин. А связаться с ним никак?

Наташка покачала головой из стороны в сторону.

— Ладно…так, тогда вот что… — я быстрыми движениями вытащил из кармана блокнот, написал на листике частоту и приписал «Джей и Боб». — Передай ему, как вернется, ладно? Мы тут в городе, поедем пока что к этому эвакуационному центру, посмотрим, что там, и заодно некомбатантов оставим.

— Некомбатантов? Джей, вы где их взяли в такое время? И кто это?

— Да Анька, ты ее знаешь — медик со скорой Приморска, иногда у нас работала на играх. Аська — Вовина подруга, и Анькин брат малолетний.

— Ясно. Никто из них не болен, не укушен? Учтите сразу — при малейших подозрениях вас просто развернут. Они там пуганные, так что разбираться не станут.

— Э…Аська с трещиной в бедре, Вовка в аварии тоже ногу повредил. Дней пять назад все было, но следы то есть. Укусов нет.

— Ну тогда готовьтесь, что вас просто завернут. — выдала Наталья пессимистический прогноз. — И кстати, пушки с собой не тащите — просто отберут.

— Мы все же попробуем. Ты не хочешь с нами? Там наверняка врачи есть, посмотрят тебя. А то видок у тебя, мать, какой-то совсем поганый…

Вовка, стоящий за спиной Наташки, делал мне страшные рожи, мол, не зови ее с собой, но я все равно не мог знакомого человека в таком виде просто бросить.

— Да что они там насмотрят? Диагноз я себе и сама поставлю. Листок свой вон на зеркало налепи, там точно не потеряется. Мурлок приедет — скажу, что вы были, чтобы связался.

— Может, давай Аньку позову? Она внизу ждет. Посмотрим, может, уколы какие поставит…

— Жень! Отстань, а?

Ее явно тяготило наше присутствие. Ну что же, я настаивать не стал. Не хочет человек — чего навязываться?

Я прилепил листочек к зеркалу на специально для этого предназначенный магнитик, после чего покинул квартиру.

Едва только за нами закрылась дверь, я развернулся ко Вове.

— Вов! Ты чего мне рожи строил? — с негодованием спросил я. — Не видишь, что ли, хреново человеку. Нельзя ее такой оставлять.

— Жень…ты сегодня фееричный дурак или прикидываешься им? Ты не понял? — усмехнулся Вова. — Ее покусали. Лихорадка, спутанность речи, светобоязнь… Она от твоего фонарика, видел, как шуганулась? И в квартире света нигде нет… А Наташка, вспомни, вообще-то темноты боится.

Я задумался. Блин, чего со мной творится-то? Чего туплю? Ведь Вова прав. А я опять все прохлопал ушами, не заметил, не обратил внимания.

— Да ну…она бы нам сказала, — неуверенно возразил я.

— Правда? — хмыкнул Вова. — Вот смотри. На пороге твоего дома, где ништяков, как грязи, стоят два таких, малознакомых в общем-то типа с явно снятыми с ментов брониками и «Калашами». И тут ты им такая: «Пацаны, а я скоро сдохну и стану зомби. А муж мой куда-то умотал и долго не возвращается. И когда будет — хз, может и пропал с концами». При этом пацаны знают, что муж и ты — любители стрельбы, и у вас тут оружейный склад на пару десятков стволов, патронов и прочего добра. Как думаешь, пацаны просто уйдут или привалят тебя из чистого сострадания?

— Ну…мы же не такие…

— Правда? А если бы она уже была зомби? Ты бы сейчас первый ковырялся в мурлоковских ящиках, радостно примеряя всякое к АКСУ. Потому что Мурлока нет, а добро есть. И мне было бы сложно тебя остановить. Вот только не начинай мне тут по ушам ездить, что ты бы так не сделал…

— Блин, ты как-то это все жестко…

— Я прагматичен, — оборвал меня Вова, — а вот у тебя с башкой какая-то беда. Ты то играешь в сурового сурвайвера без страха и упрека, без терзаний морали, то, как сейчас, начинаешь жаждать помогать всем и вся. Ладно, с твоей башкой мы потом разберемся. Мурлоку мы координаты оставили, если объявится — сможет с нами связаться. С его радиостанцией можно легко за полсотни километров пробиться, а уж до нас — вообще говно вопрос.

Радиоузел Мурлок собрал сам, на базе какого-то китайца, и постоянно модернизировал, так что от оригинала там ничего не осталось, но зато эта штука действительно работала где угодно, ловила кучу диапазонов и позволяла связаться в радиусе действия с кем угодно — хоть с ментами, хоть с военными, хоть с потерявшимися в горах тупыми страйкболистами.

Проспект, к которому мы ломились, назывался Ленина, и найти его оказалось действительно несложно, хотя без знаний нашего бывшего проводника мы раз пять утыкались в перекрывающие дороги блоки, так что приходилось возвращаться и плутать в узких переулках в поисках другого проезда.

И все же выехали. Ну а до цели мы добрались уже сильно за полдень.

Лагерь был организован людьми, явно понимающими что-то в фортификации на мой дилетантский взгляд. Выставленные в шахматку бетонные блоки перекрывали последние метров сто дороги к нему, не позволяя разогнаться и подъехать быстро. В конце этого «проезда», упертого в ограждение стадиона, вместо створок ворот стоял старенький БРДМ-2, нацеливший свою башню с двумя пулеметами на визитеров. Учитывая то, что проспект Ленина, подходящий к стадиону, абсолютно прямой и ближайший дом стоит на расстоянии метров триста — КПВТ и ПКТ, стоящие у БРДМ в башне, являются ультимативным средством уничтожения всего живого. Ну, пока у них БК (боекомплект) не закончится.

Когда мы приблизились, башня чуть дернулась, поувереннее беря нас на прицел. На ее верхушке зажегся яркий, слепящий прожектор, заставивший меня прикрыть глаза ладонью, и усиленный громкоговорителем голос с командными нотками потребовал остановиться.

Ну, мы не гордые, остановимся. Все равно если что — нас тут вмиг положат. Я уверен, что в укрытиях из мешков, которые я заметил за решетчатым забором, сейчас сидит во временных огневых точках далеко не один стрелок с автоматом или типа того, и целится в нас. Изрешетят сразу, даже не станут тратить редкие патроны для пулеметов.

Наши «Жигуль» и «Ока» стали, как вкопанные.

Глава 31Отбракованный

Впрочем, издеваться над нами никто не собирался — похоже, это была отработанная методика приема и проверки посетителей: уже через пару минут к машинам вышла группа из трех бойцов в типовом зеленом камуфляже с маскировочными пятнами, вооруженные стандартными армейскими АК-74М. Двое стояли по бокам, контролируя все внутри машин, а тот, что был с погонами капитана, подошел к водительской двери моей тачки, бросил быстрый взгляд вовнутрь и спросил самое тупое, что только можно было вообразить:

— А вы, собственно, кто такие, уважаемые?

— Блин. Марсиане мы, не видно, что ли? — фыркнул я. — Тарелка сломалась. Вот, ищем, где бы гравицапу починить. У вас нет? Мы заплатим КЦ.

— Ха-ха! Юморист! — скорчив на лице подобие улыбки, ответил вояка, а затем вновь посерьезнел. — Так, еще раз спрашиваю — вы кто, и что тут надо?

— Люди мы. Узнали, что у вас тут лагерь для беженцев. Сами мы не местные, из Приморска. Там чудеса творятся, мертвые пошли, видать, локальный страшный суд. Вот и приехали, думали, что тут безопасно, тут ковчег строят. А вы прожектором светить, бардаком грозить.

— Слушай, ты, Петросян-самоучка, — прорычал вояка, — я очень терпеливый, но и моему терпению может прийти конец. Или говори нормально, или валите отсюда на хер!

— Ладно, ладно! Что ж вы такие суровые то, мужчины? Вы что, военные? — не удержался я от подначки. — Еще раз. Мы из Приморска, нас пятеро, два программиста, две девушки — врач и бухгалтер, и ребенок — брат врача. Прослышали, что тут будет эвакуация в Ахтияр и дальше, на материк. Хотели узнать, можно ли и нас забрать.

Капитан, явно раздраженный моими шутками, обвел меня, мой броник, охотничий АУГ внимательным взором и, вздохнув, сказал:

— Можно. Но на территорию нельзя даже с охотничьим оружием, его придется сдать. Если есть продукты — их тоже надо передать, нам вас всех кормить. Ну и сразу говорю: если есть укушенные — не пропустим. Так и знайте. Назад тоже хода нет — нечего шастать тут. Все ясно?