— Милый, ты сам дал мне те капли. Я могла думать лишь об одном и на окружающий мир не обращала внимания, — сказала она. — Я и сейчас тебя хочу. Давай вернёмся в кровать, пока действие не отступило.
— Обязательно вернёмся, — произнёс я, после чего повернулся к полицейским. — Мы сразу после ресторана были немного не в состоянии обращать внимания на окружающий мир. Один из официантов предложил нам «Синюю аукрелью», обещал божественное наслаждение и, должен признать, он не обманул, — сказал я, поцеловав Миру. Официант на самом деле предложил нам этот афродизиак, и мы действительно его купили, чтобы опробовать вечером, но не принимали за столом. — Признаю, мы воспользовались экстренным телепортом на корабль. Этот негодяй не предупредил о столь сильном эффекте, мы не могли сдерживаться.
— Вам придётся пройти с нами для дачи показаний, — приобрёл фиолетовый оттенок лейтенант от ярости, понимая, что хороший вариант найти козла отпущения уходит у него из рук.
— Можете назвать свою фамилию, чтобы я подал жалобу на вас? Вы находитесь на нейтральной территории. Вы не имеете юрисдикции нам указывать что угодно. Нам может приказать лишь представитель власти Герена, так как мы его подданные, и то за отказ мы получим лишь небольшой штраф. Вы тут не имеете никакой власти, — пояснил я. И это действительно так: мы находились, так сказать, в свободной зоне, именно поэтому нам не пришлось декларировать корабль и остальное.
— Вы сами признались, что нарушили закон о пространственных перемещениях в черте города. Вы обязаны проследовать с нами для разбирательства в судебном порядке.
— Не обязан. Даже если я не приду на заседание, мне грозит лишь двойной штраф. Сколько там?
— Пять тысяч, — произнёс второй полицейский, явно радующийся тому, как я давлю на лейтенанта. Лейтенант с ненавистью посмотрел на него.
— Отлично, вот пять тысяч, — сказал я и телекинезом передал деньги второму полицейскому, предварительно взяв их у наших матросов из карманов. С ними рассчитаюсь позже.
— Лейтенант, они правы, мы обязаны отправить жалобу в консульство Герена на поведение их подданного, — произнёс второй полицейский.
— Стоит вам покинуть терминал — и вы окажетесь в территориальных водах Жулии. И тогда будет не до шуточек. Предлагаю по-хорошему пройти с нами в участок для дачи показаний.
— Извини, но не могу. Мне ещё надо успеть закончить дело, над которым я работал, пока ты нас не прервал, — произнёс я и хлопнул Миру по попке. Та игриво застонала от этого. — Удачи. Найдёте участников боя — не забудьте сообщить и нам, — сказал я и утащил Миру вниз корабля. Одновременно я поднял над кораблём лёгкий щит, показывая, что не собираюсь никого пускать на борт корабля, но в то же самое время не собираюсь и воевать с ними.
Стоило полицейским покинуть наш причал, как я прислонился спиной к стене и, тяжело выдохнув, сел на пол. Мира недалеко от меня ушла, только у неё ещё началась и истерика, выражающаяся в истерическом смехе и слезах одновременно. У меня же началась дрожь по всему телу: раньше я уже убивал, и это было точно так же в состоянии аффекта в лесу Герена. Но сейчас я убил одним заклинанием полтора десятка разумных и среди них были два мага. Теперь я начинал понимать, почему государство старается контролировать жизнь каждого мага. Если такой, как я, мог подобное сотворить, то что может сделать более опытный и обученный маг?
Минут через тридцать нас начало понемногу отпускать. Хорошо ещё, что отходняк наступил только сейчас, а ведь он мог начаться и в канализации или на виду полицейских, но видимо, мы как-то сдерживали его подсознательно до тех пор, пока не оказались в безопасном месте.
— Знаешь, а я сейчас тебя хочу и без всякого афродизиака, — сказала Мира.
— Не стоит, — произнёс я. — У меня грязная аура сейчас, на ней следы смерти пятнадцати разумных. Надо пройти ритуал очищения.
— Ты прав, я забыла об этом. Я пойду займусь пацаном, а ты проведи ритуал. Нам надо хорошенько потрахаться, чтобы расслабиться.
— Только давай условимся не вспоминать о произошедшем, — попросил я Миру.
— Согласна, у меня до сих пор стоит перед глазами картина улицы покрытой кровью, — передернулась она. — Не боевик я, не боевик. Кстати, как ты думаешь, кто это был?
— Сначала подумал, что нас выследили виритинцы, но судя по словам тех солдат, они не знали о тебе. А значит, пришли за мной.
— Чем ты мог заинтересовать кого-то?
— Во-первых, я иномирянин, во-вторых, результат интересного опыта по преобразованию вида разумного, а в-третьих, могу быть источником иномировых технологий. Думаю, с десяток пунктов ещё может набраться.
— О том, что напали на нас по ошибке, ты не думаешь?
— А ты в такое поверишь? — со скепсисом в голосе произнёс я.
— Не поверю. Ладно, иди очистись, я вниз — займусь малым.
— Он всего лет на шесть-семь младше твоего тела, — сказал я, усмехнувшись, после чего пошёл в каюту, которую переделали под ритуальный зал. Тут был простой универсальный рунный круг, и требовалось лишь добавить временные руны своей кровью для конкретного ритуала.
Во время подготовки к ритуалу очищения я заметил, что мои мысли избегают воспоминаний произошедшего. Чтобы вспомнить всё, что там произошло, мне приходилось прикладывать неслабые усилия. Скорее всего, это сработал защитный механизм моего сознания, и негативные воспоминания отошли на второй план. Это был не худший вариант, так будет гораздо проще, чем постоянно видеть перед глазами то, что я сделал в приступе ярости.
Сам ритуал прошёл обыденно. Лишь слегка пощипало мою энергетику, на которую отложились следы смерти разумных. Следы смерти были неплохим доказательством нашего присутствия на месте боя. Во время смерти разумного его сознание, после того как покидает умершее тело, оставляет следы на ауре ближайших живых противников и обходит большую часть щитов. Так как Мира была в воздухе на высоте пары десятков метров во время моей ярости, у неё аура осталась чистой, а вот у меня аура была загрязнена следами смерти. Эти следы потом самостоятельно рассасываются в течение пары десятков дней. Они слегка ослабляли иммунитет и теоретически могли ослабить магический дар, правда, по словам Миры, был зафиксирован всего десяток таких случаев, и то в местах одновременной смерти десятков тысяч нитири. Но я не мог позволить себе дожидаться самостоятельного рассасывания следов на ауре. Это слишком явное доказательство нашего участия в той бойне.
Пока я был на борту корабля, полицейские не могли видеть мою ауру, а потому и не могли доказать, что я там был. Но стоило покинуть терминал, находящийся в нейтральной зоне порта, нас могли остановить полиция, пограничники, спецслужбы, просто военные. Так что очистка была нужна.
Закончив с ритуалом, я немного пообщался с парнями. Они переживали о произошедшем, так как помнили, чем закончилось нечто подобное для их друзей, ныне лежащих в моём пространственном кармане. Пришлось их успокоить и убедить, что всё нормально и волноваться не о чем.
Но не успел я закончить с ними общение, как сработала сигнализация на корабле, сообщающая, что кто-то пытается обойти щит. Вот этого не ожидал, а потому немного растерялся на десяток секунд — этого оказалось достаточно, чтобы злоумышленник смог обойти лёгкий щит и проникнуть на борт корабля. Вот только дальше он не смог пройти и метра, так как автоматическая система защиты разрядила сильный заряд электричества в обладателя незарегистрированной ауры. Я сразу же поспешил к месту, о котором сообщила сигнализация.
— Что происходит? — на несколько секунд позже прибежала уже успевшая переодеться Мира.
— Нас ломанули, и лёгкий щит обошли с потрясающей ловкостью и лёгкостью, — произнёс я, указывая на пустое пространство, поверх которого продолжали пробегать искры. — Я щит усилил, это не должно повториться.
— Невидимость на уровне Зоуи, а у неё разработка СБ Герена.
— Посмотрим, кто это к нам пожаловал, — сказал я, подойдя к пустому пространству. Отключив удары электричеством, рывком сорвал с невидимки плащ, позволяющий скрываться во всех спектрах.
— Чего замолчал? — спросила у меня Мира.
— Помнишь, я рассказывал тебе о Шамире?
— Та сучка, которая пыталась переспать с тобой?
— Ты запомнила только это? — удивился я.
— Не только. Я помню, что она украла божественный артефакт, что она дочка шишки из церкви Нудринара, — сказала Мира, повинившись. — Это всё тело. Оно слишком молодое и гормоны не дают порой думать логично, — пожаловалась она.
— Видишь у него в ауре вот эту метку? — спросил я у неё, на что та кивнула. — Шамира мне нарисовала известные ей символы подразделений её отца. Вот этот символ означает внешнюю разведку.
— Думаешь, это агент разведки Нудринара? — не сильно веря в это, спросила Мира.
— А мы это проверим. Я — в наш карцер, ты ни в коем случае не должна туда заходить. То, что я собираюсь сделать, тебе лучше не видеть, — произнёс я, заранее отвергая все претензии Миры. Не хотел, чтобы она видела пытки, которые я собирался применить, если вдруг он откажется общаться.
Мира хоть и пыталась выглядеть недовольной и обиженной на меня за мои слова, но было видно, что она благодарна мне. Она всё-таки изначально насквозь гражданский разумный, как и я вообще-то. Но я мужчина, и должен оберегать свою женщину от неприятностей и всякой грязи.
Наш пленник, полностью голый и распятый на кресте, пришёл в себя лишь через полчаса. К этому моменту я разложил перед ним на столе набор для пыток. На самом деле больше надеялся на психологическое давление, чем на то, что придётся их применять на самом деле.
— Ой насмешил меня! Поддержи меня за живот, чтобы я не надорвался! — издевательски произнёс очнувшийся пленник, осмотрев место, в котором он оказался.
— Значит, я не ошибся. Ты из агентов Нудринара, — произнёс я. — Имеет смысл тебя пытать?
— Если у тебя нет возможности перекинуть клятвы на что-то другое, то нет. Только вздумаю я что-то сказать, защищённое клятвой, тотчас же умру.