— Это было почти мило, — бросаю я в ответ.
Поправляя галстук, он отвечает: — Не следовало брать ожерелье.
— Все еще не жалею об этом, — сообщаю я ему.
— Нет? спрашивает он, изображая легкое удивление. — Мне придется постараться.
Слегка улыбаясь, потому что я, наверное, настоящий псих, я говорю ему: — Делай все, что в твоих силах.
— Не искушай меня, — заявляет он с настоящим предупреждением. — Тебе не справиться с моим худшим, Мэг.
— Хорошо, — говорю я, глядя на него чуть более серьезно. — Позволь мне перефразировать. Поступай со мной как знаешь, но пусть это останется между нами.
Он склоняет голову набок, как будто не совсем понимает. Это заставляет меня думать, что у нас два совершенно разных представления о том, что влечет за собой его "худшее".
— Не впутывай в это Мию, — уточняю я.
Я не могу точно прочесть выражение, которое быстро пробегает по его лицу, но в нем определенно есть настороженность. — Неприятно думать об этом, не так ли? он спрашивает. — А теперь представь, что мы находим текстовые сообщения между нами, где я рассказываю ей, как сильно я бы хотел трахнуть ее, если бы только не был заперт в твоей мучительной компании.
Я вздрагиваю, и он кивает.
— Прости, — говорю я снова. — Я не… Я не знаю, что сказать по этому поводу. Ты же знаешь меня, ты знаешь, что я бы никогда так не сказала.
— Может, я и не знаю, — предполагает он, натягивая куртку обратно. — Может, я только думал, что знаю.
Я даже не знаю, будет ли он восприимчивым — он ни разу не поцеловал меня в губы, когда трахал последние два раза, — но я поднимаюсь с кровати, чтобы встать перед ним. Я нервничаю, и мои мысли возвращаются к нашему первому поцелую в баре, но мне становится грустно. Это кажется почти кощунственным, но я хватаю галстук, который он только что поправил, и притягиваю его к себе, чтобы прикоснуться губами к его губам. Он отвечает не сразу, но потом отвечает, его руки обвиваются вокруг меня, притягивая к себе, его язык проникает в мой рот. Конечно, теперь моя кровь начинает бурлить, сердце колотится в груди, когда он целует меня, прикасается ко мне, притягивает к себе.
Мы оба немного запыхались, когда он наконец отстраняется, но он также выглядит немного потерянным.
Хотела бы я знать, как это исправить. Хотела бы я знать, как убедить наименее доверчивого человека в целом мире, что, хотя все логические признаки указывают на обратное, я его не предавала.
Поистине невыполнимая задача.
— Он никогда больше не прикоснется к тебе, — заявляет он немного хриплым голосом. — Никто не прикоснется.
— Хорошо, — говорю я. — Я только хочу, чтобы ты прикоснулся ко мне.
— Хорошо, — ровно отвечает он.
Глава Двадцатая
Не могу точно сказать почему, но меньше всего я ожидал, что Винс будет охранять мою дверь.
Но вот он стоит за дверью спальни Матео. Судя по его угрюмому виду, он предпочел бы заниматься чем угодно, но не этим.
Впрочем, я тоже. Я здесь всего один день, а мне уже так скучно, что хочется плакать. Ужины по- прежнему отменяются, и я даже не знаю, чем Матео занимается весь день, но он ушел утром и, несмотря на то, что было около восьми часов, до сих пор не вернулся.
Выглянув за дверь, я спрашиваю Винса: — Ты абсолютно уверен, что мне нельзя выходить?
— Никогда в жизни я ни в чем не был так уверен, — сухо отвечает он.
— Тогда почему бы тебе не зайти, — предлагаю я. — Тебе, должно быть, тоже здесь скучно. У Матео есть игры? Я знаю, что в комнатах для прислуги есть несколько штук. Мария неравнодушна к скрэбблу. Принеси игру; давай узнаем друг друга получше.
— Я должен охранять тебя, а не играть с тобой в игры.
— Ты не можешь сделать и то, и другое? Ты парень моей лучшей подруги, и я ничего о тебе не знаю.
— Она твой единственный друг, — заявляет он.
— Вот почему она у меня лучшая. Пошли, — уговариваю я, приглашая его войти.
— Матео, вероятно, не понравилось бы… — Он останавливается, склонив голову набок. — Э, ладно.
— Это не тот уровень изобилия, на который я надеялась, но я приму это-, - говорю я ему.
Поскольку я потеряла права доступа к телефону и Винсу приходится охранять меня, он должен отправить Шери забрать нашу игру. Я знаю, что на самом деле есть другие комнаты, смежные с комнатой Матео, где мы могли бы посидеть за столом и поиграть, но мне не разрешают покидать спальню, поэтому мы раскладываем игру на кровати.
Когда я объясняю это Винсу, у него, кажется, еще меньше энтузиазма, что говорит о многом, потому что, черт возьми, может ли этот ребенок размышлять.
— Сюда зайдет Матео и увидит меня на кровати с тобой, он собирается оторвать мне голову.
— С доской для игры в скрэббл между нами, — говорю я, закатывая глаза. — Я понимаю, насколько это невероятно сексуально, но я думаю, что он сможет это понять.
Он качает головой, но все равно садится на край кровати. — Тебе нужно быть осторожнее.
— Очевидно, у меня может быть роман с мужчиной, которого я даже никогда не встречала, поэтому я не думаю, что осторожности достаточно. С таким же успехом я могла бы наслаждаться жизнью, верно?
Приподняв бровь, он говорит: — Я не знаю, я слышал, что тебе присылают текстовые сообщения.
— Я кажусь тебе неразумной, Винс? Если бы я хотела изменить Матео Морелли, тебе лучше поверить, что у меня хватило бы ума удалить текстовые сообщения, — заявляю я, высыпая буквы на кровать. — Вытащила SIM- карту, выбросила телефон в водоем, по какой- то причине подожгла свою одежду. Я бы заметала следы, как будто это моя работа, а не оставлял бы чертов телефон валяться где попало, чтобы он его нашел.
Он кивает, соглашаясь со мной в этом, и больше не спорит. У меня не складывается впечатления, что ему наплевать, изменила ли я Матео, поэтому я не чувствую необходимости защищаться.
— Так что, не пойми меня неправильно, но я не думала, что ты будешь новым Адрианом.
Он криво улыбается, забирая буквы, которые я раздаю, и кладет их на свой поднос. — Я не такой. Адриан обычно не занимается подобными вещами — я имею в виду, он делал это с тобой и Мией, но это потому, что Матео был вовлечен в те игры и расследования, которые он хотел, чтобы Адриан провел для него. Охранять дверь легко. Это могла бы сделать обезьяна. Адриан был слишком квалифицирован.
— И все же Адриана послали отвезти меня за китайской едой и платьями? Спрашиваю я, приподнимая бровь.
— Он знал, что Адриан защитит тебя, — просто говорит Винс. — Возможно, ты еще не поняла, это довольно большой секрет, но Матео? Он параноик.
— Я бы тоже была параноиком, если бы люди приходили убивать меня направо и налево, — заявляю я, делая первый поворот и доминируя с 'зеброй'. — Надеюсь, тебе нравится проигрывать, — говорю я Винсу, победоносно вскидывая руки.
— Да, но то, как он обращается с людьми, не совсем хорошо сказывается на отношениях.
Я киваю, но ничего не комментирую. Я знаю, что он прав, просто мне кажется, что над Матео стоит немного поработать.
— Не то чтобы я должен был тебе это говорить, — добавляет он, глядя на свои буквы. — Ты в позолоченной клетке из- за романа, которого у тебя даже не было. И, вероятно, это даже не последний раз, когда тебе приходится иметь дело с этим дерьмом. Он думает о людях самое худшее.
— Мне просто не нравится видеть, как он страдает, — говорю я, наблюдая, как Винс кладет плитки. — А еще я нервничаю из- за этого телефона? Я сама не читала тексты, но не похоже, что это могло быть случайностью. Это должно было быть преднамеренным, и почему? Что кто- либо может выиграть, подставив меня таким образом? Кому это выгодно?
— Кастелланос, — без колебаний отвечает Винс. — Это выгодно Кастелланосу. Матео хотел убить его, а теперь все, о чем он может думать, это о том, как какой- то другой парень трахает тебя. Последние несколько дней он отгородился от мира; он не выходит из своей комнаты наблюдения, пытаясь найти запись, на которой ты с помощью этого чертового телефона. Мужчина одержим.
Нахмурившись, я замечаю: — Звучит здорово.
Винс пожимает плечами. — Это Матео.
— Наверное, сейчас самое неподходящее время и для этого. Адриан уходит? Матео сказал, что переходы никогда не бывают гладкими, даже если ты на вершине своей игры. Очевидно, что сейчас он не в своей тарелке.
— Ну, за пределами этого дома никто не должен знать , что он делает. Он мог что- то замышлять, строить планы. Никто на самом деле не знает , что он просто одержимо ищет доказательства какой- то интрижки, но… так оно и получается.
Я со вздохом качаю головой. — Ему нужно прекратить поиски. Он напрасно тратит время. Он ничего не найдет. Я бы хотела, чтобы он просто оставил это в покое.
Винс пожимает одним плечом. — Не так- то просто очистить свой мозг от образов того, как какой- то другой мудак трахает твою девушку.
Снова моя очередь, поэтому я добавляю новое слово. — Наверное. Мне никогда не изменяли.
— Я бы не рекомендовал этого, — говорит он, тут же добавляя "с" к моему слову и ухмыляясь мне через плечо.
— Ублюдок, — обвиняю я, записывая его тройной балл по слову и хватая нам обоим запасные буквы. — Итак, вы с Мией учитесь в одном колледже?
Винс качает головой. — Я не пойду, только она.
— Не для тебя?
— В этом просто нет смысла. Набору навыков, необходимых мне для достижения успеха, не учат в классе.
— Да, я думаю, это правда, — говорю я, слабо улыбаясь. — Матео учился в колледже?
— Нет.
— Правда? Я слышу, как удивленно звучит мой голос, но пожимаю плечами. — Он такой умный, я просто подумала, что так оно и есть.
— Смышленый, самоучка. У него никогда не было много друзей. Он читает.
— Он читает? Восхищенно спрашиваю я. — Боже мой, мне это нравится. Единственное, что Родни когда- либо открывал, был журнал.
— Адриан втянул его в это. Адриан был еще более странным ребенком, чем Матео, насколько я понимаю. Всегда держался особняком, прятался в библиотеке, как ненормальный. Хотя, думаю, если бы мне приходилось разбираться с его дерьмом, я бы, наверное, тоже. Он действительно умный. Он знает всякую ерунду, о которой никто не знает, потому что он просто прочитал так много книг. Он был репетитором Шери до того, как Матео отправил ее в государственную школу.