Она фыркает, прикрывает рот, а затем буквально начинает смеяться до тех пор, пока из ее глаз не потекут слезы. — Только ты, — наконец говорит она. — Только ты могла бы сделать эти две просьбы спина к спине.
Я улыбаюсь ей. Я не могу посмеяться вместе с ней, но я бы посмеялась, если бы могла. — Я особенная.
Смахнув непрошеную слезинку из- под глаза, она кивает. — Ты и есть та самая.
Глава Двадцать Шестая
Я так рада, что наконец- то вернулась домой.
Матео обращается со мной немного как с бумажной куклой, но теперь, когда я не в больнице, я испытываю гораздо больше болезненных ощущений, так что я не сильно возражаю.
— Можно мне обнять твой животик?
Прежде чем я успеваю ответить Лили, это делает Матео. — Мы не можем сейчас обнимать мамочку за животик, помнишь?
— Давай сегодня обнимемся как обычно, — говорю я, раскрывая объятия.
Мы еще не сказали девочкам о ребенке, но, учитывая все, что произошло, я вроде как хочу подождать окончания первого триместра, чтобы сказать им, просто на всякий случай.
— Хочешь, я возьму свой медицинский набор и сделаю так, чтобы тебе стало лучше? Спрашивает Лили.
Задыхаясь, Изабелла добавляет: — Я могу быть медсестрой!
— Звучит как отличная идея, — говорю я им. — Но почему бы вам, ребята, не заняться этим после ужина?
— И тебе не нужно работать? Мы можем рассказывать сказки на ночь? Спрашивает Лили.
— Абсолютно, — соглашаюсь я.
Матео отстраняется, пока я продолжаю обниматься и развлекаться болтовней маленькой девочки, затем Джу уводит их обоих, чтобы приготовить им ужин.
Как только они уходят, Матео приподнимает бровь. — Надеюсь, ты понимаешь, что тебе больше никогда не разрешат выходить из дома.
Улыбаясь ему, я закатываю глаза. — Невозможно. Кто- то же должен управлять пекарней.
— Я найду кого- нибудь другого.
Я качаю головой. — Как только я возьму это под контроль, — говорю я, указывая на свой живот, — я буду готова. По крайней мере, до тех пор, пока мы не сможем пригласить туда кого- нибудь еще. Я бы хотела обучать Мию, и мы могли бы управлять этим вместе, тогда мне не нужно было бы быть там все время.
— Я сейчас не беспокоюсь о пекарне, — заявляет он, присаживаясь на край кровати.
— Я знаю, но это не исчезает просто потому, что что- то появилось, — замечаю я.
— Возможно, если мы и дальше не будем появляться без предупреждения, — беспечно говорит он.
— Вот именно, — говорю я, легонько толкая его в плечо. — И это было в вашей семье так долго, что мы должны поддерживать традицию.
— Предполагается, что я придерживаюсь традиций, — сообщает он мне.
— Ну, теперь я получаю половину твоего дерьма, — напоминаю я ему, показывая кольцо.
Ухмыляясь, он говорит: — А, так вот почему ты не уходишь.
Я киваю. — Это и потрясающий секс.
Взглянув на мой живот, он говорит мне: — Я думаю, пройдет некоторое время, прежде чем мы сможем делать еще что- нибудь подобное.
— Я знаю, — говорю я, хмурясь. — Наверное, это мне меньше всего нравится в этом опыте.
— Это определенно входит в мою десятку лучших. Протягивая руку и лаская мое лицо, он говорит мне: — На какое- то время все может стать плохо. Мы должны выяснить, кто был в этом замешан, и, кроме тебя, никто не в безопасности.
— Никто? Спрашиваю я с беспокойством.
— Ну, Адриан. Он не был вовлечен. И Миа. Если Миа что- нибудь знала…
Он не заканчивает, но я киваю и делаю это за него. — Она бы тебе сказала.
Он кивает один раз. — Со всеми, кто был вовлечен, разберутся, семья это или нет. В ближайшие дни ты увидишь, как я делаю много вещей, которые тебе могут не понравиться.
Его рука легла на мою, и я киваю, обдумывая это, пока потираю большим пальцем костяшки его пальцев. — Как я уже говорила раньше, я знаю, кто ты. Я знаю, ты делаешь вещи, от которых я бы не пришла в восторг.
— Но я там не был, и именно поэтому мы здесь, — заявляет он, звуча более чем раздраженно на самого себя. — В последнее время я был слишком мягким, слишком всепрощающим. Обвиняюще подняв брови, он говорит: — Я почти уверен, что это твоя вина. Я гораздо лучше справляюсь со своей работой, когда меня не отвлекают.
— Не позволяй мне отвлекать тебя, — говорю я, расширяя глаза. — Я хочу, чтобы ты был на высоте. Я не в восторге от перспективы того, что ты потенциально убьешь людей, с которыми я ужинала, но, в конце концов, если это ты или они, то выбора нет. Я не люблю насилие и беспредел, но ты делаешь то, что должен. Я буду рядом с тобой в конце каждого дня, несмотря ни на что.
Мгновение он пристально смотрит на меня, затем качает головой и говорит серьезнее, чем когда- либо: — Я так рад, что Кастелланос послал тебя убить меня.
Я улыбаюсь. — Он оказал нам обоим солидную услугу.
— Может быть, я приму это во внимание и сделаю его смерть быстрой.
Мои губы сжимаются в тонкую линию, а глаза сужаются, когда я качаю головой взад- вперед, обдумывая это. — Я не знаю. Я думаю, ты все равно должна заставить его страдать. Например, сначала отрежьте ему все пальцы на руках и ногах, прострелите коленную чашечку. Как только он заплачет, ты сможешь избавить его от страданий.
Матео качает головой. — Я счастливый человек.
— Это действительно так, — соглашаюсь я.
— Когда все это закончится, я увезу тебя куда- нибудь. Подумай, куда ты хочешь поехать. Я настоятельно рекомендую сделать выбор, при котором ты будешь в бикини.
— Фу, — говорю я, закатывая глаза. — Я никогда больше не смогу носить бикини. С моими растяжками от Лили я могла бы смириться, но теперь у меня это огнестрельное ранение? С этого момента я одна, прости.
Матео качает головой. — Ни за что. У тебя огнестрельное ранение — теперь ты официальный задира. У меня даже нет огнестрельного ранения. Странная рана на бедре от ножевого ранения, но даже в меня никогда не стреляли.
— А ты такой крутой, — заявляю я, внезапно понимая, насколько это круто. — Вау, я не думала об этом с такой точки зрения. Ничего, я надену бикини.
Он ухмыляется, кивая головой. — Ну вот и все.
— Манипулятор, — обвиняю я, понимая, что он просто обманул меня.
Непримиримо пожимая плечами, он говорит: — Это работает, что я могу сказать?
— Помнишь наш разговор о твоей плохой карме? Спрашиваю я, приподнимая бровь.
Он отмахивается. — На самом деле ты мне не изменяла, это была ложная тревога.
Я качаю головой. — Дело было не в этом. Ты все равно должен был чему- то научиться.
— Я так и сделал. Я понял, что мне придется захватить весь город, хочу я того или нет, и что я должен каким- то образом удержать Адриана, и если я когда- нибудь снова буду подозревать тебя в измене, мне просто придется убить парня, потому что это не заставило меня перестать хотеть тебя.
— Это… это не уроки, — говорю я ему.
Он кивает, вставая. — Должно быть, у нас разные ноты.
— Ты неисправим, — сообщаю я ему.
— И тебе это нравится, — парирует он в ответ. — А теперь мне нужно немного поиграть роль кармы, но я вернусь вовремя, чтобы лечь рядом с тобой и представить, как я трахаю тебя, прежде чем мы ляжем спать.
— Звучит очень весело, — сообщаю я ему.
— Тебе не следует планировать делать что- то еще, когда ты снова начнешь функционировать.
Мой взгляд скользит по его прекрасному телу, снова облаченному в строгий костюм, выглядящему о- о- очень- соблазнительно. — Может быть, каждый вечер перед сном нам следует делиться всеми грязными вещами, которые мы хотим сделать друг с другом, в мельчайших деталях. Говорят, от предвкушения становится лучше, верно? Буквально после нескольких недель воздержания от грязных разговоров мы будем не в своем уме.
— Это звучит как настоящая пытка, — заявляет он. — Хотя мне нравится, давай сделаем это.
Я улыбаюсь ему. — Это будет так сложно.
-
Я провожу в постели больше времени, чем хотелось бы, но к субботе уже могу спуститься вниз поужинать.
Не в состоянии, как я физически не могла раньше, но в состоянии, потому что Матео наконец позволил мне.
Вообще- то мне немного не терпится снова принарядиться. Хотя то, что мне приносили еду, помогло мне не подниматься и не спускаться по лестнице, когда у меня все болит и я не могу принимать обезболивающие, я скучаю по людям. Миа заходила ко мне несколько раз, но она подменяет меня в пекарне, так что на этой неделе она очень занята.
Я все еще немного скучаю по своему посмертному ожерелью, глядя на свое отражение в зеркале, но новое дополнение к моему обручальному кольцу с лихвой компенсирует это.
Матео в своем кабинете с Адрианом, пьют. По крайней мере, я думала, что это всего лишь Адриан, пока не вошла и не увидела какого- то нового парня, сидящего в одном из кресел с подголовником.
Он действительно симпатичный — темные волосы, приятные голубые глаза, плутоватая улыбка. Не похож на Морелли.
Однако еще более раздражающим, чем случайный новый чувак, является то, что Матео сидит. Я никогда раньше не видела, чтобы Матео сидел в одном из кресел с подголовником, он всегда примостился на краю своего стола. Он смеется над чем- то, что говорит новый парень, когда я вхожу, но его взгляд сразу же перемещается на меня, глаза теплеют.
— Вот и она, — бормочет Матео, вставая, чтобы подойти ко мне.
— О, — говорю я с легким смешком. — Ты ждал меня?
— Я как раз рассказывала Колину о тебе.
Кивая незнакомцу, я говорю: — Колин, я полагаю. Я Мэг.
Колин тоже встает, и кажется, что он собирается пожать мне руку, но вместо этого подносит ее к губам и целует, глядя на меня из- под греховно длинных ресниц. — Мне очень приятно, — говорит он мне.
С. Сильным. Ирландским. Акцентом.
Я убираю руку, хмуро смотрю на него в ответ и не здороваюсь.
Матео бросает на него снисходительный предупреждающий взгляд, а я слишком свежа после фальшивого романа, чтобы хотеть задерживаться дольше. — Пойду помогу с ужином, — говорю я.