Мы не пользуемся биноклем, не хватало еще, чтобы блеск его линз выдал бы нас постороннему наблюдателю. Да, у ночных визитеров хватило ума (а скорее — просто уже не оставалось достаточно времени) не лезть на вершину холма. За что я им безмерно благодарен, без шуток. Уж лучше мы как-нибудь сами здесь обойдемся.
Но вот наши глаза — они сейчас внимательно осматривают округу.
Ну, не верю я в то, что эти самые контролеры ушли отсюда совсем. Не все же там круглые лопухи? Если и есть хоть какая-нибудь зацепка для нашего поиска — то она находится здесь! Отсюда надо искать след!
Какими бы ни были здоровыми да крепкими уцелевшие пассажиры, за день до города им не дойти. А в то, что мы стали бы здесь отсиживаться (зная мой непоседливый характер) никто всерьез не поверит.
Значит, что?
Дорогу перекроют где-то около города — и я даже знаю, где именно!
Поставят там засаду и продолжат поиски уже на месте недавнего боя. Теоретически — я ведь и назад могу отойти, нет?
Могу, там у меня группа, да и с немцами из батальона можно поговорить…
Оп-па!
А ведь это жуткий головняк для кое-кого!
Семьсот озверевших спецов, борющихся за свою жизнь, да в союзе со мной… Г-х-м-м… Жутковатые у вас, бабушка, сказки на ночь!
Так что — не должен я дойти и туда тоже. И немец не должен, этот — уже и по иным причинам.
Получив же известие о пропаже без вести своего командира (ну и что, что вместе с русским подполковником? У русских офицеров много!), бойцы его части могут повести себя совсем неадекватно…
И тогда — поднимутся с аэродрома вертолеты.
Прочертят небо огненные хвосты НУРСов, ударят скорострельные пулеметы.
А им в ответ рванутся из кустов стрелы «Стингеров» — немцы тоже не лыком шиты, воевать умеют.
Вспыхнет и закончится короткая схватка в лагере батальона — «серые» тоже дорого продадут свои жизни.
Галина… нет, не хочу даже и думать!
И разведет руками генерал-лейтенант Широков, обращаясь к мужикам из городского совета.
Мол, позже будем лясы точить, ребята — у нас война на дворе! Сами видите, к чему приводит излишнее миролюбие. Идите-ка вы, дорогие товарищи, лесом, не до вас мне нынче…
А вся информация о складах — у него.
Фиговый расклад получается…
Увидев мою помрачневшую морду, Гратц всполошился. Чего уж он там себе напридумывал, бог весть! Но свою идею о том, что мне обязательно надо куда-то уйти, на этот раз попридержал, понял, что не прокатывает. Но, поразмыслив, сказал вещь правильную…
Двигатель я услышал издали. «Шишигу» с чем-то перепутать проблематично. Особенно если манера езды водителя будет знакомой.
А эту манеру переключения передач я уже раньше встречал.
И не где-нибудь, а в Рудном. Этот водитель иногда подвозил к штабу Ноздрева. Привычка этого парня включать передачу на повороте, отчего машина резко дергалась, уже тогда мне запомнилась. За каким хреном он это делал, так и не удалось выяснить, но в памяти данный факт отложился.
Так… Ноздрев.
Ну, не он сам, конечно. Надо полагать, он кого-то на это дело снарядил. Хорошо, если это будут знакомые лица, тогда все как-то проще выходит. А если незнакомые?
Выходить?
Ну, в принципе вариантов у меня немного — всего два. Сидеть в кустах (и смотреть, как загибается майор) или рискнуть — и выйти.
Ладно, поглядим…
Скрежетнула в очередной раз коробка — и машина выкатилась из кустов.
В кузове виднелось несколько голов, да и в кабине просматривались чьи-то силуэты. На первый взгляд — человек шесть-семь. Нормально… такой расклад нам вполне по зубам.
Прокатившись вниз по склону, грузовик резко тормознул — народ в кузове только что не покатился. Понятно, это водила нашу «буханку» увидел.
Замолк движок, и все сидящие в кузове буквально посыпались через борт — толпа рванулась к расстрелянной автомашине.
А вот это уже не инсценировка!
Водила тормознул именно там, где и должен был машинально нажать на тормоза любой, кто только бы не ехал из Рудного.
Слишком уж «эффектно» выглядела теперь наша «буханочка».
Простреленные борта, выбитые пулями стекла в кабине и дверях — зрелище, скажу я вам, и не всякому привычному-то человеку по душе. Так ведь еще и машину осматривать! А там — вообще внутри такое может быть…
Вот и не хотелось особо никому туда сейчас первому лезть.
Нет, не комедию здесь передо мною ломают! В бинокль неплохо видно, как нерешительно переминаются с ноги на ногу ополченцы. Именно что ополченцы — форма у них… «номер восемь» — че добыли, то и носим. То есть — практически никакая. Ну да, там в первую голову за тылом кто-нибудь смотреть должен. По улице в городе мы безопасно (было такое дело) похаживали. Для этой службы никаких тебе спецпоставок снаряги не требуется, да и не положена она ополчению. Обычные гражданские мужики — только с «ППСами». Посылать же супротив такого неприятного оппонента, как ваш покорный слуга, вчерашних работяг со старыми автоматами… проще уж их сразу на городском кладбище зарыть, меньше мучений будет.
Теперь сместимся мы чуть ближе к пригорочку, оттуда видок получше будет!
Народ, обступивший расстрелянную «буханку», недолго топтался рядом. Кто-то из них заметил рядом свеженасыпанный бугорок — и все ломанулись уже туда. Разглядев в изголовье водительское сиденье, парни потянули с голов шапки.
Нет, мужики, это точно не комедия! Тот, кто собирался таким макаром меня выманить из укрытия, должен был бы как минимум быть уверен в том, что я присутствую поблизости и вижу весь этот балаган. А такой уверенности здесь ни у кого быть не может.
Впрочем…
Патрон уже дослан в ствол. Осталось только отщелкнуть предохранитель. И ослабить усики чеки на гранате…
Топ, топ, топ…
Я уже совсем близко подошел, а никто до сих пор и не чухнулся.
— Как же это, а, мужики?! Неужто Пашку завалили? — комкает в руке кепку один из ополченцев. — Его ж Натка ждет… чо я ей теперь скажу?
— Сидуху поставили, сталбыть, водитель тута лежит… — ответил ему кто-то из сотоварищей. — Да, ты кабину-то видел? Места живого не осталось, видать, не он один здеся…
— Оба тут, — говорю я.
Народ, стоявший ко мне спинами, не сразу даже и врубается. Но вот один из них, видимо, поняв, что голос какой-то незнакомый, поворачивает голову в мою сторону.
— Робя!
Теперь уже повернулись все. Что характерно, никто за оружие не схватился — и это плохо! Плохо мы их учим.
— Тащ майор!
Не привык здешний народ к моему новому званию.
И парни окружают меня плотным кольцом.
— Вы живы?
— Жив. А вот ребятам не повезло…
— Кто ж их так?
— Вон там, — машу я рукой, — в кустах валяются. Залетные какие-то, в наколках, хотя форма на них военная.
— Наша?
— Угум.
Часть ополченцев рванула в указанном направлении. И уже довольно скоро они притащили к машине тела убитых бандитов.
— Еще двое остались — под той кривой березой и у черного камня.
Топот ног — парни понеслись и туда. А один из оставшихся присел на корточки, рассматривая убитых.
— Вот эту харю, — тычет он рукой, — я раньше видел. Такого не перепутать! Здоровенный лосяра!
— И где ж видел-то?
— Дык на шахте, где ж еще? — пожимает плечами ополченец.
Нате-здрасте — он, что — шахтер?
Наверное, мое изумление было слишком очевидным, и ополченец, заметив это, поправляется.
— Не! Не наш он! Это из тех урок, которых уголек рубать отправили. Я в лагерь приезжал и этого типа там видел.
Фу!
Кирпич с души!
Тем временем парни приволокли последних бандюков. Тела забрасывают в кузов и сами туда лезут. А для меня открывают пассажирскую дверь, мол, милости просим!
Нет, что хотите, думайте, но настолько хитро выделанных актеров здесь не имеется. Ладно… заканчиваем хитрить.
— Момент! Ребята, еще одного человека забрать нужно.
— А где он лежит?
— Сидит он. Пока вы тут по кустам шарились, вас с верхушки холма прикрывали. Мало ли…
Старший машины сконфуженно чешет в затылке. Его ляп, не обеспечил охрану места!
— Пошли, — киваю ему, — ранен он, сам ходить не очень может.
Отойдя от машины, дважды поднимаю вверх левую руку и правую с зажатым автоматом. Это сигнал для Гратца, тот уже сколько времени держит на прицеле всю нашу компанию. Теперь можно расслабиться и опустить оружие.
Немец оказался на месте, дисциплинированно сидел в нашем укрытии. При моем приближении демонстративно поставил автомат на предохранитель и забросил его за спину. Ну, да… а еще у него «Глок» за пазухой лежит…
— Помогите майору, — поднимаю с земли его рюкзак. — Аккуратнее — он в ногу ранен!
Кое-как мы спустились вниз. Пока ребята осторожно тащили Гюнтера, я осмотрел окрестности в бинокль, уже можно не прятаться.
Ничего… и никого.
Ладно, поедем в город, там и разберемся.
Будет ли еще одна засада?
Хрен его знает… все может случиться. Оттого и досланы патроны в стволы, присели парни вдоль бортов — а они котельным железом изнутри усилены. И посередине кузова выстроена фигурная перегородка — на случай заброса гранаты внутрь. Задержит дерево большую часть осколков.
Не все тут лыком шиты…
Пару километров мы промахнули одним духом, водила выжимал из машины все, что мог. Потом дорога стала хуже, скорость упала — зато повысили внимание все, кто в машине сейчас находился. Даже Гратц, видя, наверное, как напрягся водитель, открыл окно и выставил наружу свою «гэху».
Еще поворот…
Темно-зеленый вездеход стоял у обочины.
Двое парней в камуфляже рассредоточились вдоль дороги, держа под прицелом лес.
А посередине проезжей части стоял полковник Кротов.
Кого он тут ждет?
Наша машина тормознула метрах в двадцати — парни тотчас же взяли на прицел встречающих. Но Кротова столь неласковый прием не смутил, похлопывая по бедру веточкой, он подошел к кабине — с водительской стороны.