Генерал Хубе, как докладывал Манштейну Буссе, уже направил своему корпусу предварительный приказ прорываться в южном направлении, отменив предыдущие директивы ориентироваться на запад. Как только будет получено кодовое слово «Литцман», операция начнется. И Хубе теперь запрашивал разрешения генерал-фельдмаршала немедленно дать сигнал.
Манштейн молча прочел срочное сообщение, затем передал его Шульце-Бютгеру. Не говоря ни слова, прошел за Шмундтом в большую комнату, где Гитлер у камина разговаривал с Кейтелем.
Когда Манштейн поднял руку в приветствии, Гитлер, улыбаясь, пошел ему навстречу и сердечно поздоровался. Не осталось и следа от его прежней ледяной неуступчивости, это, казалось, был совсем другой человек. Он проговорил: «Манштейн, я все обдумал и принимаю ваш план прорыва 1-й танковой армии в западном направлении. С тяжелым сердцем, но я все-таки решил передать 4-й танковой армии 2-й танковый корпус СС с 9 и 10-й танковыми дивизиями СС из Франции, а также 367-ю пехотную дивизию и 100-ю горнострелковую дивизию из Венгрии. Я перебрасываю эти формирования немедленно, чтобы Хубе могли встретить контратакой в районе юго-западнее Тернополя».
Манштейн внимал с изумлением. И облегчением. Он выиграл день. Гитлер отступил по всему фронту. Здравый смысл победил. Разумеется, Манштейн еще не знал, какую цену фюрер заставит его заплатить за это торжество. Манштейн был достаточно мудр, чтобы не выпячивать своего триумфа. Он делал вид, что это решение — результат анализа ситуации, тщательно проделанного Гитлером. Теперь генерал-фельдмаршал изложил фюреру детали операции. Освобождение двадцати двух дивизий предстало как составная часть нового стратегического плана. Его целью являлось восстановление прочной линии фронта между Карпатами и болотами Припяти соединениями 1-й танковой армии и усиленной 4-й танковой армией. 8-я армия вместе с 6-й армией группы армий «А» образуют щит на подходах к Румынии. Перевалы в Карпатах держит венгерская армия. Если этот план будет успешно осуществлен, главная опасность окажется позади.
Но на данный момент все зависит от того, освободится ли 1-я танковая армия от мертвой хватки противника. Она должна прорываться на запад, а не на юг, как планирует Хубе. Через сорок минут после полуночи, в конце долгого дня в горной крепости Гитлера, Манштейн радировал Хубе: «На запад: приказ последует. Манштейн». Жребий был брошен.
В 02 часа 50 минут Шульце-Бютгер, начальник оперативного отдела Манштейна, отослал по телетайпу окончательный приказ 1 и 4-й танковым армиям. Его отправили и в 8-ю армию, для информации. Началось большое рискованное предприятие—переброска целой окруженной армии, постоянно ведущей бои, на расстояние почти в сто километров к западу, через две вражеские армии и четыре большие реки.
Уже совсем ночью, устав после дня сражений с Гитлером, Манштейн отправился по серпантинной дороге из Бергхофа в Берхтесгаден. Следующим утром он вылетел обратно во Львов. Несколько часов спустя он был с 4-й танковой армией, в штабе генерала Рауса. Там уже планировали освободительный контрудар на Серег. Раус, правда, беспокоился по поводу окруженного в Тернополе гарнизона, но нанесение большого удара было сейчас важнее.
В кольце тоже активно готовились к прорыву. 4-й воздушный флот генерала Деслоха обеспечивал поставки. Миссией руководил генерал Морцик, ответственный за транспортные самолеты. 26 и 27 марта возникали затруднения, но потом все пошло гладко— топливо, боеприпасы и продовольствие доставили, раненых вывезли.
Крупные силы Жукова тем временем ждали Хубе южнее Каменец-Подольского на Днестре. Там Жуков намеревался перехватить немецкие соединения, если—а он верил, что будет так, — они попытаются отступить через Днестр. И какой он готовил им прием! Остатки немецкого южного фронта погонят в Карпаты. Умный план. Не считая, что немцы не собирались ему следовать.
Но Жуков был в себе уверен. Он перебросил на южный берег Днестра 1-ю танковую армию со всеми ее мобильными корпусами, атаковал Черновцы, Коломыю и Станислав. Таким образом, ожидая, что немцы будут прорываться на юг, он фактически отвел от кольца окружения свои главные силы. Пагубная ошибка. Когда они понадобились ему на севере, на решающем театре военных действий, перебросить их было уже невозможно.
Генерал Хубе с начальником штаба полковником Вагенером тем временем сидели в крестьянском доме в Дудаевцах, северо-восточнее Каменец-Подольского. Они поняли, что дела идут совсем неплохо. Группа Мауса своими тремя дивизиями уже почти соединилась с4-й танковой армией. 1-я танковая дивизия продолжала удерживать угловой пункт—Городок. 59-й корпус овладел районом Фрамполь — Ярмолинцы. 17-я танковая дивизия атаковала Каменец-Подольский. Воздушные поставки происходили бесперебойно. Внутри мешка командир транспортных самолетов организовал свои так называемые специальные отряды — четыре человека со всем необходимым оборудованием для разметки посадочных полос и точек сброса. Они располагали радиомаяками, посадочными огнями и разного рода сигнальными ракетами. Каждый день, в соответствии с передвижениями армии, они размечали посадочные полосы и точки сброса. Многое изменилось со времен Сталинграда. Теперь операцию строили на организации дела, а не на пустых обещаниях.
Хубе и Вагенер знали об этом, однако знали и то, что метания во время подготовки прорыва — сегодня на запад, завтра на юг — ослабили моральный дух войск. Теперь было важно восстановить их доверие. И поэтому в ночь с 27 на 28 марта всем окруженным частям отправили следующую радиограмму: «1-я танковая армия прорвется и на своем пути одолеет любого врага». Это была правильная нота—боевой клич для войск.
Армия образовала две группы прорыва. Северной, группе фон Шевалери, предстояло прикрыть северный фланг, создать плацдарм за рекой Сбруч, затем овладеть основными переправами через Серет и держать их открытыми. Южная группа прорыва, группа Брайта, должна была выбить противника из района Каменец-Подольского и прорваться через Сбруч на Окопы.
29 марта передовые ударные группы северного клина прорыва, как фантастический охотник, устремились в направлении на Сбруч. Передовые подразделения вестфальской 16-й и тюрингской 7-й танковых дивизий подавили сопротивление противника. 1 -я танковая дивизия, отходившая с фронта после них, догнала арьергард 24-го танкового корпуса.
И у южной группы наступление шло по плану. 17-я танковая дивизия генерала фон Медена и 371 -я пехотная дивизия ударили на юго-запад. Восточно-прусская 1 -я пехотная дивизия и Баден-вюртембергская 101-я горнострелковая дивизия, действуя как арьергард 46-го танкового корпуса, совместно с частями танковой дивизии СС «Рейх» сковали северное крыло 2-го Украинского фронта Конева. Кольцо окружения пришло в движение. Оно изменило свою форму. Повторилась процедура операции в Черкассах — ось, первоначально ориентированная на север — юг, была развернута в направлении восток —запад. Что бойцу в его ударной группе, взводе или роте, должно быть, казалось полным хаосом или неподготовленной импровизацией, на карте обстановки выглядело чудом стратегической координации и подтверждало искусное руководство наверху и безукоризненную дисциплину до самого последнего солдата.
Успешное начало вдохновило. Группа Шевалери создала несколько плацдармов за рекой Сбруч — один в Скала даже с неповрежденным мостом. Первая фаза захвата противника врасплох удалась. Она удалась, потому что Жуков недостаточно плотно перекрыл кольцо на западе. А причина, почему он этого не сделал, крылась в его уверенности, что Хубе будет прорываться на юг. Когда маршал понял свою ошибку, время уже ушло. Для решающего сражения операции прорыва на фланге 1-й танковой армии он сумел перебросить с южного берега Днестра лишь один танковый корпус. Этого было недостаточно.
Напрасно Жуков по телефону орал на командиров корпусов своей 1-й танковой армии: «Разворачивайтесь! Обратно на север!» Однако погода и дороги тоже воевали против русских. Было просто невозможно снова перебросить на северный берег Днестра достаточно сил, чтобы вовремя и эффективно блокировать переправы через Сбруч и Серет. Поздно.
В этой ситуации Жуков попробовал компенсировать свою роковую ошибку, прибегнув к нелепой и топорной психологической войне. Возможно, хоть эта уловка приведет его к победе. Должно быть, маршал страшно разозлился или окружил себя дурными советчиками, если рассчитывал на успех подобного предприятия. 2 апреля в 10 часов 56-й танковый корпус, 3-й танковый корпус и многие штабы дивизий получили открытую радиограмму на немецком языке — слова, по крайней мере, были немецкие — следующего содержания:
Чтобы избежать дальнейших жертв, я предлагаю прекратить бессмысленное сопротивление до конца дня 2 апреля и капитулировать со всеми вспомогательными частями. Вы окружены со всех сторон, надежды беспочвенны. Из окружения вам не вырваться.
(2) Если вы не капитулируете до конца дня 2 апреля 1944 года, каждый третий, не принявший предложения положить конец бессмысленному сопротивлению, будет расстрелян. Это наказание за бессмысленное сопротивление. Сдаваться группами, вы окружены в три кольца. Каждый офицер, добровольно прекративший сопротивление, сохранит оружие, награды и транспорт.
Маршал Советского Союза, командующий фронтом Жуков
Не успели немецкие командиры прийти в себя от изумления по поводу этой дикой чуши, как в 13 часов от русских поступила дополнительная радиограмма. По всей вероятности, более компетентные в немецком языке советники получили известие о панической акции Жукова и попытались несколько причесать устаревшую тарабарщину первоначальной радиограммы. В новой говорилось:
В 11 часов был передан искаженный перевод следующего предложения командующего фронтом, маршала Советского Союза Жукова. Следует читать так: немецкие солдаты и офицеры, добровольно сложившие оружие, могут рассчитывать на достойное обращение. Расстреляны будут только те командиры, причем перед строем своих частей, которые, несмотря на то что предложение маршала адресовано им, откажутся прекратить сопротивление к концу сегодняшнего вечера. Они будут наказаны за бессмысленное пролитие крови вверенных им войск.