Его нашли: генерал Бушенхаген застрял в Виннице. Туман и пурга не позволяли ему вылететь.
Однако начальник его оперативного отдела, энергичный подполковник Виллемер, оказался на небольшой железнодорожной станции Нижнеднепровск-Узел, северо-восточнее Днепропетровска.
Виллемер под свою ответственность направил роты прямо в Синельниково. Он дозвонился до станции Днепропетровск: «Все прибывающие составы Пятнадцатой пехотной дивизии отправлять немедленно!»
Около полуночи 19 февраля первый состав прибыл на станцию Нижнеднепровск-Узел. В нем находилось три роты 88-го стрелкового полка.
Быстрый разговор между начальником оперативного отдела дивизии и командиром батальона капитаном Беркелем. Вагоны с лошадьми и машинами отцепили. Командиры рот и взводов получили инструкции. Свисток паровоза — и они отправились.
Теперь винтовки и пулеметы выставлены наружу, состав на всех парах летит сквозь зимнюю ночь в Синельниково.
Сосредоточенные солдаты лежали за дверьми и окнами с оружием наготове. Ледяной зимний ветер свистел по вагонам. Нужно было проехать расстояние в двадцать пять километров — и стрельба могла начаться в любую минуту.
Беркель взглянул на светящийся циферблат своих часов: «Почти приехали». Удивительная поездка: с побережья Атлантики прямо на поле сражения у Днепра.
С громким шипением поезд остановился. На выход! До того как русские в своих теплых уютных укрытиях поняли, что происходит, гренадеры уже были среди них, брали их в плен и зачищали железнодорожные ветки.
Второй эшелон не встретил на своем пути препятствий. Он доставил личный состав штаба батальона, еще три стрелковые роты, одну роту пулеметчиков и три 75-мм штурмовых противотанковых орудия.
Сюрприз удался. В тяжелом ночном бою гренадеры 88-го полка взяли деревню и удержались, несмотря на ожесточенные контратаки танков противника. Русские теперь отрезали железнодорожную линию восточнее станции Нижнеднепровск-Узел, но генерал-майор Бушенхаген, только что прилетевший на «Физелер Шторх»,
высадил свои части прямо на пути. Роты 88, 81 и 106-го стрелковых полков, совместно 15-м инженерно-саперным батальоном, захватили стрелки между Синельниковом и Новомосковском — последнее препятствие перед излучиной великого Днепра.
Наступил критический момент. Только по прошествии времени можно понять, насколько неопределенна тогда была ситуация.
В Красноармейском, в ста двадцати километрах восточнее Синельникова, передовые части танковой группы Попова уже перерезали железную дорогу Днепропетровск — Сталино и угрожали промышленному сердцу Донецкого бассейна.
5-я танковая дивизия СС генерала Феликса Штайнера предприняла попытку вытеснить русских из Красноармейского. Еще на марше они получили радиограмму от Манштейна: «Крупные силы противника — танковая группа Попова — наступают через Донец у Изюма в южном направлении на Красноармейское. «Викингу» немедленно двигаться на запад. Задача: сковать группу Попова».
Сначала ничего не получалось. Скандинавским и нидерландским добровольцам гренадерских полков СС «Норланд», «Германия» и «Вестланд» лишь на время удалось остановить передовые части Попова, поскольку после изнурительных боев на Кавказе, Дону и Миусе в дивизии осталось слишком мало танков.
Положение спас умелый огонь артиллерийского полка моторизованной дивизии «Викинг». Генералу Гилле, начальнику артиллерии Штайнера, мастерским тактическим маневром южнее Красноармейского удалось создать впечатление присутствия значительных немецких сил. Непрерывным огнем с рассеиванием по дальности и фронту он заставил офицеров Попова поверить, что перед ними превосходящие силы. Попов стал менее решителен в своем продвижении на юго-запад.
Теперь все развивалось по замыслу Манштейна.
Корпус Попова двинулся мимо Славянска, который удерживала 7-я танковая дивизия генерала фон Фанка. 11-я танковая дивизия генерала Балка и основная часть 333-й бранденбургской пехотной дивизии, таким образом, получила возможность маневрировать между штурмовыми частями Попова и отрезала их от снабжения.
Начался первый акт великой драмы между Донцом и Днепром.
Лейтенант Богдан Швакук из советского 663-го зенитного полка не успел отправить письмо из Красноармейского в свою бригаду. Оно лежало в его полевой сумке, когда похоронная команда немецкой 333-й пехотной дивизии нашла его мертвым у разбитого орудия.
Это письмо показывает, насколько широко было распространено на советской стороне ошибочное представление о происходящем: все, от генерала до лейтенанта, были ослеплены уверенностью в том, будто победа уже одержана.
Найденное письмо убитого лейтенанта датировано 11 февраля 1943 года. Оно начинается словами: «Я шлю привет из освобожденного города Красноармейское, где осталось уничтожить последние разрозненные группы фашистов. Рядовой Бутузов сегодня поймал трех фашистов, которые заползли на наш командный пункт. Их доставили в штаб и расстреляли. Я сам задержал одного красноармейца, бродившего вокруг с двумя лошадями. Я сразу заподозрил, что он немец. Передал его рядовому Гвоздику, чтобы он доставил его в штаб 4-го гвардейского танкового корпуса. Он был убит при попытке к бегству. Вечером расстреляли группу из одиннадцати фашистских солдат, значит — всего за сегодня мы уничтожили пятнадцать немецких солдат, в том числе одного офицера».
В конце послания лейтенант просит бригадного начальника политотдела потрясти товарища Китаева, начальника снабжения 633-го артиллерийского полка. «Снабжение организовано плохо. Ни боеприпасов, ни провианта, даже капли водки не поступает на передовую. А водка — то самое, чего хотят солдаты для победной погони за немцами».
В тот момент, когда лейтенант Швакук подписывал процитированное выше письмо, победная погоня танковой группы подходила к концу как раз в том самом месте, у Красноармейского.
Полки дивизии «Викинг» ударили по Красноармейскому с востока и юго-востока и остановили продвижение советского 4-го гвардейского танкового корпуса. Теперь пришло время 40-го танкового корпуса генерала Хайнрици. Контратака! После памятного марша через Азовское море основная часть дивизии участвовала в боях под Славянском, теперь настал момент переходить к мобильной операции против группы Попова. Командующий 1-й танковой армией генерал фон Макензен дал Хайнрици зеленый свет.
Все пошло с точностью часового механизма. 7-й танковой дивизии, которая держала Славянск, позволили отойти из города в район Красноармейского. Русские ничего не заметили.
По раскисшим от оттепели дорогам в восточный фланг русским продвигались тюрингские части генерала фон Фанка.
В районе Славянска 3-й танковый корпус генерала Брайта занял также сектор, прежде удерживаемый 40-м танковым корпусом, таким образом, освободились дополнительные силы для действий против Попова.
11-я силезская танковая дивизия Балка на северо-востоке от Красноармейского ударила Попову в тыл и отрезала группу от снабжения. Ловушка захлопнулась.
18 февраля передовой взвод радиоперехвата 40-го танкового корпуса расшифровал радиограмму, посланную из группы Попова Юго-Западному фронту. В ней раскрывалась катастрофическая ситуация, сложившаяся вследствие перекрытия линии снабжения южнее Славянска.
«Интересно», — сказал полковник Карл Вагенер, начальник штаба Хайнрици, когда радиограмму положили ему на стол.
Интересно.
Перехваченные советские радиограммы оказали неоценимую помощь немецкому штабу.
Начиная с 6 февраля лейтенант Фассбендер,командир взвода контроля за радиообменом батальона связи танкового корпуса, следил за ультракороткой волной, на которой советская группа связывалась со штабом своей группы армий. Поскольку код оказался довольно простым, рядовые Фассбендера разобрались с ним за неделю.
12 февраля майор Кандутш преподнес начальнику штаба первые расшифрованные сообщения. С этого дня секретные радиограммы противника стали ежедневным хлебом для корпуса, армии и группы армий: теперь они были посвящены в замыслы Попова и Ватутина и знали, даже раньше русских командиров полков, где их батальоны будут атаковать. Поэтому немцы всегда были наготове в нужном месте и в нужное время.
Не должна ли была эта тревожная радиограмма от 18 февраля открыть наконец глаза генералу Ватутину, командующему советским Юго-Западным фронтом, на истинное положение дел?
Попов с самого начала не разделял оптимизма своего командующего. Однако Ватутин уже не в состоянии был отказаться от своих иллюзий, равно как и Сталин. Операции немецкого 40-го танкового корпуса представлялись лишним доказательством того, что немцы отчаянными действиями своего арьергарда пытаются отвлечь внимание от отступления группы армий Манштейна.
В действительности все было совсем иначе. Отрезанные от снабжения бригады Попова быстро приближались к катастрофе. 11-й танковой дивизией справа, 7-й танковой дивизией слева и моторизованной дивизией СС «Викинг» в центре немецкий 40-й танковый корпус двинулся в северном направлении, как только дороги снова затвердели от возвратившегося мороза.
Точки, в которых потерявшие мобильность танковые бригады Попова и моторизованные стрелковые батальоны оказывали ожесточенное сопротивление, просто обходили, оставляя их полкам 333-й бранденбургской пехотной дивизии, следовавшей за немецкой бронетехникой.
«Не тратьте время на деревни и городки. Продолжайте продвижение!» — таков был принцип генерала Хайнрици, основной принцип современной гибкой тактики ведения войны. Великолепную танковую группу Попова разрезали на куски, как пирог.
В ночь с 20 на 21 февраля генерал-лейтенант Попов запросил генерала Ватутина о санкции на отход его группы.