Однако Ватутин ответил категорическим «нет». «Атакуйте противника, — настаивал он. И добавил с уверенностью: — Враг отступает. Нельзя позволить ему укрыться за Днепром!»
Советское главнокомандование было просто слепо, — скорее всего, именно отсюда шло ошибочное понимание ситуации. Так, тоже 21 февраля, генерал-лейтенант А.Н. Боголюбов, заместитель начальника оперативного отдела Генштаба и один из приближенных Сталина, по телефону проинформировал начальника штаба Южного фронта: «Враг отступает крупными группами. Силы Ватутина стремительно продвигаются вперед. Их правое крыло сейчас под Павлоградом. Причина, по которой все еще отстает группа Попова, состоит в том, что они атакуют недостаточно активно».
В тот самый час, когда Боголюбов сообщал Южному фронту губительно ошибочную оценку ситуации, генерал-полковник Гот, командующий немецкой 4-й танковой армией, ведущий оборонительные бои на широком участке прорыва у Днепра, получил новый приказ. Это был решительный шаг Манштейна, к которому он тщательно готовился последние две недели, за который сражался с Гитлером и ради которого отважно оголил фронт на Миусе и сдал Харьков. Теперь час пробил.
Приказ Готу был впечатляюще краток. В нем говорилось: «Советскую 6-ю армию, продвигающуюся к Днепропетровску через разрыв на стыке между 1-й танковой армией и оперативной группой «Кемпф», разбить».
Для этой цели Гот получил три корпуса, два из которых он незамедлительно бросил на захват в клещи 6-й армии генерала Харитонова, которая стремилась вперед с преступным безрассудством, — танковый корпус СС генерала Хауссера с северо-запада и 48-й танковый корпус генерала фон Кнобельсдорфа с юго-востока. Рандеву в Павлограде.
57-й танковый корпус генерала Кирчнера еще сосредотачивался в излучине Днепра.
Этот дебют, используя шахматный термин, проявил стратегическое искусство Манштейна. В нем содержался секрет успешности операции силами, во много раз уступающими противнику по численности.
Битва началась 19 февраля 1943 года. 2-я моторизованная дивизия СС Хауссера «Рейх» глубоко ударила советской 6-й армии во фланг. «Штуки» 4-го воздушного флота под командованием генерал-фельдмаршала фон Рихтгофена расчистили для нее путь. 4-й гвардейский стрелковый корпус Харитонова не удержал позиций, 15-й стрелковый корпус разорвали на части. После тяжелого сражения железнодорожный центр Павлоград на реке Самара пал.
На юге 48-й танковый корпус генерала фон Кнобельсдорфа, атакуя в северном направлении 17 и 6-й танковыми дивизиями, вышел к Павлограду 23 февраля. Таким образом, острие исключительно опасного советского удара в направлении на переправы через Днепр было обрублено: великолепно оснащенный советский 25-й танковый корпус — отсечен.
Этот корпус теперь посылал советской 6-й армии тревожные радиограммы, запрашивая новых распоряжений. Полученный ими ответ показывает, что советское командование все еще не понимало, что происходит. Генерал Харитонов писал: «Следуйте прежнему приказу и наносите удар в направлении Запорожья!»
Можно лишь покачать головой на такое упрямство—но почему Харитонов должен был иметь больше информации, чем генерал Иванов, начальник штаба Юго-Западного фронта? Иванов, в оперативной сводке, переданной штабу 20 февраля и отправленной 6-й армии 21 февраля, утверждал: «Передвижения сил противника, отмеченные ; воздушной разведкой между Сталином и Проковским, подтверждают наше мнение, что противник продолжает отход к Запорожью».
Что за немыслимое ослепление! Генерал Иванов был катастрофически не прав. Немецкие войска, которые он счел отступающими, были в действительности дивизиями 40 и 48-го танковых корпусов, развертываемыми Манштейном для наступления.
Когда расшифрованный приказ Харитонова своему 25-му танковому корпусу положили на стол генерал-полковника Гота, тот только кивнул и передал его начальнику штаба генерал-майору Фангору со словами: «Нас устраивает!»
Как в шахматной игре, Манштейн теперь двигал свои фигуры. Что до сих пор являлось отдельными наступательными действиями против Попова и советской 6-й армии, сейчас соединилось и превратилось в скоординированное наступление. Направление удара — северо-восток. Первая цель — Донец.
23 февраля дивизии Хайнрици подавили последние очаги сопротивления в районе Красноармейского и широким фронтом, обтекая Барвенково, двинулись на север и запад.
Корпус Попова сделал попытку отойти на север. Генерал радировал Ватутину о том, что нуждается в поддержке. У него осталось лишь несколько танков, да и для тех не было топлива. Не осталось артиллерии; почти не осталось боеприпасов, и совсем не было продовольствия.
В тот момент, когда группа Попова уже была обречена, Сталин позвонил генералу Ватутину. Диктатор беспокоился. Он не мог дождаться, когда ему сообщат, что его армии вышли на Днепр, чтобы, как он полагал, не позволить немцам форсировать реку и нанести группе армий Манштейна поражение, в четыре раза значительнее, чем сталинградское.
Ватутин, однако, в результате донесений Попова все больше и больше нервничал и попытался возразить. Но Сталин гневно сделал ему выговор: «Заставьте, наконец, действовать свой левый фланг!»
И поэтому в 17 часов 30 минут 23 февраля Ватутин радировал Попову: «Я хочу решительно напомнить, что вы обязаны использовать все доступные вам средства, чтобы остановить и уничтожить врага в районе Барвенкова. Возлагаю всю ответственность на вас лично».
Бедный Ватутин!
Поздним вечером 24 февраля он наконец осознал всю меру заблуждения, владевшего им и его штабом последние две недели. Он осознал, что группа Попова полностью разбита, а 6-я армия находится в отчаянном положении, крупные ее части отсечены и окружены.
Теперь Ватутин поспешно приказал всей своей группе армий приостановить наступательные действия и перейти к обороне. Чтобы облегчить положение своих армий, он запросил штаб интенсифицировать наступательные операции сопредельных групп армий в районе Харькова и на Миусе.
Слишком поздно. Немецкий 40-й танковый корпус уже обошел Барвенково, где Попов с остатками своей группы и частями 1-й гвардейской армии героически пытался остановить наступление Хайнрици; 333-я пехотная дивизия 27 февраля взяла Красноармейское, штурмовые группы 3-й берлинской танковой дивизии перерезали шоссе Изюм — Славянск.
28 февраля 7-я танковая дивизия вышла на Донец южнее Изюма. Группа Попова перестала существовать.
Вечером 28 февраля 40-й танковый корпус уже широким фронтом был в районе Донца, на позициях, которые оставил в январе во время зимнего наступления русских.
За двадцать один день была уничтожена танковая группа Попова, мощное передовое соединение фронта Ватутина. Она оставила на поле брани между Красноармейским и Изюмом 251 танк, 125 противотанковых орудий, 73 тяжелых орудия, 217 пулеметов, 425 грузовиков, многочисленные минометы и противотанковые ружья, а также 3000 убитых.
Советская 6-я армия, которая, как это ни странно, носила тот же номер, что и немецкая армия, ставшая жертвой упрямства Гитлера на Волге, встретила ту же судьбу из-за самонадеянной гордыни Сталина.
Напрасно советское Верховное Главнокомандование старалось помочь угрожаемой армии, бросив в наступление ее соседа справа, 3-ю танковую армию. Немецкие «Штуки» и штурмовики 4-го воздушного флота разбили ее еще на исходных позициях.
Стремительно наступая, танковый корпус Гота теперь гнал перед собой отступающие русские части. Их окружили и уничтожили до того, как они достигли Донца.
Шесть танковых корпусов, десять стрелковых дивизий и полдюжины отдельных бригад были ликвидированы или понесли тяжелейшие потери. В целом было Подбито 615 танков, захвачено или уничтожено 400 орудий и 600 противотанковых ружей; убито 23 000 человек. Обычное соотношение убитых к раненым — один к пяти. Это означает, что потери русских составили 100 000. Только 9000 попали в плен — относительно малое количество. Однако это легко объяснимо: у немецких соединений не хватало сил по-настоящему плотно перекрыть значительную и сложную территорию. Более того, морозная погода вынуждала войска проводить ночи в деревнях, под крышей и возле огня. Соответственно, неизбежно появлялись проходы, через которые значительному количеству войск противника удалось проскользнуть и спастись, перейдя замерзший Донец, но без орудий, без машин, без какого бы то ни было оружия вообще.
Это фантастическая победа соединений Манштейна. Самая большая угроза немецкому Восточному фронту с начала кампании в 1941 году, угроза полного уничтожения, была предотвращена. Ликвидированы последствия поражения в Сталинграде. И все это было совершено при минимуме сил, но с таким уровнем стратегического искусства, что его долго будут помнить и после завершения войны Германии на Востоке. Обеспечили победу смелое маневрирование войсками, выдержка и хладнокровие, а главное — искусное гибкое руководство операциями — поистине прямая противоположность жесткой упрямой стратегии Гитлера.
Генерал-фельдмаршал фон Манштейн продемонстрировал, какой в будущем должна быть стратегия Германии, если она хочет победить Красную Армию.
Для всего фронта это было как глоток свежего воздуха. С ноября 1942 года, когда между Волгой и Доном началась Сталинградская битва, были только поражения и отступления . Теперь над ледяными полями сражений на Востоке снова повеяло победой. Офицеры и солдаты еще раз решительно настроились использовать этот поворот в судьбах войны и сделать максимум, на что способны.
Самой заманчивой стратегической целью по-прежнему оставался Харьков. Нельзя ли его отбить?
Поскольку февраль подходил к концу, между Доном и Донцом в любой момент могла измениться погода, наступить весна и, что страшнее всего, с нею грязь. А когда на дорогах появится эта коричневая или черная липкая масса, все движение вынужденно остановится, то есть остановится сама война.
В середине февраля немецкое командование отдало бы все на свете, чтобы «генерал Грязь» пришел на Украину и остановил активное советское наступление между Донцом и Днепром. Генералы Сталина, напротив, мечтали о поздней весне: они надеялись оказаться западнее Днепра до наступления оттепели, чтобы догнать армии Манштейна. Теперь, в начале марта, желания обеих сторон коренным образом изменились. Немцы молились о продолжении зимы, поскольку теперь инициатива была в их руках. А командиры советской армии каждое утро бросали сердитые взгляды на свои барометры, изучали прогнозы погоды и жаждали одного — оттепели и грязи.