Грязь — единственное, что могло остановить мобильные дивизии Манштейна с их вновь обретенной наступательной энергией, поскольку уничтожение 6-й армии и группы Попова создало в советском фронте двухсот километровую брешь, брешь, в которой больше не осталось советских войск. Спасение для русских могло прийти только от «генерала Грязь». Однако бог погоды на этот раз взял сторону немцев. Зима продолжилась. И Манштейн пошел на Харьков.
Советскому Верховному Главнокомандованию ничего не оставалось, как энергично перебросить с Воронежского фронта два танковых корпуса и три стрелковые дивизии 3-й танковой армии; чтобы защитить Харьков, они быстро выступили на юг, наперерез танковому корпусу СС Хауссера.
Однако Хауссер справился и с этой сложной ситуацией. Правда, его батальонам пришлось прорывать себе путь в снегу высотой по грудь, но русские сделали ошибку, двинувшись точно между оборонительными линиями 1-й моторизованной дивизии СС «Лейбштандарт» и двумя атакующими дивизиями танкового корпуса СС. Хауссер поэтому повернул фланг 3-й моторизованной дивизии СС «Мертвая голова» и 3 марта взял советские силы западнее Береки в мешок, образованный «Мертвой головой», «Рейх» и «Лейбштандартом».
Штурмовая авиация разбила все попытки русских построить боевые порядки. Танковый корпус генерала Рыбалко и стрелковые дивизии были истреблены. Сражение было жестоким. Гвардейские полки Сталина против отборных дивизий Гитлера. Генерал, командовавший советским 15-м гвардейским танковым корпусом, погиб в ближнем бою, в сотне метров от командного пункта Хауссера.
Затем в ситуации наступил драматичный поворот — наступила теплая погода. Ночная температура уже не была достаточно низкой, чтобы земля оставалась мерзлой. Оттепель брала свое, дороги начало развозить.
Русские делали все, чтобы выиграть несколько дней или даже часов. В сорока километрах южнее Харькова, в районе Тарановки, Змиева и Мерефы, где через железнодорожную линию Лозовая — Харьков наступал 48-й танковый корпус фон Кнобельсдорфа, против немецких танков выступил генерал-майор Шафаренко со своей 25-й гвардейской стрелковой дивизией. Пять дней он удерживал эту важную позицию и прикрыл Харьков от захвата с юга.
Но враг пришел с запада и с севера, поскольку после разгрома ударной группы советской 3-й танковой армии в бой снова вступил танковый корпус СС. По приказу генерал-полковника Гота он ударил по городу слева, и к 8 марта опять вышел на западную окраину украинского центра. Начался последний акт третьей битвы за Харьков.
Хауссер выиграл эту битву за шесть дней. Человек, который четыре недели назад оставил город вопреки категорическому приказу Гитлера, теперь снова его захватил. И нет сомнений, что неподчинение генерала, сохранившее танковый корпус СС, дивизию «Великая Германия», а также доблестную 320-ю пехотную дивизию, явилось важным слагаемым победы Германии между Донцом и Днепром.
Однако победу Хауссера омрачает упрек, который и сейчас то и дело выставляют ему военные историки. Говорят, что из соображений престижа он ворвался в город с запада слишком быстро и позволил втянуть себя в кровопролитные уличные бои вместо того, чтобы окружить Харьков и дождаться его капитуляции. Полное окружение, кроме прочее го, удержало бы силы противника внутри города, не допустив его отхода по южному фронту. Справедлива ли эта критика? Как точно проходила операция, закончившаяся захватом Харькова? Генерал имеет право на объективное рассмотрение этого вопроса.
Согласно боевому журналу танкового корпуса СС, Хауссер 9 марта 1943 года в 09.20 радиограммой получил от 4-й танковой армии следующий приказ: «Танковому корпусу СС плотно блокировать Харьков с запада на север. Произвести разведку ситуации в городе. Возможности по захвату города использовать. Подпись: Г от».
Хауссер так и действовал. Он блокировал город. Произвел разведку ситуации внутри города. Увидел возможность взять город внезапным ударом. И, согласно его донесению 4-й танковой армии, развернул свои штурмовые подразделения для атаки. 10 марта «Лейбштандарт» и «Мертвая голова» обошли Харьков на севере.
Вечером 10 марта, в 20.00,4-я танковая армия передала корпусу следующий приказ: «Танковому корпусу СС брать Харьков. Восточному крылу перерезать дорогу Харьков —Чугуев. Крупными силами войти в город с северо-востока. С запада город блокировать».
В соответствии с приказом, «Лейбштандарт» ворвался в город утром 11 марта. 3-й батальон 2-го мотопехотного полка СС под командованием Макса Гансена с ожесточенными уличными боями вышел прямо на Красную площадь и таким образом открыл путь в центр города.
Когда роты 1-й моторизованной дивизии СС Зеппа Дитриха «Лейбштандарт» уже сражались с советскими 19-й стрелковой дивизией и 179-й танковой бригадой в юго-восточной части Харькова, примерно в пятидесяти километрах к югу от города, на реке Мша, генерал Шафаренко усиленной 25-й гвардейской стрелковой дивизией продолжал сковывать немецкий 48-й танковый корпус.
Генерал-полковник Гот, мастер мобильных операций, смирился с неизбежностью. Меньше всего он хотел быть скованным по фронту, равно как 48-й танковый корпус и Хауссер.
По этой причине Гот предпринял соединениями войск СС стремительный маневр на окружение Харькова, невзирая на бои непосредственно в городе.
В 14.50 11 марта Хауссеру поступил такой приказ: «4-й танковой армии предотвратить отход противника в восточном направлении от фронта 48-го танкового корпуса. Для этой цели снять дивизию СС «Рейх» с западного предместья Харькова, оставив только небольшие сторожевые заставы, и направить дивизию вокруг в северном направлении к восточному крылу корпуса. Задача дивизии — атаковать Харьков восточнее, в южном направлении на Змиев, в тыл противнику 48-го танкового корпуса и не допустить его отхода к Чугуеву... Гот, генерал-полковник».
Когда пришел этот приказ, дивизия «Рейх» как раз ворвалась в противотанковую траншею шириной в пять метров на западной окраине Харькова. Русские окопались на дальней стороне и с безопасной позиции вели сильный заградительный огонь. Отступить или пересечь траншею — вот в чем был вопрос. 16-я рота мотопехотного полка СС «Фюрер» не сомневалась. Она взяла эту траншею двухметровой глубины. Шанцевым инструментом солдаты вырубили ступени в мерзлой земле и выбрались из нее к первым домам.
Они смогли. Теперь путь в город был открыт и с запада.
Хауссер увидел возможность прорваться прямо через южную часть Харькова и, таким образом, попасть в тыл противнику на реке Мша самой короткой и, кроме того, самой надежной дорогой. Действительно быстрее, чем если выводить «Рейх» из операции и вести вокруг города по этой непролазной грязи.
К полудню 12 марта штурмовые подразделения дивизии «Рейх» уже были на центральном вокзале. Однако генерал-полковник Гот, помня горький опыт Сталинграда, Маныча и Ростова, не хотел поверить, что можно пробиться через большой город настолько быстро. Поэтому он твердо напомнил Хауссеру в радиограмме, переданной в 11.50 12 марта, что тот должен исполнять его приказ: вывести «Рейх» из уличного боя и отправить к восточному флангу в обход Харькова.
Хауссер подчинился. Он по-прежнему был убежден, что дивизии «Лейбштандарт» и «Рейх» совместными усилиями смогли бы сломить советское сопротивление в городе за очень короткое время и после этого развернуться на юг, но тем не менее он последовал приказу Гота.
Штурмовое подразделение «Гармель» вместе с частями дивизии «Мертвая голова» пошли вокруг города. В Рогане «Гармель» выбил с позиций батальоны советского 1288-го стрелкового полка. Дорога на Чугуев была открыта.
15 марта ловушка захлопнулась. В тот же день был подавлен последний очаг советского сопротивления на Харьковском тракторном заводе.
Вопрос, который из путей на Чугуев был бы лучше или быстрее привел бы к желаемому результату, в этой книге рассмотреть невозможно. Однако, основываясь на доступных сегодня свидетельствах, с полной уверенностью можно сказать, что генерал, командовавший танковым корпусом СС, на тот момент самым боеспособным значительным немецким соединением на Южном фронте, руководствовался исключительно соображениями военной целесообразности. Тем не менее Адольф Гитлер очень долго не мог простить ему этого поступка. В то время как генералы Хэмлайн и Постель, командиры дивизии «Великая Германия» и 820-й пехотной дивизии, были награждены Рыцарскими Крестами с Дубовыми Листьями, Пауль Хауссер получил такую награду лишь четыре месяца спустя, после того как его танковый корпус СС снова принял участие в тяжелом и кровопролитном сражении.
Конец советской обороне Харькова положил ночной телефонный разговор. Ватутин приказал генералу Рыбалко с остатками 3-й танковой армии пробиваться из харьковского мешка. Над советским Юго-Западным фронтом нависла угроза серьезнейшей катастрофы.
За последние четыре недели советское командование понесло ужасные потери.
Советская 6-я армия? Разбита.
Группа Попова? Уничтожена.
Дивизии 3-й танковой армии? Номера на бумаге.
69-я армия? Не осталось почти ничего.
Ужасающие подсчеты: разбиты три армии и часть четвертой, целая танковая группа. Дюжина корпусов и бригад отступают. Пятьдесят две дивизии и бригады, включая двадцать пять танковых бригад, исчезли с карты обстановки советского штаба.
Если немцам удастся развить успех и они двинутся из Харькова в северном направлении, последствия будут непредсказуемы. Белгород падет. Будет невозможно удержать Курск. А если сдать Курск, оголится тыл выступившего вперед Центрального фронта, и его пять армий окажутся между небом и землей. В этой ситуации они вряд ли смогут противостоять операции на окружение из Курска и Орла.
Таково тогда было положение, заставлявшее звонить телефоны всех советских командиров. Радиопередатчики тоже нагрелись от работы: резервы! Но где остались какие-либо резервы? 1-я гвардейская армия генерала Катукова и 21-я армия, последний стратегические резерв советского Верховного Главнокомандования, бросили на передовую.