Что теперь? Болтер орал изо всех сил, но услышат ли его в этом страшном грохоте сражения?
«Все, что мне надо, это чтобы командир поднял люк башни и наставил на меня свой пистолет», — подумал он, не отрывая глаз от башни. В это минуту люк на несколько сантиметров приоткрылся.
Унтер-офицер выкрикнул имя командира, к счастью, он сразу понял. Люк распахнулся, три слова команды, и они отправились на поиски остальных членов экипажа Болтера. Один за другим они оказались в танке, и только тогда Болтер осознал, что ранен, и ощутил в своей спине три осколка.
На войне удача и несчастье часто тесно переплетаются. В то время, когда полковник Польман, командир 284-го гренадерского полка, руководил боем в «Шайдисвальде» и действиями своих «Тигров» на передовой, советская авиация совершила мощный налет на командный пункт его полка, находившийся на «окружной дороге». Погиб и двадцать три человека из состава мотоциклетного взвода и штаба полка. Это был тяжелый удар.
Тем временем соседний 283-й гренадерский полк под командованием полковника Андоя выдвинулся в направлении электростанции и больницы. Батальоны Андоя подошли в тот самый момент, когда русские начали полномасштабное наступление силами 61-й танковой бригады и стрелкового полка 136-й стрелковой дивизии.
У электростанции войска Андоя с первой атаки прорвали позиции русских и соединились с теми, кто оставался внутри станции. У больницы бой сложился труднее.
Комплекс зданий был уже полностью окружен. Русские всеми силами старались сохранить кольцо, чтобы шаг за шагом приближаться к блокированной больнице. Но 283-й все-таки прорвался в больницу. Их восторженно встретили саперы лейтенанта Бренделя, который со своей 3-й ротой 240-го инженерно-саперного батальона превратил пылающую больницу в надежную крепость. Этой ночью батальон 96-й пехотной дивизии принял на себя прикрытие фланга, и с передовой вывезли раненых.
Следующим утром русские снова пошли в атаку. У всех окон за мешками с песком лежали саперы, и оттуда они были вынуждены наблюдать, что происходит внизу в окопах: двадцать шесть танков осаждали позиции 9-й роты 283-го гренадерского полка. Они просто утюжили окопы. Давили широкими гусеницами пулеметные гнезда и окопы стрелков, стремясь добраться до пехотинцев внутри. У людей Бренделя перехватывало горло.
Спасение пришло от русской зимы на 60-й параллели: температура была 22 градуса ниже нуля и земля замерзла до состояния камня. Такими же твердыми стали и брустверы пехотных блиндажей. Гусеницы танков не смогли серьезно повредить их. Гренадеры просто свернулись в своих стрелковых ячейках. Очень неудобно, без сомнения, но не смертельно.
Когда танки переехали позиции и двинулись к больнице, постоянно стреляя, чтобы подавить обороняющихся, в атаку пошла советская пехота. Они едва ли ожидали какого-либо отпора со стороны немцев.
Но из окопов и стрелковых ячеек 9-й роты поднялись гренадеры, и наступающие русские совершенно неожиданно попали под смертоносный огонь пехоты. Их атака захлебнулась.
Советские танки тем временем оказались в секторе обстрела 2-го дивизиона 36-го зенитного полка и тяжелой артиллерии. Выдвинулись истребители танков полковника Андоя, в небо полетели комья смерзшейся земли. Это было сражение танков с артиллерией.
В конце концов артиллерия, зенитки и самоходки 283-го гренадерского полка взяли верх. В финале этой зимней дуэли на краю Синявинского болота дымились или горели двадцать четыре советских танка. Так была предотвращена самая серьезная опасность в полосе 170-й пехотной дивизии на берегу Невы.
3. Между Волховом и Шлиссельбургом
Рубеж Венглера — Атака 122-й танковой бригады — Батальон Циглера проходит сквозь порядки противника — Суровые холмы Синявино — Бой за Рабочий Поселок Ns 5 — Артиллерийская батарея в «Шайдисвальде» — «Синяя дивизия»11 у Красного Бора — Могилы в болоте.
Ситуация в центре горловины, у Поселка № 5, в это время тоже усугубилась. Приняли опасный поворот и события на восточном фронте немецкого коридора к озеру Ладога. С раннего утра 12 января семь дивизий советской 2-й ударной армии атаковали немецкие рубежи между Липкой на Ладоге и Гайтоловом севернее Кировской магистрали.
У Липки, опорного пункта на северном фланге немецких позиций, 2-й батальон 287-го гренадерского полка отражал яростные атаки советской 128-й стрелковой дивизии. Однако южнее, у Поселка № 4, советской 372-й стрелковой дивизии удалось прорвать немецкую оборону. 1-й батальон восточно-померанского 374-го гренадерского полка отошел, но 2-й батальон удержал свои позиции у Поселка № 8 и не уступил ни пяди.
12 января к 16 часам, когда стали опускаться сумерки, люди майора Циглера у Поселка № 8 уже отбили пять мощных русских атак. Советская 372-я стрелковая дивизия была намерена осуществить здесь прорыв любой ценой. Это были полки из Сибири и Азии, наступавшие отчаянно, но померанцы Циглера держались твердо, как деревья в Волховском лесу.
В начале года усиленный 374-й гренадерский полк, ударная часть 207-й пехотной дивизии, был передан в состав 227-й пехотной дивизии для обороны восточной стороны горловины. 2-й батальон мощно окопался вокруг Поселка № 8. Русские наступали, интенсивно обстреливали позиции и снова наступали.
К 13 января укрепления Циглера сровняли с землей; но немцы удержались, поддержанные 196-м артиллерийским полком, чьи передовые наблюдатели находились на линии фронта. Штурмовые полки советской 372-й стрелковой дивизии истекали кровью в древнем, истерзанном снарядами лесу и на замерзшем болоте.
Южнее Поселка № 8 ситуация для немцев развивалась менее благоприятно. Здесь русские создали второй участок прорыва. Полковник Поляков долго готовил к этой атаке свою 327-ю стрелковую дивизию. Они построили точную копию тщательно разведанных укреплений 3-го батальона 374-го гренадерского полка, а также оборонительных сооружений 366-го гренадерского полка полковника Венглера. Копия повторяла каждую деталь: изгородь палисадника, ходы сообщения, пулеметные гнезда и бункеры.
Полковник Поляков нацелил удар в стык между двумя немецкими частями. Здесь советская 327-я стрелковая дивизия должна была отомстить за серьезное поражение, нанесенное 54-й армии в первом сражении на Ладожском озере в конце лета 1942 года.
Тогда Венглер с бойцами из земель Рейн и Вестфалия предотвратил стратегическое расширение участка советского прорыва. На этот раз Поляков намеревался преодолеть немецкую оборону любой ценой. Его штурмовые полки прорвали первую линию немецких укреплений южнее Поселка №8 и пытались расширить участок прорыва на север и юг. Если бы это им удалось и фронт 227-й пехотной дивизии перестал существовать, то люди Полякова получили бы прямой выход на господствующие высоты Синявино.
Однако советский план провалился. Бойцы Венглера снова удержали опорный пункт с южной стороны участка прорыва. Стрелки 28-й егерской дивизии, вместе с 1-м батальоном 83-го егерского полка, пробились прямо к командному пункту Венглера и усилили там его оборонительный рубеж. Прямо в центре, как скала в прибое, стоял Поселок № 8 с батальоном майора Циглера. Пять сотен немецких солдат сорвали здесь план советского командования: несмотря на полное окружение, померанцы отразили все атаки. Они держались 12 января, 13 января, 14 января. К ним не доходили ни продовольствие, ни боеприпасы. У них не было связи ни с дивизией, ни с полком.
Один, полностью полагаясь лишь на свои собственные ресурсы, батальон Циглера выполнил важнейшую задачу. Вместо того чтобы двигаться на запад, русские были вынуждены оставаться у Поселка № 8. Значительные силы 327-й стрелковой дивизии, а затем и переброшенной советским Верховным Главнокомандованием 18-й стрелковой дивизии были скованы в этом месте.
15 января, через четыре дня бесконечного боя, у немцев стали подходить к концу боеприпасы. Утром после массированного артиллерийского обстрела русские снова атаковали. Они приблизились с криками «Ура!», но пулеметный огонь померанцев их остановил, немного продвинувшиеся русские танки 122-й танковой бригады подорвались на минах. К этому времени у обороняющихся практически закончились снаряды, они вряд ли смогли бы отразить новую атаку. Циглер оказался перед дилеммой — быть уничтоженным или прорваться и спасти хотя бы людей.
Майор собрал своих офицеров и поставил вопрос перед ними. Держаться? Сдаваться? Или сделать последнее усилие и попробовать совершить прорыв?
О капитуляции не могло быть и речи, какой смысл добровольно позволить себя убить? Остается прорыв. Но это будет прорыв в неизвестность. Никто не знал, где находится немецкий фронт. Попытки восстановить радиосвязь ни к чему не приводили.
Существуют ситуации, в которых смелость утрачивает свое значение. Готовность бессмысленно погибнуть не является воинской добродетелью. Против стократного превосходства, против града бомб и снарядов ничего не сделаешь одной только силой воли, одним мужеством или преданностью долгу. Действительно, отвага и смелость часто побеждали и превосходящего противника, но в современной войне вооружений существует определенный предел, когда исход боя определяется количеством—количеством людей и оружия.
Поэтому решение Циглера прорываться было абсолютно правильным и, в лучшем смысле этого слова, мужественным.
Скрытный прорыв из Поселка № 8 начался в 23.00. Впереди шел сам майор, за ним — Оскар Швемм, из города Лодзь, свободно говоривший по-русски, поверх своей униформы Вермахта он надел форму убитого советского лейтенанта. Позади них — значительный штурмовой отряд, затем ударная группа с готовыми к бою винтовками и штыками. Позади на акьясах, небольших в форме лодки лапландских салазках, тащили раненых, каждые салазки тянули два человека. Прикрытие с фланга обеспечивали солдаты с автоматами. Арьергард составляла основная часть батальона. Все знали, как действовать: не стрелять без особого приказа майора, не курить, не разговаривать.