Но Гитлер продолжал откладывать решение (точно так же, как в Демянске) оставить этот уязвимый и поглощающий силы выступ 530 километров длиной. Он упрямо спорил по этому поводу с Главным командованием сухопутных войск, с группой армий «Центр» и боевыми командирами.
Сегодня, с высоты нашего общего знания, легко критиковать Гитлера за нерешительность. Однако в то время подобное решение действительно было исключительно трудным. После поражений в первую русскую зиму ржевский выступ остался единственным передовым немецким бастионом на пути к Кремлю и последней оставшейся в руках Германии частью земли на Волге. Там, на этом выступе, находилась Вязьма, город с давней историей, место, где в 1941 году в решающем двойном сражении у Вязьмы и Брянска было сломлено последнее советское сопротивление на подступах к Москве и взято в плен 630 000 человек.
Потом зима заморозила плоды победы на этом историческом поле битвы. Допустим, представится возможность попытаться еще раз?.. Предположим, появится еще один шанс?.. Какой военачальник мог бы закрыть глаза на такую вероятность? Какой генерал с готовностью сдаст подобный плацдарм?
Эвакуировать Ржев означало не просто оставить оборонительный рубеж или позицию; это означало забыть обо всех надеждах на победу. Гитлер знал: если его войска покинут город, они вряд ли смогут вернуться.
Однако крах Сталинграда и последующий кризис на всех участках фронта, от Ленинграда до Харькова и Кавказа, заставили Гитлера прислушаться к настойчивому совету своего начальника Генерального штаба. 6 февраля 1943 года он дал согласие на отвод 9-й армии и части 4-й армии из ржевского выступа на отсечную позицию, короче прежней на триста километров, и формирование хорды к арке прежнего клина.
Великому отступлению дали кодовое название операция «Движение буйвола». На подготовку гигантского исхода Главное командование сухопутных войск Германии отвело 9-й армии четыре недели. Четыре недели! Это должно было обеспечить переход войск к обороне на новых позициях до наступления распутицы.
Генерал-полковник Модель сидел с ближайшими сподвижниками на передовом командном пункте у Сычевки и отводил каждому свою задачу. Начальник штаба, полковник фрайгерр фон Элверфельт, начальник оперативного отдела и офицеры транспортной службы склонились над грудой карт и бумаг. Присутствовал также старший офицер инженерно-саперных войск армии.
Что нужно сделать? Прежде всего, произвести рекогносцировку новых оборонительных полос. Затем должны быть созданы отдельные линии обороны для прикрытия отхода.
А потом собственно эвакуация района боевых действий глубиной более ста километров. Построить около 200 километров дорог для автомобильного транспорта, проложить примерно 650 километров рельсовых путей для саней и транспорта на конной тяге. И это в середине зимы. Все вооружение и другое имущество эвакуировать, в том числе крупный рогатый скот, зерно и сельскохозяйственное оборудование (для этой цепи имелись 200 железнодорожных составов и колонны автотранспорта грузоподъемностью 10 000 тонн). Разработать графики загрузки для каждого вагона и каждой машины. В расчетах учитывались даже седельные вьюки кавалеристов и мотоциклистов.
Ничего не пускалось на самотек. Особенно важной задачей являлась эвакуация 60 000 гражданских, семьи мужчин и женщин, сотрудничавших с немцами. Их нельзя было обречь на советские репрессии. Наконец, когда железнодорожные перевозки будут завершены, демонтировать и собрать примерно 1000 километров рельсов и 1300 километров проводов.
Важнейшей основой этой огромной операции был график движения для двадцати девяти дивизий, а также войск армии и Главного командования сухопутных войск Германии — в целом 250 000 человек с оружием и боевой техникой. И все это перед лицом мощного противника. Необходимо было скоординировать боевую готовность и транспортирование, отход и бои. Грандиозное предприятие.
Важную задачу составляла секретность. Все нужно было хранить в тайне, даже от своих собственных войск. Однако снова все усилия в конечном счете оказались бесполезными. Примерно в середине февраля, когда немецкие войска в основном еще пребывали в неведении по поводу секретной операции «Движение буйвола», русские громкоговорители на передовой уже подстрекали немецких рядовых и унтер-офицеров: «Ваши офицеры пакуют чемоданы. Смотрите, чтобы они не бросили вас одних!» Советская разведка опять была прекрасно осведомлена. «Вертер» обслуживал «Начальника» очень хорошо.
В действительности немецкие офицеры имели достаточно проблем, кроме своих чемоданов. Один из вопросов, доставлявший им головную боль, состоял в том, базировать отход на санях или колесном транспорте. В тот момент, в середине февраля, еще лежал глубокий снег. Но как будет в начале марта? Они видели только один выход — готовить оба варианта.
1 марта наступила оттепель, дороги развезло. В 19.00 — начало отхода, значит, колесные машины. Армия приняла вид гигантской скрипучей гусеницы. Телефонные провода смотаны, мины заложены. Но с наступлением ночи температура снова неожиданно упала. На всех дорогах — лед. Итак, в конце концов все-таки сани. Лихорадочно все перенесли. Точно в 19.00 начали отход первые соединения, контакт с противником сохраняли только тыловые отряды.
Батальоны мюнстерской 6-й пехотной дивизии снялись с позиций на Волге недалеко от Ржева. Они двигались колонной в ночи. Их тянули к земле винтовки, лопаты, ранцы и ручные гранаты. После долгой позиционной войны войска отвыкают от маршей. В молчании они устало тащились рядом с санями и телегами. Колонны становились длиннее и длиннее. В конце концов, на рассвете роты достигли первых подготовленных и укрепленных позиций в снегу. Они прошли тридцать километров.
На позициях у Волги тем временем остались только тыловые части — одна треть первоначального состава. Где накануне стояли девять групп, теперь было три. Люди перебегали от одной огневой точки к другой, стреляя из винтовок и пулеметов, дабы создать у противника впечатление полного заполнения позиций.
Но русские имели подозрения и решили убедиться. Как только забрезжил рассвет, перед траншеями 9-й роты 58-го гренадерского полка появились призрачные фигуры. Они сразу же одолели защитников. Вот они уже в окопе. Командир тылового отряда полка лейтенант Хотцель тогда находился именно в этом секторе. Известный своим хладнокровием, он сначала приказал одному из пулеметчиков непрерывно обстреливать продольным огнем пространство перед позицией, чтобы не позволить другим русским приблизиться к окопам. Потом с небольшим отрядом атаковал захваченную часть окопа с обоих концов.
Через полчаса дело было сделано. Русские, которые выбрались из окопа на нейтральную полосу, не смогли взять с собой ни одного пленного, а именно это было их главной задачей. Советские командиры остались в неопределенности.
Однако в левой части сектора старой позиции на Волге ситуация развивалась более угрожающе. Там, на выступе у Лепетихи, русские предварили свою атаку смертоносной минометной бомбардировкой, потом две сотни красноармейцев выскочили из оврага на противоположной стороне и побежали по льду реки.
К счастью, советский минометный огонь не причинил заметного ущерба малочисленным немецким порядкам. Когда красноармейцы оказались на льду, люди Хотцеля уже ждали их за своими легкими пехотными орудиями и пулеметами. Русским нужно было пересечь Волгу, а потом полоску открытой земли. Когда они были на середине реки, Хотцель скомандовал: «Открыть огонь!»
Орудия и пулеметы выдали очереди и попали прямо в наступающую пехоту. Лишь немногие добрались до немецких окопов, там, побежденные, они сдались.
Так, горстка отважных гренадеров, вооруженных только пехотным оружием, прикрыла тылы отходящих соединений. Через двадцать четыре часа после отхода основной части сил тыловое прикрытие оставило свои позиции и закрепилось на новой оборонительной линии примерно в шести километрах дальше.
Дела принимали серьезный оборот. К этому моменту русские, должно быть, уже заметили отвод войск. И, конечно, они начнут яростное преследование крупными силами, чтобы догнать уходящие немецкие дивизии, отрезать им пути к отступлению, окружить как можно больше соединений и уничтожить их.
Это следовало предотвратить любой ценой. Тыловое охранение, как правило, не могло сдержать противника надолго. Как же тогда эффективно замедлить погоню русских?
Разрушение всех дорог, рельсовых путей, мостов и зданий, что так основательно проделывали русские во время немецкого наступления и что Ставка фюрера приказывала делать всем армиям на Южном фронте еще со времен сталинградской катастрофы, на самом деле, не обеспечивало результативного сдерживания противника. Более того, практика показывала, что обычно тыловому охранению не хватает ни времени, ни людей для действенного уничтожения всех жизненно важных объектов.
Существовала, однако, и другая возможность. И в Первую, и во Вторую мировые войны одним из наиболее эффективных средств задержать преследующего противника были мины; их использовали самым разным образом. Прежде всего, применяли противотанковые мины, которые взрывались, когда на них наезжало что-нибудь тяжелое: бронемашина, грузовик или орудие. Противопехотные мины приводились в действие от самого легкого прикосновения и либо сразу же взрывались, либо сначала подпрыгивали вверх примерно на три метра и затем взрывались, в этом случае осколки поражали и голову, и тело человека.
Этими дьявольскими яйцами были буквально вымощены эвакуированные немецкие позиции, окопы и блиндажи, переправы через реки и ручьи, размокшие дороги и перекрестки. Соединенные заряды коварно располагались в фальшивых камнях на дорогах.