Тем временем велась подготовка к деблокаде Великий Лук с юго-запада. Пока дивизии 59-го корпуса генерала Курта фон Шевалери обороняли линию вокруг Витебска, генерал Вёлер, бывший начальник штаба 11-й армии, сформировал группу, которая к 24 декабря уже находилась на расстоянии десяти километров от Великих Лук.
Ударные группы 291 и 331-й пехотных дивизий; части усиленного 76-го мотопехотного полка и 10-го танкового полка; 237-й дивизион штурмовых орудий продвинулись через Новосокольники и уже видели окруженный город. Но там войска и машины, понеся тяжелые потери, застряли в глубоком снегу. Однако Вёлер не сдался.
Австрийская 331-я пехотная дивизия под командованием генерал-лейтенанта доктора Франца Байера в итоге оказалась в четырех километрах от западной окраины Великих Лук, но дальше продвинуться не смогла.
Только четыре километра! Совсем не расстояние—но оно отделяло рай от ада.
Последнюю попытку предприняли 9 января. Ударная группа майора Трибукаита, командира 5-го батальона, пошла на крепость: несколько бронетранспортеров из 8-й танковой дивизии, танки 1-го батальона 15-го танкового полка и штурмовые орудия 118-го усиленного танкового батальона.
«Двигайтесь и стреляйте!» — таков был приказ. Не останавливайтесь. Экипажи подбитых машин должны были без промедления выбираться на броню других. Таким методом «безостановочного движения» Трибукаиту действительно удалось прорваться через кольцо противника. Несколько его танков и бронетранспортеров остались на поле боя, но группа вышла к цели.
Точно в 15.06 истощенные люди Дарнедде увидели с крепостного вала цитадели свои танки. Они плакали от счастья и обнимались. «Они сделали это! — слышалось отовсюду. — У них получилось!»
Пятнадцать боевых машин с лязгом въехали во двор крепости, среди них последние три танка 1-го батальона 15-го танкового полка лейтенанта Коске. Однако военная удача снова отвернулась от батальона Дарнедде. Как только обойденные русские поняли, что немцы прорвались внутрь, они сосредоточили на крепости огонь своей артиллерии.
Трибукаит немедленно приказал ганкам выбираться из небольшого двора среди руин, в который вела единственная дорога. Но все, казалось, теперь было против него. Именно в тот момент, когда один из пятнадцати танков проходил в ворота, в него попало четыре снаряда. Танк с разорванными гусеницами заблокировал выход другим.
Небольшие силы Трибукаита оказались в ловушке и превратились в мишень яростного огня из орудий всех калибров. Один танк за другим пали жертвой советской бомбардировки. Уцелевшие танкисты Трибукаита присоединились к обороняющимся в качестве пехоты.
15 января в крепость попытался пробиться парашютный батальон, но и эта попытка провалилась.
16 января в восточную часть Великих Лук пришла новая беда—в опорном пункте «Будапешт» началась дифтерия. Здание командного пункта 2-го батальона 277-го пехотного полка и перевязочный пункт с тремя сотнями раненых горели. Снаружи стояли русские танки. Теперь майор Швабе сдался. Под полковник фон Засс в своем разрушенном командном пункте тоже капитулировал.
Когда генерал Вёлер получил донесение о сложившейся ситуации, он решил положить конец трагедии внутри крепости и радировал майору Трибукаиту, который как старший офицер принял на себя командование с 9 января: «Пробивайтесь в западном направлении на соединение с основными силами».
Пробиваться — великолепно. А как раненые? Трибукаит посоветовался с Дарнедде. Они решили, что раненых придется оставить. Чтобы избежать паники, прорыв держали от них в секрете. Посвятили только офицера медицинской службы и четырех санитаров, которые должны были остаться с ранеными и разделить их печальную судьбу. Капитану доктору Верхайму, офицеру медицинской службы, вручили запечатанный пакет для вскрытия только через два часа после прорыва.
В 02 часа ночи бойцы собрались, их осталось 180 человек. Все знали, что поставлено на каргу. И они выступили с решимостью, на которую способны лишь смертники. Они прорвались через три советские полосы. Они подавили противотанковое орудие и два пулеметных гнезда. Они уничтожили русский опорный пункт и в 05 часов 30 минут, в конце концов, прибыли на основную немецкую оборонительную линию с семью пленными.
Раненые в крепости, естественно, поняли, что происходит. С полными ужаса глазами они прислушивались к каждому шороху. Они услышали слова команды, и как только стало тихо, началась ирреальная операция: тридцать раненых, которые полагали, что могут держаться на своих ногах, выступили под командованием лейтенанта и унтер-офицера. Восемнадцать из них после ужасающего пути оказались у своих.
Позднее и третья группа отправилась к немецким позициям.
В целом из восточной части Великих Лук вырвалось восемь человек, и после самых невероятных переживаний они пробились к немецким рубежам. Восемь из тысячи. Одним из них был лейтенант Бенеман, командир 9-й роты 183-го артиллерийского полка. История его пути через линии противника — одна из самых драматичных одиссей из хроники спасений, составляющей особую главу войны в России. Она заслуживает места на страницах этой книги.
Дата — 13 января, время — 19.00. Несколько опорных пунктов еще держались среди железнодорожных насыпей. Лейтенант Бенеман посчитал людей в своем бункере. Сорок один. Двадцать из них, тяжелораненые, лежали на койках и на полу.
Люди представляли собой печальное зрелище. Несколько ночей подряд они стояли в окопах, немного холодного суррогатного кофе во фляжке и одна седьмая батона хлеба в ранце — вот и весь их дневной рацион.
В 22.00 прервалась связь с наблюдательным пунктом. Часовой, которого только что сменили в укрытии рядом с бункером, доложил:
«НП и командный пункт батальона расстреляны советским танком. Они горят».
Ясно, что артиллерийскому командиру майору Хеннигсу пришел конец. Меньше чем двенадцать часов назад он прозвонился в бункер: «Вы держите бункер, Бенеман! Я держу НП».
Людей клонило в сон, нечем дышать. Раненые стонали, у санитара не осталось ни морфия, ни бинтов.
На рассвете, около 07.00, Бенеман пошел в укрытие напротив, чтобы взглянуть самому. Дела принимали угрожающий оборот. Дом был сильно поврежден. В полу снаряд проделал большую дыру, через нее можно влезть под пол и смотреть, что происходит снаружи через пробоины в наружной стене.
Бенеман ясно видел на НП русских. Понятно, что скоро они атакуют бункер.
Т-34 уже неторопливо двигался вдоль окопа. Бенеман наблюдал за ним и поэтому не заметил, что происходит сзади. Вдруг раздался шум, русские команды, выстрелы. Русские подошли к укрытию и бункеру с другой стороны.
Бенеман бросился под доски пола. Менее чем в двух метрах от него, у внешней стены, стояли русские солдаты. Они бросали в дверь гранаты и стреляли из автоматов в амбразуры бункера.
Кто-то из немцев закричал: «Не стреляйте — мы сдаемся. Здесь все раненые!»
Русский ответил по-немецки: «Выходите!» Дверь бункера открылась. Люди Бенемана, пошатываясь, вышли с поднятыми руками.
«Где оружие?» —спросили первого немца. Он мотнул головой в сторону бункера.
«Несите. Быстрее, быстрее», — кричали русские. Люди вернулись и вынесли свое оружие и боеприпасы.
К этому времени на место прибыл переводчик. Он приказал пленным входить в укрытие с поднятыми руками.
Бенеман отполз как можно дальше от дыры в полу и вжался в угол. Сверху начался допрос.
«Офицер?» — первый вопрос, как обычно. Потом: «Профессия?» Когда отвечали «рабочий», переводчик говорил: «Хорошо».
«Крестьянин? Хорошо».
Один из них ответил: «Служащий». И переводчик сказал:
«Тоже хорошо».
Один вопрос задавали постоянно: «Фото?» Это означало фотоаппарат. Но только один немецкий унтер-офицер имел этот желанный предмет.
После допроса пленных заставили спрыгнуть в окоп. «Быстро, быстро!» Затем их повели к «Красному дому».
Раненые натягивали на плечи шерстяные одеяла и шли, шатаясь. Плохого обращения не было, только непрерывные крики: «Давай, давай—быстрее, быстрее!» Сопровождаемые нервным и угрожающим лязгом ружейных затворов.
Весь день Бенеман пролежал под полом укрытия. В середине дня прошла длинная колонна пленных, человек 500 — 600. Они являли собой страшное зрелище. Несколько офицеров шли по снегу в носках, у них отняли ботинки.
«Все, что угодно, только не это, — подумал Бенеман. — Все, что угодно». В эту минуту человек из Нижней Саксонии принял решение: плен не для него. У него не было карты — только карманный компас. В карманах — пистолет, восемь патронов и дневная пайка, одна седьмая батона хлеба. Вот и все его снаряжение. Хватит ли, чтобы пересечь огромное болото и выйти к главным немецким силам?
Было 19 часов 30 минут. Начиналась первая ночь исхода Бенемана. Он выполз из своего укрытия, выпрыгнул из окна, смело прошел по окопу и потом скатился по склону направо.
Яркая луна заливала зловещим светом разоренную землю, снег похрустывал под его ботинками. Теперь осторожнее. Бенеман подошел к месту, где русские разрезали колючую проволоку, чтобы вывести пленных.
Именно здесь намеревался выскользнуть и Бенеман. «Стой», —позвал голос. Бенеман продолжал бежать. Снова возглас: «Стой!»
Дьявол. Он упал в снег. С полчаса притворялся мертвым. Потом пополз вперед, через проволочное заграждение.
Неожиданно вокруг все зашевелилось. Русские солдаты собирали неоседланных лошадей и гнали их в направлении Максимова. Это была удача. Один человек, идущий с табуном, не будет привлекать внимания.
Бенеман спешил. Вдруг он остановился: и правда, кто-то скрюченный лежал на снегу. Не двигается. Он осторожно приблизился —мертвый немецкий солдат. Через пятьдесят метров — другой. Ужасающие знаки вдоль дороги. Через каждые тридцать — пятьдесят метров лежал бездыханный солдат. Свернувшийся калачиком. Или завернувшийся в одеяло. Или полностью растянувшийся на снегу. Все они раненые, очевидно, хотели немного отдохнуть на пути в плен и при этом замерзли до смерти.