матичных скоординированных действий.
Разумеется, к счастью для нас и к несчастью для русских, в районе выброски двигались три немецкие дивизии. Но и без этого обстоятельства операция все равно окончилась бы крахом, потому что время для нее было упущено. Если бы высадка состоялась до того, как 24-й танковый корпус форсировал реку (т.е. в его тыл на дальнем берегу) с одновременным захватом или разрушением моста в Каневе, то это поставило бы наш корпус в действительно критическое положение. И не только корпус, но и всю армию.
При первых лучах солнца 23 сентября, когда эти сорок советских танков пошли в наступление из лесов у Канева, ворвались в район всего в нескольких километрах от восточного подхода к мосту и были остановлены лишь в последний момент, стала очевидной вся опасность нашего положения. Для русского командования это был великий момент, тогда совместная операция наземных и воздушных сил могла бы достичь своей стратегической цели дестабилизации нашего фронта на Днепре.
Несомненно, внезапный захват моста десантом с воздуха даже днем 23 сентября мог бы стать решающим...».
Однако двадцать четыре часа спустя, 24 сентября, когда 24-й танковый корпус Неринга уже переправился через реку, советское командование упустило свой грандиозный шанс. Оно задействовало парашютные бригады слишком поздно и некстати. Но тогда история войны есть история упущенных возможностей.
Катастрофа на Букринском плацдарме, скорее всего, стала тяжелым ударом для советских воздушно-десантных сил. Они не оправились от него до самого конца войны и не предпринимали больше каких-либо серьезных операций.
Долгое время советские военные историки хранили полное молчание по поводу этой неудачной операции трех парашютных бригад. В «Истории Великой Отечественной войны» и многих официальных работах советских историков вообще не говорится о Каневской воздушно-десантной операции. Только крошечный символ на карте № 56 в «Истории Великой Отечественной войны» намекает на нее: под названием деревни Великий Букрин находится аккуратный красный парашютах. Однако в тексте нет ни слова комментария, ни сноски. Только этот крошечный символ увековечивает для посвященных, что произошло в небе над излучиной великого Днепра между Киевом и Каневом 24 сентября 1943 года.
Лишь в самое последнее время в советских военных журналах начали обсуждать эту операцию. Их статьи подтверждают немецкую картину и даже более очевидно раскрывают неудовлетворительность проведения операции. Вот пример.
5-я воздушно-десантная бригада высадилась более чем в тридцати километрах от указанного места. Для того чтобы ввести в заблуждение немцев, был принят ряд абсурдных предосторожностей: войскам на соответствующих участках фронта сообщили о десанте, только когда высадка уже состоялась. Командир 5-й воздушно-десантной бригады передал приказ об операции в свои части в 16.00 24 сентября — т.е. за полтора часа до вылета. Где же найти время, чтобы объяснить людям задачи?
И сам план. Он разрабатывался бюрократически и без учета реальной обстановки на фронте. Доставка бригад на аэродромы должна была состояться между 17 и 21 сентября; из-за большой нагрузки на железнодорожный транспорт она фактически продолжалась до 24 сентября — т.е. дня операции.
Но впереди ожидало и худшее. Вследствие плохой погоды многие транспортные самолеты опоздали или совсем не прибыли на свои аэродромы погрузки. Таким образом, самолетов оказалось много меньше, чем требовалось. И наконец, из-за «плохого состояния» ни одна из машин не взяла на борт двадцать парашютистов, как было предусмотрено, а только пятнадцать, самое большее восемнадцать человек. Таким образом, все планы были сорваны.
Не лучше складывались дела и в 3-й воздушно-десантной бригаде. Она сбросила 4575 человек, но без их 45-мм орудий. Тринадцать машин не нашли района высадки и возвратились на базу. Два самолета потеряли цели и сбросили парашютистов глубоко в тылу противника. Другой самолет десантировал их прямо в Днепр: все утонули. Еще один настолько отдалился от района цели, что все парашютисты оказались в советском тылу.
В 5-ю воздушно-десантную бригаду пришли только сорок восемь транспортных самолетов вместо шестидесяти пяти. Вылет задержался на полтора часа из-за проблем с топливом. Более того, топлива не хватало и на аэродромах. Самолеты взлетали по одному, без графика. Тем не менее 5-й бригаде удалось десантировать два батальона, в целом более 1000 человек. Последующие высадки были отменены из-за недостатка топлива.
А что случилось с теми, кто десантировался? Согласно советским источникам, сорок три группы, в целом 2300 человек под командованием офицеров 3 и 5-й бригад, влились в ряды партизан в немецком тылу, главным образом в лесах между Каневом и Черкассами, где давно уже существовали партизанские лагеря.
Только 2300 из почти 7000. Радиооборудование — другая печальная история. У командира 3-й воздушно-десантной бригады и его начальника штаба не было радиопередатчика. Вследствие ужасной спешки во время посадки многое оборудование потерялось и большая часть командиров осталась без радиосвязи. Чтобы установить связь, ночью с 27 на 28 сентября сбросили три группы парашютистов с радиопередатчиками; они не попали в цель. Вслед за тем, 28 сентября, самолет По-2 взял на борт радиооборудование; его сбили. Только в самом конце сентября 40-й армии удалось выйти на связь с 600 парашютистами в лесах Канева.
Удивляет также, что советское Верховное Главнокомандование не включило в план этой операции партизанские формирования в лесах около Канева, хотя, говорят, что в этих лесных районах действовало семь партизанских отрядов. Неужели не пришло в голову генералам Ставки? Или боевая мощь партизан в то время не была такой значительной, каковой ее считают сегодня? В любом случае неудавшаяся воздушно-десантная операция западнее Канева показала, что летом 1943 года русские еще не слишком хорошо владели этим средством ведения войны.
Маршал артиллерийских войск Воронов совершенно прав, когда в своих мемуарах с сожалением замечает: «Очень печально признавать, что мы, пионеры воздушно-десантных операций, не имели реальных планов на использование этих войск». Воронов прав во всех отношениях: Красная Армия действительно являлась пионером воздушно-десантных операций. Парашютистов использовали при маневрах на Кавказе еще в 1932 году.
В посмертно опубликованных записках генерала Кестринга, многие годы служившего военным атташе в Москве, читаем: «Во время маневров в Кавказских горах я впервые наблюдал совершенно новое применение парашютных войск. Впечатление незабываемое, к тому же много лет спустя в Министерстве воздушного флота Германии, мне сказали, что снимки этого и последующих прыжков парашютистов, которые я отослал в Берлин, побудили Геринга учредить свои парашютно-десантные войска».
Ученики впоследствии превзошли своих учителей. По всей вероятности, проблемы технического обеспечения и подготовки личного состава парашютно-десантных войск оказались для Красной Армии неразрешимыми.
Часть шестаяМЕЖДУ КИЕВОМ И МЕЛИТОПОЛЕМ
1. Деревня под названием Лютеж
Сержант Нефедов и двадцать два солдата — Роковая полоска днепровского берега — Тапки Кравченко переходят Десну вброд — Ставка меняет свой план — Ночная перегруппировка.
Вечером 25 сентября 1943 года генерал Рыбалко имел только неясные подозрения по поводу судьбы, постигшей первую крупномасштабную советскую воздушно-десантную операцию. Он все еще надеялся, что его парашютисты достигли тактического успеха хотя бы в нескольких точках, и пытался посредством ударов с небольшого плацдарма в районе Букрина и Балыка установить с ними связь и оказать им помощь.
Однако молчание радиоприемников объяснялось отнюдь не техническими проблемами. Разрозненные группы, которые еще прятались в лесах около деревень Дудари, Шандра и Бучак, немецкие поисковые отряды выловили в последующие несколько дней.
Эта операция серьезно обеспокоила немецкое командование. Они не могли поверить, что русские ограничатся единственной попыткой. В штабах фюрера, группы армий и армии опасались последующих десантов. Они боялись, что русские любой ценой будут стремиться создать стратегический плацдарм, чтобы развернуть на правом берегу крупные танковые силы. Вследствие этих опасений к концу месяца были подтянуты немецкие 20-я мотопехотная 7-я танковая дивизии.
Приказ по группе армий «Юг» показывает, что генерал-фельдмаршал фон Манштейн не сомневался относительно цели Ватутина. Манштейн радировал Вёлеру: «8-й армии как можно скорее ликвидировать форсировавшие реку силы противника, чтобы предотвратить переправу его танковой армии».
Упомянутая Манштейном в приказе танковая армия — 3-я гвардейская танковая армия Рыбалко. Манштейн имел серьезные основания считать ее ночным кошмаром. Однако она нанесет свой неожиданный удар вовсе не здесь, у Букрина, а совсем в другом месте. Неожиданность началась с рискованной операции одного сержанта.
Через сорок восемь часов после неудачного воздушного десанта у Букрина в ста двадцати пяти километрах севернее, у самых ворот украинской столицы, был предпринят другой рейд — рейд, который стал поворотным для сражения на Среднем Днепре. История этого рейда еще раз доказывает, что даже в современной войне ход событий часто определяют отдельные смелые личности.
Когда ударные группы генерала Неринга еще вылавливали у Букрина последних советских парашютистов, передовые части советской 38-й армии (т.е. 240-я стрелковая дивизия) вышли к реке возле деревни Сваромье, выше Киева. На противоположном, немецком, берегу находился городок Лютеж. Этот сектор оборонял 13-й корпус генерала Хауффе, а крутой 100-метровой высоты берег держали гессенская 88-я и бранденбургская 208-я пехотные дивизии. Днепр в этом месте 650 — 750 метров шириной и от 6 до 20 метров глубиной, ниже Киева он значительно шире.