Для ответа привлекли «дальников», уже через полчаса вылетевших по тревоге. После вечерней бомбардировки удары по «душманскому кольцу» вокруг Кабула продолжались следующие две недели, приходясь преимущественно на окрестные горные плато и хребты, откуда с блокпостов отмечали пуски, а также по разведанным складам и хранилищам ракет. Охота за ракетчиками была не очень успешной: пусковые установки часто стояли на автомобилях и тут же меняли позиции, еще чаще использовались примитивные одноразовые направляющие с часовым механизмом. В итоге всей работы 185-го полка разведотдел 40-й армии на его счет отнес всего 6 машин, 4 пусковые установки и 340 реактивных снарядов.
Ту-22М3 из 185-го тбап наносит удар ФАБ-3000М54
В конце ноября выполнили два вылета на цели у Файзабада, выделявшиеся на общем фоне, – бомбардировке вновь подверглись копи лазуритов и изумрудов во владениях Масуда (к слову, эти цели были единственными, которые с натяжкой можно отнести к оговоренным боевым уставом ДА, как «оперативные и стратегические резервы»; всех прочих наставление попросту не предусматривало). Окрестности Кабула изо дня в день обрабатывались и местной авиацией. Однажды вылеты ДА и штурмовиков Баграма совпали по времени и месту, и уже на боевом курсе в прицеле одного из бомбардировщиков вдруг обнаружился круживший внизу Су-25. Его успели отогнать по радио, ведь близкие разрывы мощных бомб могли задеть «грача» если не ударной волной, то осколками, разлетавшимися на двухкилометровую высоту и «парившими» в воздухе без малого минуту.
Как-то шедшие на цель «дальники» оказались свидетелями работы штурмовиков: в предгорьях те занимались «свободной охотой», выискивая автомобиль с душманской пусковой установкой. Летчикам случилось услышать отрывок разговора в эфире: «Командир, вот он, впереди!» – «Вижу, в ущелье уходит». – «Потеряли, в темноте не разглядеть. Ну что, идем домой?» – «Черта с два домой, пошли в ущелье. Не уйдет, я его все равно уделаю!» В другой раз летчики бомбардировочной группы уже на отходе, отбомбившись, услышали переговоры авианаводчика с вызванным раньше звеном штурмовиков: «Грачи», здесь отработали «большие», можете уходить на базу, вам тут теперь долго делать будет нечего».
После нескольких бомбардировок с использованием ФАБ-500 от них отказались, перейдя на более крупный калибр, позволявший более полно использовать возможности машин. С самолетов сразу же сняли и ненужные внешние многозамковые бомбодержатели МБДЗ-У9-68, хотя ракетные пилоны продолжали оставаться под крыльями еще месяц (демонтировать их было трудно, да и просто за каждодневной работой не доходили руки). Другой причиной смены варианта вооружения была хлопотность снаряжения и подвески сотен таких бомб в каждую смену, заставлявшая изыскивать экономные способы по трудозатратам. Каждую бомбу нужно было доставить на стоянку, растарить, освобождая от брусьев упаковки, проверить состояние и водрузить в бомбоотсек на свое место. Все эти операции с громоздкими чушками выполнялись вручную, лишь при подвеске на замки использовалась лебедка. Кому-то из вооруженцев приходилось возиться на трехметровой высоте в бомбоотсеке, занимаясь закрытием замков бомбодержателей. По окончании подвески бомбы окончательно снаряжались взрывателями, вставлялись чеки, и вооружение становилось готовым к использованию.
Работа была весьма тяжелой, грязной, и при нескончаемом количестве подлежащих подвеске бомб – до крайности изматывающей. К работам с бомбами привлекали всех свободных техников, благо, чтобы таскать тяжести и вешать их на замки, особых познаний не требовалось. Поскольку с использованием крупнокалиберных боеприпасов их число сокращалось в разы, хлопот становилось существенно меньше. Новация была встречена самым приветственным образом: вместо десятков прежних «пятисоток» теперь дело ограничивалось парой ожидавших подвески трехтонных бомб (правда, тащить тележку с «трехтонкой» под самолет было примерно тем же, что и толкать застрявший грузовик – та весила ровно столько же, сколько «Урал»). Типовыми вариантами стали две ФАБ-3000 или восемь ФАБ-1500, при этом направлявшуюся на одну цель группу старались загружать однотипно, чтобы разница в подвеске не затрудняла полет в строю.
Большинство бомб для надежности срабатывания снаряжалось двумя взрывателями, головным и донным, а тяжелые ФАБ-3000 и бомбы более крупных калибров – даже тремя взрывателями. Одних только взрывателей по этой причине требовалось столько, что их подготовкой занималась целая бригада, уделявшая возне с массой взрывателей все свободное время. В отличие от прочих работ, процедура обращения с тонкими взрывателями требовала исключительно специалистов. Часть бомб снаряжали специальными взрывателями АВПЗ на минирование с самоликвидацией в течение 6 суток. Полутора– и трехтонные «мины» закладывались в районах активности противника, причем разрядить их (отмечались случаи, когда душманы сами использовали неразорвавшиеся бомбы в качестве фугасов) не давала ловушка, реагировавшая на попытку вывернуть взрыватель или оттащить бомбу.
Группа управления полка, участвуя в боевых вылетах, сумела наладить эффективную работу. С вечера по звонку из Ташкента разбирали карты, и к получению боевого приказа экипажи уже были в готовности. Самолеты ожидали их полностью снаряженными, сразу после предыдущего вылета получая «дежурную» зарядку бомб и заправку в 40 т керосина, позволявшую отработать по любым целям. Построение боевого порядка и заход на цель отрабатывали «пеший по-летному», разрисовав их мелом на асфальте. В полете пользовались картами десятикилометрового масштаба, а над местом удара ориентировались по более детальным «двухкилометровкам» и «полукилометровкам», загодя тщательно изучив каждую горушку на планшете. Вылеты проводились силами восьмерки Ту-22МЗ. По-эскадрильно назначались и цели, иногда дробившиеся по четверкам и парам. Обычно они были групповыми и находились в 500-1000 м одна от другой. Иногда на удар посылали сразу две эскадрильи. Уходившие на задание самолеты выруливали все сразу, выстраиваясь перед стартом и начиная разбег сразу по отрыву ведущего. Этим достигался быстрый взлет, за которым уже на развороте вокруг аэродрома группа собиралась сомкнутым строем и шла на цель колонной пар со 150-м превышением ведомых, 10-секундным интервалом между парами и 40-секундным – между звеньями.
По маршруту держали скорость 900 км/ч, первое время на высоте 7200–7800 м. После предупреждения об опасности пусков ПЗРК с горных вершин эшелоны подняли до 9000–9600 м, прокладывая путь в обход высоких пиков. Опасность не была преувеличенной: годом ранее было отмечено поражение ПЗРК Су-17МЗР, шедшего на высоте 7000 м, причем пуск с вершины подтвердил находившийся в банде агент ХАД. Сразу после начала работы и сами «дальники» наблюдали пуск. Подполковнику Р. Саберову он запомнился как «пыльное облачко на склоне, струйка возмущенного воздуха вверх и вспышка ракеты, ушедшей на самоликвидацию».
Вылеты каждый день начинались по плану, в 10 часов утра, однако экипажи стали замечать то и дело поднимавшиеся по пути столбы дыма, видимо, предупреждавшие противника. Время стали менять, но большинство вылетов оставались дневными. Полет на удаление 800-1000 км проходил без особых проблем: навигационный комплекс НК-45 с цифровой вычислительной машиной обеспечивал выход к цели с точностью порядка сотен метров, а автоматика бортовой системы управления была способна провести самолет по маршруту с необходимыми заданными поворотными пунктами и завести на посадку.
Бомбометание ФАБ-1500 в районе Кандагара.
Хорошо видно, что прицельная марка лежит в стороне от селений, на границе песков у реки Дори
Ту-22М3 из 185-го тбап уходят на боевое задание. Аэродром Мары-2, ноябрь 1988 года
Координаты исходных и промежуточных пунктов маршрута, положение целей и аэродромов вводились в накопитель памяти БЦВМ в ходе подготовки к полету. При необходимости, скажем, если уже при нахождении в воздухе изменялось задание и требовалось перенацеливание на другой объект, штурман выполнял ввод данных в полете, корректируя задачу. Работу штурмана при контроле навигации упрощала непрерывная индикация положения на подвижной карте планшета ПА-3, где указывалось текущее местонахождение самолета. С выходом в назначенный квадрат на помощь штурману-оператору подключался весь экипаж, высматривая цель. Для атаки группа рассыпалась, и штурман каждого самолета прицеливался индивидуально с помощью телевизионного прицела 0ПБ-15Т, дававшего картинку с высокой разрешающей способностью. Управление самолетом при этом переходило к штурману, а сброс следовал в автоматическом режиме при совмещении перекрестья и метки цели на экране.
НК-45 позволял выполнять достаточно точное бомбометание по счислению, выполнявшееся, к примеру, когда цель была закрыта облаками. При этом штурман для управления самолетом и сбросом пользовался специальным механизмом пуска МПС, отрабатывавшим маршрут. В нужный момент при совмещении метки заданной цели и самого самолета, присутствовавшего в виде «шильдика» на экране, автоматически открывались створки и сходили бомбы. Бомбометание могло выполняться также в ручном режиме, с использованием только телевизионной оптики ОПБ-15Т и без целеуказания от НК-45. Штурман выводил самолет в район цели, по изображению местности на экране прицела отыскивая объект атаки. Дав команду на доворот, он переводил управление самолетом на ОПБ. Точность бомбометания достигалась впечатляющая: бывало, на спор штурманы укладывали бомбы в отдельное строение или дувал. Чаще, однако, разрывами накрывали указанный квадрат.
Бомбардировка кишлачной зоны в предгорьях у Майданшахра
Летчики не склонны были особо разбираться в типе цели – они получали задачи и выполняли работу, а пыльные грибы разрывов одинаково вспухали среди черточек дувалов, на дорогах и у безлюдных барханов. На вопросы заглянувшего в Мары столичного корреспондента, допытывавшегося об ощущениях при бомбардировках, летчики отделывались словами: «Если что не так – не наше дело, как говорится – Родина велела», а то и откровенно посылали его подальше.