— Мамочка, это тебе! Сначала я коричневый купила, а в самый последний день этот увидала. Ведь войны больше нет, никаких самолетов-вертолетов больше бояться не надо, правда, мамочка?
Оу как будто заразилась привычкой Линя много говорить, сделалась какой-то необычайно шумной. Не успев накинуть на плечи матери свой подарок, она уже начала про другое:
— На днях в Хюэ я разыскала наших ребят из К-1. Их гарпизон прямо на берегу Ароматной. Я и Хьена видела, и Чатя, и Тханга… А нашего Нгиа в командировку услали, вот жалко!
— Кто тебе сказал, что Нгиа в командировке?
— Хьен и все остальные тоже…
— Ты у них долго пробыла?
— Нет, совсем немного…
— А они не предложили тебе остаться, дождаться брата? — спросила Эм.
— Нет, — ответила Оу, — Мама, у нас есть какие-нибудь мужские вещи?
— Зачем тебе?
— Лито дать пока поносить… — Оу зарделась.
Эм подошла к кровати Кук, вынула из вещмешка Нгиа старую форму и дала Оу.
— Я уже забыла, чей это дом? — снова спросила Оу.
— Тетушки Кхой.
— Ах, ну да! Ее дочка напитками для американских солдат торговала. А с нашим домом что стало?
— Я и не была там, заминировано кругом.
Оу, перекипув через руку форму брата, еще раз обняла и поцеловала мать, стала к ней ластиться.
— Мамочка, все теперь хорошо, твоя Оу тебя больше не оставит, ну улыбнись же, мамочка!
Морщинистое лицо Эм осветилось неким подобием улыбки. Оу тут же вскочила и бросилась искать Линя. С трудом протолкалась к нему через плотное кольцо окруживших его людей — слушали его рассказ о злополучном взрыве.
Через минуту Оу уже гремела ведром у колодца за домом и звала Линя мыться и переодеваться.
Тут на тропинке, идущей к дому, появилась Кхой. Она вела себя как-то очень странно, то ли приплясывала, то ли еще что, и похожа была на помешанную; в темных, па-труженных пальцах ее была зажата какая-то бумажка, и Кхой ею размахивала. И почти сразу матушка Эм увидела возле дома незнакомую женщину в новых блестящих брюках и терракотовом аозай. Женщина с трудом пробилась через толпу детей, обступивших приплясывающую Кхой, потом через толпу взрослых, которые все еще слушали Линя, и медленным шагом, пошатываясь стала приближаться к Эм. Казалось, она вот-вот упадет. Она протянула к Эм дрожащие руки, и Эм внезапно поняла, что перед ней та самая женщина, о которой ей уже успели сказать: мать маленькой То, приехавшая из Хайланга.
— Садитесь, садитесь, успокойтесь, что вы… — сказала Эм.
Она засуетилась, взяла женщину за обе руки, подвела к топчану и заботливо усадила на него, а потом выглянула наружу и громко позвала:
— То! То, где ты? Скорей домой!
— Матушка, — сказала женщина, — я уже видела ее. Спасибо вам великое, матушка, низкий вам поклон…
ЧАСТЬ VИ окропили землю капли пота…
Глава XIII
Шинь с глазами, полными слез, спросил:
— Ты надолго уезжаешь?
— Может, надолго, а может, и нет, — ответил Тханг, хотя прекрасно знал, что больше никогда не вернется в свою часть. С завтрашнего дня он был назначен в особую команду, которая будет заниматься захоронениями. Да и всю роту К-1 тоже скоро предполагалось вывести из города.
Шинь не отходил от Тханга, пока тот укладывал запасные гимнастерку и брюки в старый, видавший виды вещмешок, весь в темных пятнах от пота и с дырой на боку — вещмешок какое-то время лежал рядом с коробкой рыбного соуса, и его прогрызли крысы.
— Дядя Тханг! — вырвалось вдруг у мальчика. — Возьми меня с собой!
— Ну как я тебя возьму, нельзя, брат!
Шинь схватился за лямки вещмешка, попробовал приподнять:
— Ой, как тяжело!
— Тебе еще коробов сто риса съесть, тогда сдюжишь!
Тханг примерил вещмешок, аккуратно пристроил его в углу своей кровати, рядом с автоматом и санитарной сумкой.
— Готово! Ну, пошли!
— Куда?
— Там узнаешь, шагай за мной!
Выйдя из расположения части, они двинулись к мосту и, перейдя его, оказались на другом берегу Ароматной. Миновав множество многолюдных торговых улочек и шумный рынок, они очутились в тихом квартале среди вилл, утопавших в зелени за живыми изгородями из кустарника те-тау. Над изящными воротцами перед входом в каждую виллу былн укреплены полосы красной жести, на которых желтыми буквами были выписаны революционные лозунги. К домам, прятавшимся в глубине, за густой зеленью, вели аккуратные дорожки, выложенные кирпичом и усаженные по обеим сторонам орхидеями. Картину разбитого вокруг каждой виллы сада, усиливая ощущение тишины и спокойствия, удачно дополнял бамбук, тут — с толстыми, внушительными стволами, там — изящный, тонкоствольный.
Шинь вдруг оживился, издал радостный клич — он узнал улицу, которая вела к его дому, — и рванулся вперед, оставив Тханга далеко позади. Его окликнули дети, игравшие неподалеку под присмотром какой-то женщины, но Шинь даже не глянул в ту сторону. Раскрасневшийся, он изо всех сил несся вперед, так что чуть не сбил с ног бродячего торговца.
На чугунной решетке перед небольшой двухэтажной виллой был укреплен красно-голубой флаг Фронта [20] с золотой звездой.
Ворота были закрыты, перед ними стоял стул. Наверное, вилла занята под какое-то учреждение, а дежурный отлучился, решил Тханг и нажал кнопку звонка. На дорожке, ведущей к дому, появилась женщина в черном.
— Вам кого?
— Этот малыш — сын бывшего хозяина виллы. У нас тут кое-какие дела…
На лице женщины отразилось крайнее изумление, она долго в упор разглядывала ребенка, затем распахнула створки ворот.
— Заходите, пожалуйста…
Через минуту Шинь уже восседал на подоконнике в гостиной и через окно жадно разглядывал сад — в саду он раньше любил сидеть с родителями по вечерам, после ужина. Отсюда открывался вид на темневший вдали сосновый бор, новенькое асфальтовое шоссе вилось среди поросших соснами холмов и королевских усыпальниц.
— Дядя Тханг, это мой дом!
— Вот и оставайся здесь, а я пошел! — подтрунивая над мальчиком, сказал Тханг.
— Не-а!
«Выстроили на крови да на костях», — подумал Тханг. В просторной гостиной с роскошной мебелью — сипим диваном и креслами — в углу стояли пустые ружейные козлы, сколоченные из некрашеного дерева.
Шинь протащил Тханга по всем комнатам — и первого и второго этажа. Наверху, в спальнях, стоял затхлый, нежилой запах, тянуло плесенью. Шинь удивленно посмотрел на ладан, курившийся на столе в классной комнате и в спальне его сестер. Он уже смутно сознавал, что дом этот больше не принадлежит, как прежде, его родителям. Все стало совсем по-другому, не так, как раньше.
— Пошли, дядя Тханг, — заторопил он.
— Тебе что, здесь больше не правится?
— Не-а! — Мальчик поднял с пола игрушечный танк, покрытый густым слоем пыли, и тут же бросил его.
— Бери с собой, играть будешь, — сказал Тханг.
— Не хочу, он грязный!
Они вернулись в гостиную. Вошел парень с винтовкой, в брюках из ткани с отливом и солдатской панаме — из группы поддержания порядка в микрорайоне.
— Дом принадлежал майору коммандос, — начал объяснять он Тхангу. — Видите, какие хоромы этот подонок отгрохал за каких-нибудь пару лет, что был комендантом лагеря штрафников. Любую сумму мог от родственников штрафников требовать — давали. Да и как не дать, небось еще сами умоляли взять деньги, кому охота, чтобы сына или брата как дезертира расстреляли…
— Скажите, а что это за женщина? — спросил Тханг, кивнув головой в сторону кухни.
— Первая жена майора. Он ее лет десять назад бросил. Взялась нам готовить. Если проголодались, я велю…
— Нет, спасибо, — прервал его Тханг и поднялся. — Мы уходим.
— Как? А я думал, у вас здесь дело…
— Нет, просто хотелось взглянуть на этот дом…
Выйдя на широкую улицу, Тханг замедлил шаг и принялся разглядывать пестревшие по сторонам вывески. Всевозможные ресторанчики, кафе и просто забегаловки буквально заполонили округу. Здесь было все и на любой вкус — в витринах стояли разноцветные бутылки с винами, водами, прохладительными напитками, рекламные щиты предлагали многочисленные фирменные блюда. Улыбчивые девушки зазывали покупателей, их мягкий местный говорок слышен был издалека. Тханг крепко держал Шиня за руку. Он несколько раз порывался войти в одно из этих заведений, но чрезмерное радушие слащавых зазывал всякий раз отпугивало его, и он, таща за собой Шиня, уходил. Итак, завтра он расстанется с мальчугапом. А еще дня через два «отродье» тоже покинет город и вместе с К-1 отправится в Куангчи. Тханг решил, что сегодня он непременно даст малышу чем-нибудь напоследок полакомиться.
Они оказались перед длинным рядом парикмахерских, и Тхангу пришло в голову, что хорошо было бы мальчика сначала постричь, а уж потом накормить, по, взглянув на прейскурант цен, понял, что ему это просто не по карману. За стрижку пришлось бы отдать большую часть лежавшей в кармане месячной получки. Тханг вспомнил, как его предупреждали о дороговизне в городе, но поверить в такое было трудно. Ну и цены! Тханг еще ни разу не был ни в одном из здешних магазинов и теперь решил все деньги потратить на то, чтобы вкусно поесть вместе с мальчиком. Но вот только что выбрать? Лучше всего, решил он, спросить об этом у самого мальчика, в этом-то он наверняка разбирается.
— Шинь, ты часто раньше в ресторанах ел?
— Ага!
— А что тебе больше всего нравилось?
Мальчик задумался.
— Рис по-японски, — наконец сказал он.
— Что ж, он вкуснее ароматного риса с колбасой?
— Вкуснее. А вы любите ароматный рис?
— Мне его пробовать не приходилось, слышал только от наших ребят. Я лично больше всего утиные яйца люблю.
Тханг наконец увидел ресторанчик, реклама которого обещала японскую кухню. Держа Шипя за руку, прошел большую веранду, заставленную столиками. Все они были уже заняты. Тханг остановился, озираясь в поисках свободного места, и тут из глубины зала к ним поспешил сам хозяин.