— Мы обязательно ещё встретимся!
Мила на ходу ледяными молниями с двух рук разнесла стену и выбежала на улицу. Я почти сразу же вышел следом, но моей девушки уже нигде не было видно. А спустя несколько секунд к «Медведю» подъехали три полицейские машины с мигалками. Обычные полицейские машины на задержание опасной одарённой. Видимо, тот, кто звонил в полицию, рассказал о выстрелах, но не упомянул ледяную стену. Шансы Милы убежать из города увеличились.
Глава 6
Насчёт того, что приехали лишь полицейские, я ошибся. Просто сотрудники специального отдела КФБ по противодействию незаконному использованию боевой магии прибыли без лишнего шума. Несколько одарённых в неприметных серых костюмах возникли словно ниоткуда, и двое из них сразу же направились в мою сторону. Я на всякий случай поднял руки.
— Майор Сажин, — представился один из оперативников КФБ, подойдя ко мне. — Насколько я понимаю, Вы находились в эпицентре происшествия?
— Да, — ответил я.
— У Вас есть при себе какие-нибудь документы? Как Ваше имя?
— Роман Андреев. Документов при себе нет.
— Вы задержаны по подозрению в использовании боевой магии в общественном месте, — объявил майор. — Вы можете хранить молчание, попытка сбежать, используя магию, будет квалифицироваться, как отдельный случай её незаконного использования. В общем, настоятельно не рекомендую делать глупостей.
— Захотел бы сбежать, не стал бы вас дожидаться, — заметил я.
Сажин достал контролирующий обруч и сказал:
— Так как Вы одарённый, я должен надеть на Вас спецсредство и предупредить, что после этого в случае использования магии, Вы погибнете.
Тем временем к нам подошёл ещё один оперативник, а полицейские уже оцепили ресторан и прилегающую к нему территорию.
— Поднимите голову! — приказал Сажин.
— Я хочу сделать звонок, — сказал я.
— Кино, что ли, насмотрелся? — усмехнулся подошедший КФБ-шник. — Из управления будешь звонить, если следователь сочтёт это возможным.
— Я здесь не просто так, — соврал я. — Не хотите давать мне звонить, сделайте это сами. Я сейчас дам вам номер.
— Наша задача — арестовать всех подозреваемых и доставить их в управление, — сказал Сажин. — А вот из управления будете звонить своему адвокату. И позвольте мне уже надеть на Вас спецсредство.
С одной стороны, можно было доехать до управления, а там на месте потребовать, чтобы обо мне доложили Милютину, но с другой — а если бы меня привезли и закинули на пару дней в камеру? Это означало гарантированный бы срыв спецоперации. Деваться было некуда, и я сказал:
— Господин майор, я планирую звонить не адвокату, а Ивану Ивановичу Милютину.
Оба оперативника изменились в лице, а я добавил:
— Или давайте Вы наберёте его номер, я Вам его сейчас дам. Согласитесь, лучше сделать звонок, чем потом объяснять Ивану Ивановичу, почему Вы проигнорировали мою просьбу. Точнее, почему его имя для Вас ничего не значит.
— Насчёт ничего не значит, только не надо! — возмущённо сказал Сажин и достал телефон. — Диктуйте номер!
Я назвал номер телефона Милютина, майор набрал его на своём мобильном, а когда дождался ответа, сказал в трубку:
— Добрый вечер! Беспокоит майор Сажин! С кем имею честь разговаривать?
Майор выслушал ответ, его лицо стало совсем растерянным, после чего он сказал:
— В ресторане «Медведь» оперативной группой задержан по подозрению в убийстве и использовании боевой магии некий Роман Андреев, если парень, конечно, назвал настоящее имя. При попытке отвезти его в управление, Андреев попросил позвонить Вам и дал номер телефона.
Сажин снова замер, примерно полминуты слушал Милютина, затем ответил:
— Слушаюсь!
После этого оперативник передал трубку мне. Я приложил её к уху и услышал голос Ивана Ивановича:
— Что ты опять натворил?
— Ничего, — ответил я. — Просто оказался рядом с происшествием.
— Точно не виноват?
— Нет. Клянусь!
— Хорошо, если так. Но разбираться мы в этом будем позже. А сейчас не мешай людям делать свою работу. На тебя наденут обруч и отвезут в управление — так положено. В управлении сразу приведут ко мне, не бойся. Сажина слушайся! Дай ему трубку.
Я вернул телефон майору, тот выслушал ещё какие-то наставления Милютина, попрощался с Иваном Ивановичем и сказал мне:
— Обруч надеваем?
— Надеваем, — ответил я и задрал голову.
Сажин быстро надел на меня контролирующий обруч и отвёл в фургон для перевозки задержанных. Там я посидел минут двадцать, после чего мы уехали. Разумеется, кроме меня, никого больше не задержали.
Пока мы ехали в управление, я думал о Миле. Всё, что произошло в «Медведе», никак не укладывалось в моей голове. Вроде я всё это видел, слышал и прекрасно запомнил, но при этом произошедшее казалось мне чем-то нереальным, будто я сон вспоминал. Моя Мила оказалась какой-то Ингой, которая, мало того, что на пять лет меня старше и имеет минимум седьмой, а то и пятый магический уровень, так ещё и является профессиональным диверсантом и убийцей.
В принципе поверить в это было можно, зная Милу и её характер, но всё равно не верилось. Зато стало понятно, как у неё так легко получилось убить камнем бандита в лесу, почему она так спокойно проткнула вилкой руку агрессивной орчанке в реабилитационном центре, почему так дралась на поединках и, в конце концов, почему сломала пальцы Троекурову. И ещё я с сожалением подумал, что последнего делать точно не стоило.
Ещё я подумал, что Миле явно было непросто проиграть в полуфинале весеннего турнира с её желанием побеждать и такими навыками. Впрочем, я был уверен, попадись ей в полуфинале Арина, Мила дошла бы до финала. Очень уж она невзлюбила Зотову. Вообще, исходя из открывшихся фактов стоило признать: и Арине, и Троекурову очень повезло, что они не стали раздувать конфликты с Милой. Много кому повезло.
А ещё меня интересовал вопрос: как мне относиться к произошедшему? С одной стороны, я потерял любимую девушку, а с другой — было ли будущее у наших отношений? Возможно, мне даже повезло. Ведь если поверить, что Мила меня действительно любит, всё остальное у нас было построено на её обмане. Но при этом и обижаться на неё было глупо. Если исходить из той информации, что я вынес из её разговора с Раймондом, у неё не было вообще никаких вариантов говорить правду. Девчонка пыталась начать новую жизнь — и это надо было принять как данность.
Ещё я долго думал, почему она убежала несмотря на моё предложение подключить Милютина и попросить Ивана Ивановича помочь. Да, она раскрылась, да она использовала магию и убила человека. Но это можно было квалифицировать как самооборону. Да, скорее всего, из Кутузовки бы выгнали, но с таким багажом Иван Иванович её бы точно взял под своё крыло. Но Мила отказалась и убежала. Значит, не хотела сотрудничать с КФБ. Или не могла. Возможно, было в её прошлом что-то такое, что не оставило ей шансов на такое сотрудничество.
И чем больше я думал о Миле и о произошедшем в «Медведе», тем больше осознавал, насколько это всё сложно и понимал, что вот так наспех решить, повезло мне или нет, я не мог. Но Милу мне однозначно было жаль. Если она не врала Раймонду и действительно хотела лишь спокойной жизни, то её стоило пожалеть.
Но вот не врала ли? А если даже и не врала, то как надолго хватило бы её? Способна ли она жить спокойно с таким багажом? Я вспомнил её эмоции во время поединков — ну никак она не была похожа на любительницу тихой жизни.
Я думал о Миле всю дорогу и понял пока лишь одно: ещё не один час и не один день я проведу в раздумьях на предмет, чем в итоге для меня окажется расставание с ней. И может, когда-нибудь, я приду к выводу, что это был лучший финал наших отношений, а может, что самая моя большая потеря. А пока что было просто больно. Как ни крути, в последнее время ближе Милы у меня никого не было, а потеря близкого — это всегда потеря. И какие решения ты разумом ни принимай, на душе всё равно остаётся боль, а в сердце пустота.
Когда приехали в управление КФБ, Сажин лично сразу же проводил меня к Милютину. Перед кабинетом Ивана Ивановича майор снял с меня контролирующий обруч, после этого завёл меня, отчитался и быстро удалился.
Милютин сидел в своём кресле, барабанил пальцами по столу и, увидев меня, не стал скрывать своего плохого настроения и мрачно произнёс:
— Проходи садись!
Я быстро подошёл к столу и сел напротив Ивана Ивановича.
— В целом мне уже доложили о происшествии, — сказал Иван Иванович. — Что добавишь?
— Как я могу добавить, если не знаю, что Вам рассказали? — удивился я.
— Не умничай! — рявкнул глава столичного КФБ, лишний раз показав, что он не в настроении. — Ты знал, что твоя подружка на такое способна?
— Нет. Я очень удивился.
— Догадывался?
— Нет. Она, конечно, всегда меня удивляла, но такое я и предположить не мог.
— Знаешь, кого она там отработала?
— К сожалению, нет.
— Врёшь!
— Честно, не знаю. Первый раз его видел.
— Свидетели сказали, что твоя подружка и неизвестный мужчина о чём-то долго говорили. Ты слышал о чём? Она называла его имя?
Мне очень не хотелось рассказывать Милютину подробности разговора Милы и её знакомого, неизвестно чем это могло для моей девушки обернуться. Но и врать Ивану Ивановичу было глупо, особенно накануне важной операции. Милютин явно вычислил бы что я вру — не эмпатией, а просто благодаря своему огромному опыту. Врун из меня неважный. Обмануть генерала спецслужб — это можно было даже и не пытаться.
— Его звали Раймонд, — сказал я. — Он что-то требовал от Милы, угрожал ей. Я так понял, они раньше были знакомы.
— Что требовал?
— Он не сказал. Просто требовал, чтобы она выполнила какую-то его просьбу. Но не успел сказать какую.
— Что ж такого он мог захотеть, если она его за это убила? — задумчиво произнёс Милютин. — Ещё о чём говорили?
— Ни о чём особо важном. Он настаивал, Мила отказывалась.