«Пора», — подумал князь и встал из-за стола.
Камеры следственного изолятора, куда поместили Константина Романовича и его товарищей по «Русскому эльфийскому ордену» сильно отличалась от обычных камер. Они больше походили на небольшие гостиничные номера. В каждой камере стояли удобная кровать, письменный стол и небольшой шкафчик для одежды. Но главное — имелся небольшой отдельный санузел.
Князь зашёл в санузел, умылся и побрился опасной бритвой. Затем он вернулся в основную комнату, достал из шкафчика заранее заказанный через адвоката костюм для торжественных случаев и новые лакированные туфли. Надел это всё, прошёлся по камере.
Затем Константин Романович осторожно потрогал, надетый на него контролирующий обруч. За всё время, что он его носил, князь разобрался, как эта штука действует. Обруч отслеживал всю исходящую от одарённого энергию и реагировал на неё. При этом если энергия не выходила, то и обруч не молчал. Например, примитивнейшее заклятие, направленное на кого-то другого, могло снести князю голову, а вот себе можно было хоть поставить сильнейшую защиту, хоть просто набрать из окружающей среды энергии под самую завязку. Лишь бы потом эта энергия в виде магии не вышла наружу.
Но и здесь всё было не так уж и страшно. На ошейнике стояли несколько предохранителей. От совсем незначительного магического воздействия слетал первый, и девайс начинал попискивать, от более сильного воздействия слетал второй, и обруч пищал громко и непрерывно. Ну а третий предохранитель взрывался вместе с обручем.
Князь много тренировался и научился накапливать в себе очень большие запасы энергии, не давая обручу повода даже пикнуть. Вот и сейчас Константина Романовича просто разрывало от накопленной энергии. Он опять посмотрел на часы — до полудня оставалось две минуты. Остальные руководители «Русского эльфийского ордена» ждали сигнала магистра. Князь должен был постараться, чтобы его услышали все — и товарищи по борьбе, и весь эльфийский Петербург.
Константин Романович вышел на середину комнаты, расправил ноги и руки, запрокинул голову и сконцентрировался. Да не просто сконцентрировался, а достиг пика концентрации своей магической энергии и громко произнёс:
— Эльфийское превыше государственного!
После этого магистр «Русского эльфийского ордена» невероятно быстро наложил на стены камеры самое сильное из всех известных ему взрывающих заклятий.
Взрыв, прогремевший в здании следственного изолятора, оказался настолько мощным, что его было слышно за несколько километров от тюрьмы. И почти сразу же после него раздались ещё три.
Глава 11
В кабинете кесаря проходило экстренное совещание с участием руководителя его администрации Глебова, главы КФБ России Валуева и руководителя провалившейся спецоперации Милютина. Александр Петрович не скрывал своего раздражения и на повышенных тонах делился новостями:
— Полчаса назад мне звонил Воронцов. Просил помочь с розыском его внучки, подключить всех, кого только можно, самых лучших наших специалистов. Обещал любое содействие со стороны Москвы. Разумеется, я не сказал, что наши лучшие специалисты его внучку как раз таки потеряли. Ситуация очень неприятная — мне приходится врать одному из самых влиятельных орков страны, да ещё в такой непростой ситуации. Если он узнает, что я был в курсе и мог предотвратить и что я ко всему этому причастен, то…
Кесарь развёл руками, не найдя сразу подходящих слов, и лишь через некоторое время заявил:
— Нет слов, просто нет слов! Ужасная ситуация!
— Позволю себе с Вами не согласиться, Александр Петрович, — сказал Милютин. — Вы к произошедшему совершенно непричастны. Вы не знали, что в центре находится внучка Воронцова, а когда узнали, дали приказ всё остановить. Просто было поздно. Вашей вины здесь нет.
— Полагаете, Игоря Константиновича устроит такое объяснение?
— Вы правы — не устроит, — согласился Милютин. — Значит, нам остаётся надеяться, что он никогда не узнает о нашей операции.
— Мне бы хотелось надеяться, что вы всё же найдёте пропавших детей! Лучше исправить ошибку, чем надеяться, что о ней никто не узнает!
— Александр Петрович, — вступил в разговор Валуев. — Поиски пропавших детей — это то, чем сейчас занимается вся наша организация и МВД тоже. Речь идёт о том, чтобы никто не узнал о нашей операции до того, как мы найдём детей.
— А вы найдёте? — спросил кесарь. — Сколько их уже похищено? Хоть одного нашли?
— Мы подошли совсем близко к раскрытию всех этих преступлений, — ответил Валуев. — Мы полагаем…
— Я это уже слышал! — кесарь перебил главу КФБ. — Не надо лишних слов, потратьте силы на поиски.
— Прошу прощения, Александр Петрович! — неожиданно взял слово Глебов. — Похищение детей — это, бесспорно, ужасное происшествие. И я понимаю, что наш генеральный прокурор, как любящий дедушка, рвёт и мечет. Но я не понимаю, зачем он внучку отдал в реабилитационный центр? Неужели председатель дворянского собрания Москвы не мог просто поручить кому-нибудь отвезти девочку в Новгород? Зачем было отправлять её через центр?
— Вы хотите от меня получить ответ на этот вопрос, Родион Степанович? — удивился кесарь.
— Это скорее риторический вопрос, — ответил глава администрации. — Но он у меня возник сразу же, когда я узнал, что среди детей в реабилитационном центре была внучка Воронцова.
— Так ведь традиции и правила, — вздохнув сказал Милютин. — Жители Московской и Петербургской областей не могут напрямую поступить в большинство учебных заведений столицы. Только через реабилитационные центры. Хотя Воронцов вполне мог передать через центр документы, а внучку отправить с персональной охраной. Но, видимо, решил не выделяться, чтобы не говорили, что председатель дворянского собрания для своей внучки делает исключения. Там-то на самом деле проблем нет — сели в комфортабельный автобус да доехали до Новгорода за четыре часа по скоростной федеральной трассе. Если бы не…
Иван Иванович тяжело вздохнул, а кесарь не удержался, чтобы его не «поддеть»:
— Если бы. Вот это «если бы» всё и портит.
— А что касается правил, — продолжил Милютин. — Анна Алексеевна уже несколько раз писала в министерство образования и просила их изменить. Им почти сто лет. Это анахронизм. Они мало того что устарели, так ещё и унизительны для студентов из Москвы и Петербурга. Но, мне кажется, в министерстве кому-то очень нравится существующий порядок.
— Я сегодня же поговорю с министром, — сказал кесарь. — И дам задание подготовить реформы в образовании. Надо менять этот подход, тут я с Вами согласен. Многое надо менять. Но всё же на первом месте у нас сейчас поиск детей по горячим следам. Есть у вас хоть какие-то зацепки?
— Есть, — ответил Глебов. — На трассе под Саратовом на стоянке грузовиков нашли брошенную фуру, внутри неё находился автобус, в котором везли детей.
— Под Саратовом? — удивился кесарь. — Это куда детей везут? Не в каганат ли?
— Никто не знает, Александр Петрович, — продолжил глава КФБ. — Автобус пустой. Детей из него высадили явно раньше, чем пригнали туда фуру. На стоянке сделать это незаметно не получилось бы, очень уж она оживлённая. Собственно, поэтому и обнаружили автобус — обратили внимание, что фура простояла полдня без водителя. Решили проверить, не угнана ли, вызвали полицию. Фура, кстати, полностью экранирована, поэтому мы и потеряли автобус из видимости, как только его туда погрузили.
— К сожалению, мы вынуждены признать, что особо нам эта информация пока не помогла, — сказал Милютин. — Где из автобуса высадили детей и куда повезли, мы ещё не выяснили. А повезти могли куда угодно. Я вполне допускаю, что автобус специально бросили к юго-востоку от Москвы, чтобы нас запутать, а детей могли увезти на север или на запад. Но мы сейчас подняли на поиски вообще всех, кого только можно.
— Да уж, Иван Иванович, — покачав головой, произнёс Романов. — Таких провалов у Вас ещё не было.
— Никаких не было, Александр Петрович, — заметил Милютин. — Это первый за все годы службы.
— Зато какой!
Глава столичного КФБ благоразумно решил не отвечать на последнюю реплику кесаря, вместо него высказался его руководитель.
— Позволю себе заметить, что вины Ивана Ивановича в случившемся немного, — сказал Глебов. — Нас не переиграли случайно или по причине нашей плохой подготовки. Преступники каким-то образом узнали про наши планы и просто всё время шли на шаг впереди.
— А что это, как не ваша недоработка, Игорь Денисович, если злоумышленники узнали про ваши планы? — спросил кесарь.
— Нельзя всего предусмотреть, — ответил глава КФБ. — Можно максимально минимизировать риски, но полностью убрать их нельзя. Мы не снимаем с себя ответственности, но несогласны, что это произошло в силу недостаточной проработки операции.
— Но как преступники узнали про операцию, если она была, как Вы говорите, хорошо проработана?
— Варианта два: или среди тех, кто готовил операцию, есть предатель, или Егор на чём-то прокололся. Возможно, за ним следили, или ему в голову залезли, когда готовили к отправке. Сейчас можно строить любые версии, но очень бы хотелось, чтобы информация ушла не от нас.
— Я очень на это надеюсь, — добавил Милютин. — Это даёт надежду, что преступники не знают про Романа.
— Но они знают, что засланный казачок есть, а значит, будут проверять каждого ребёнка с особой тщательностью, — заметил кесарь.
— Но это всё равно оставляет Роману шансы, — ответил Милютин. — А если среди тех, кто участвовал в подготовке операции, есть предатель, то шансов у Андреева нет.
Некоторое время все молчали, затем Глебов сказал:
— Конечно, рисковые они ребята — под нашим носом такое провернуть.
— Не такой уж там был и риск, — возразил Милютин. — Они знали, что на территории Московской области мы их трогать не будем. Поэтому могли там делать что угодно.
— И, видимо, им очень нужны дети, — сказал Валуев. — Возможно, не только одарённые, раз всех забрали.