— Какая бы она ни была, главное, что она у тебя есть. Поверь мне, это уже немало.
Агата кивнула, вздохнула, после чего улыбнулась и более жизнерадостным тоном заявила:
— И ещё у меня есть ты! Мы ведь там в России тоже будем вместе?
— Ну если ты не передумаешь.
— Никогда!
Подруга бросилась мне на шею, крепко обняла, поцеловала и прямо в ухо сообщила:
— Я никогда не передумаю. Лишь бы ты не передумал. А если ты всё же передумаешь, я сварю тебе такое зелье, что ты тут же передумаешь обратно. И потом будешь думать только так, как я скажу.
Агата звонко рассмеялась, и я был рад, что её немного отпустило. Готовиться к побегу и при этом бороться с её упадническим настроем не хотелось.
— А если окажется, что мы с тобой живём в разных городах? — спросила Агата, и снова на её лице появилась тревога. — Ну, то есть, если наши семьи в разных городах живут, что тогда будем делать?
— Мы с тобой одарённые. Неважно, где живут наши семьи. Мы будем учиться в Великом Новгороде в Кутузовской академии. И жить в одном студенческом общежитии.
— Ещё скажи, в одной комнате.
Агата рассмеялась.
— Нет, в разных, — ответил я. — Даже на разных этажах. Но в одном здании.
— Откуда ты это всё знаешь?
— Потому что я там уже некоторое время успел отучиться. До похищения.
— А если меня не возьмут в эту академию?
— Возьмут. Я тебя уверяю.
— Ты так говоришь, будто сможешь, если что, на это как-то повлиять.
«Я нет, а вот Милютин сможет», — подумал я, но вслух, разумеется, этого не сказал.
Но я был уверен: одарённую с таким ярко выраженным лекарским даром, да ещё после того, как она поможет мне осуществить побег, в Кутузовку точно возьмут, мне и Милютина просить о помощи не придётся.
— Будет здорово, если всё случится так, как ты говоришь, — сказала Агата. — Я очень хочу, чтобы мы были вместе. Теперь главное, чтобы меня взяли в эту академию.
— Главное, чтобы у твоих родителей не было на тебя других планов. Вдруг ты из очень знатного рода, и тебе с раннего детства уже определили жениха.
— А ты из какого рода? — неожиданно спросила Агата. — Из знатного?
— Вот этого я, к сожалению, пока не вспомнил, — соврал я. — Лица родителей помню, ещё помню, что русский, что из Москвы и что меня похитили. А из какого я рода — не помню. Но уверяю тебя, моя семья точно не станет помехой нашим отношениям.
— А ко мне сегодня днём опять Ярош приставал, — Агата так резко сменила тему, что я даже растерялся. — Опять звал в гости. Вечером. На чай. Сказал, если я приду, то моё положение в центре сильно изменится в лучшую сторону.
Я рассчитывал, что, обсудив наше будущее, мы всё же приступим к тому, чтобы как-то его себе обеспечить — к изучению карты и разработке маршрута побега, но Агата, видимо, решила, сначала рассказать обо всём, что с ней произошло за время моего отсутствия.
— Он не очень умный, если считает, что как-то может улучшить в Восточном положение любимицы пани Митрош, — заметил я. — Надо признать, ты уже имеешь здесь всё, о чём только может мечтать курсант.
— Я тебе это рассказала не для того, чтобы ты оценивал шансы Яроша улучшить моё положение, — пробурчала Агата насупившись.
— Не дуйся, — сказал я примирительно. — Хочешь, я ему морду набью перед тем, как мы отсюда убежим?
— Ты хочешь набить ему морду? — сразу повеселев, спросила подруга
— Я не хочу. Но если ты хочешь, если тебе от этого станет легче, то могу.
— Мне стало бы легче, если бы ты сам захотел набить морду негодяю, который делает неприличные предложения твоей девушке! — заявила Агата и снова надулась.
— Ага. Только этот негодяй даже и не догадывается, что ты моя девушка. Он думает, что ты свободна. Хотя в любом случае сам факт приставаний сотрудника центра к курсанткам я не одобряю. Поэтому морду ему набью.
На самом деле хоть я и не одобрял приставания Яроша к курсанткам, но не настолько, чтобы тратить время на мордобой в столь ответственный момент, но от Агаты исходило такое возмущение и негодование, что я решил, сделать ей приятное.
— Только для этого тебе придётся мне помочь, — добавил я, прикинув варианты, как осуществить наказание любвеобильного поляка.
— Ты выиграл турнир в Белостоке, и тебе нужна моя помощь, чтобы справиться с неодарённым? — удивилась Агата.
— Нужна. Ты как себе это представляешь, вообще? Я пойду и у всех на глазах набью Ярошу морду? А потом меня арестуют и прощай побег, да? Нет. Так не пойдёт.
— А как пойдёт? — спросила подруга.
— Ярош тебя звал в гости? Звал! Вот скажешь ему, что придёшь. Назначишь время за час до нашего ухода. А приду, вместо тебя, я
— Погоди! Ты хочешь, чтобы я ему такое сказала? Что приду к нему вечером? Чтобы он потом представлял себе всякое? — возмутилась Агата. — Нет! Спасибо! Лучше уж без мордобоя тогда!
«Это действительно лучше, а «всякое» он и без твоих слов может представить», — подумал я, но вслух, конечно же, ничего говорить не стал, а лишь улыбнулся и поцеловал подругу.
— Давай посмотрим по карте, сколько нам до границы идти, — сказал я, переводя разговор на нужную тему. — Я уже понял, что она рядом, но хотелось бы уточнить.
Когда мы ехали из Белостока в Восточный, я начиная с Сокулки запоминал каждый поворот и сколько километров мы проехали на каждом участке, благо и в этот раз одометр оказался в зоне моей видимости. По приезде я сразу же, ещё до всех мероприятий, нашёл ручку с бумагой и записал всё, что запомнил. Конечно, обойти с картой окрестности в любом случае не мешало, но уже сейчас я мог определить местоположение центра «Ост» с точностью до километра — двух.
Я достал карту, развернул её и разложил на столе. Достал записи, сверился с ними и определил на карте точку, где должен был располагаться центр «Ост». В качестве проверки проложил от этого места маршрут, по которому ходил, когда чуть не добрался до Домброва-Белостоцка. Всё совпадало.
— Всё хорошо? — спросила Агата, видимо, встревоженная тем, что за всё время работы с картой я не проронил ни звука.
— Всё просто отлично, — ответил я. — От нас до границы идти около трёх часов, если быстрым шагом и напрямую через лес. Болота и овраги мне теперь не страшны — я научился прокладывать ледовую дорогу. Нужно будет только обувь подготовить для бега по льду. В принципе сам путь до границы меня не напрягает. Преодолеть эти пятнадцать километров действительно не проблема. Но есть три «но»!
— Какие?
— Первое — нам надо незаметно покинуть Восточный, чтобы за нами не отправили погоню. Второе — в лесу не наткнуться на партизан. Третье и главное — пробиться на белорусскую сторону мимо польских пограничников. Желательно, вообще, сделать это с минимальным шумом. Но если первые два пункта хоть как-то от нас зависят — мы можем и уйти осторожно, и по лесу эти пятнадцать километров пройти максимально незаметно, то ситуация на границе нам неподконтрольна. Может, она в прямом смысле на замке, а может, всё не так уж и страшно. В любом случае я вижу наши шансы оказаться дома очень высокими. Больше скажу: я даже не сомневаюсь, что у нас получится это сделать.
— Тогда всё замечательно! — радостно воскликнула Агата.
— К сожалению, не всё, — поспешил я охладить восторг подруги. — Я не собрал информацию. Вообще никакую. Мне нечего рассказать российским спецслужбам, кроме того, что в Польше есть четыре подготовительных центра, где одарённым подросткам стирают память и для чего-то их готовят. Разве что показать на карте расположение Восточного ещё смогу. Этого мало.
— Мало? — удивилась подруга. — А что ты ещё хотел узнать?
— Как минимум информацию о расположении трёх других центров.
— Но это нереально. Кто бы тебе её дал?
— Никто. Добровольно никто. Можно, конечно, перед побегом попробовать из кого-то её выбить, но не факт, что получится. Для этого нужно время. Да и не умею я пытать как надо.
— А кого пытать-то?
— И то верно — пытать особо некого. Не Нидербергера же. Но это не может быть оправданием. Я должен был добыть информацию.
— Должен? — удивилась Агата.
Я понял, что погорячился. Хорошо хоть, не ляпнул, что не имею морального права провалить задание.
— Конечно, должен, — попытался я оправдать свои слова. — Мы оба с тобой должны сделать всё возможное для спасения ребят.
— Это да, — согласилась Агата. — Ребят надо спасти. Но где ты нужную информацию за три дня добудешь?
— Нигде. Придётся тащить с собой носителя информации.
— Ты хочешь выкрасть у Нидербергера служебный компьютер?
— Я хочу взять «языка» и бежать вместе с ним.
— Языка?
— Да. «Языком» называют…
— Я знаю, кого так называют, — перебила меня подруга. — Но как ты потащишь с собой человека через лес? Как будешь с ним пробиваться через границу? Сама идея хороша, не спорю, но она же неосуществима!
— Значит, надо так всё продумать и организовать, чтобы была осуществима. У нас нет другого варианта. Мы не можем вернуться домой без информации.
— Но кого ты собрался брать?
— Будем думать. И кого брать, и как вытаскивать. Возможно, уходить придётся на машине.
— А где мы её возьмём? Это практически невозможно.
Меня все эти вопросы уже начали немного раздражать.
— Агата, сейчас мы с тобой для начала определим круг наших задач и проблем, а уже потом будем думать, как это всё решать. Не надо каждый раз говорить мне, что это невозможно. Наша задача — сделать невозможное возможным, как бы пафосно это ни звучало. И нам ещё надо с Агнешкой встретиться и уговорить её бежать с нами.
— Здесь я, вообще, не представляю… — начала было подруга, но замолчала.
— Попробуем уговорить её выпить зелье. Согласится — хорошо. Нет — значит, останется здесь.
— Но она сразу же побежит и расскажет про нас!
— Побежит. Но не сразу, а часа через четыре в лучшем случае — после того, как с неё спадёт заклятие обледенения. Поэтому разговор с ней отложим на самый конец.