Эти консультации не были для меня слишком обременительными, я с удовольствием помогал коллеге. Со временем, всё больше общаясь с этой группой энтузиастов и погружаясь в суть их экспериментов, я постепенно увлёкся процессом. Больше всего меня зацепила тогда сама идея – найти абсолютно научные, т. е. объективные и измеряемые, доказательства существования парапсихических явлений. Попробую пояснить, почему.
НАЙТИ НАУЧНЫЕ ДОКАЗАТЕЛЬСТВА
СУЩЕСТВОВАНИЮ ПАРАПСИХИЧЕСКИХ ЯВЛЕНИЙ —
«ЗОЛОТАЯ» МЕЧТА
МНОГИХ СОВРЕМЕННЫХ ПСИХОЛОГОВ.
Основной вопрос философии, об отношении сознания и материи, думаю, никогда не потеряет своей актуальности, сколько бы веков над ним ни бились самые светлые умы человечества и сколько бы концепций его разрешения они ни создавали. Когда мы говорим о парапсихологических способностях человека, то речь, по сути дела, здесь как раз идёт о явлениях или событиях, происходящих в некой неизвестной области между сознанием человека и материей окружающего его мира, каким-то образом связывающих, соединяющих эти два неизвестных. Вот это взаимодействие сознания и психики человека с элементами материального, физического мира, а точнее, воздействие на него, собственно, и было предметом экспериментов.
Я вдруг увидел, что коллеги Владимира, не задаваясь тем самым сакраментальным философским вопросом, интуитивно пошли от первичности сознания и искали объективные доказательства его влияния на материю, используя имеющиеся в то время приборы и создавая новые для регистрации отражения парапсихических явлений в физической среде. Признаюсь, я всегда был скептиком и сначала с недоверием относился к происходящему в лаборатории. Но одна простая мысль в конечном счёте заставила меня пересмотреть своё отношение и к парапсихологии, и к своей работе в целом.
Мне тогда подумалось, что психиатрия как наука всегда строилась исключительно с позиций материализма, ещё со времён Гиппократа, который объяснял психические болезни нарушением смешения жидкостей в организме. И сегодня мы по-прежнему пытаемся объяснять умственные расстройства причинами органического порядка, теми или иными нарушениями в работе мозга, например. Не это ли обстоятельство является причиной катастрофического состояния психиатрии на нынешний день? А ведь оно, если говорить честно, именно таково. Иначе почему в психиатрии мы не видим каких-либо революционных прорывов, сравнимых, например, с открытием ДНК или вирусов? Смешно сказать, но более чем за столетие среди лауреатов Нобелевской премии в области медицины (а это 201 человек) – лишь один единственный психиатр, Юлиус Вагнер-Яурегг. Эта премия австрийскому психиатру была присуждена в 1927 году за разработку лихорадочной терапии лечения прогрессивного паралича, тяжёлого психоорганического заболевания. На самом деле, это, конечно, совсем не смешно, а очень печально.
Печально потому, что психиатрию, по строгим меркам, вообще некорректно называть ни наукой, ни медициной, она не являет собой систему «научных знаний», то бишь объективных фактов действительности. Это, пожалуй, единственная отрасль медицины, в которой распознавание болезней имеет вероятностный и субъективный характер, во многом она до сих пор подобна слепцу, бредущему наугад по лесной чаще. Мы блуждаем в потёмках, пытаясь на ощупь отыскать новые способы диагностики и лечения болезней. «Пойди туда, не знаю куда, найди то, не знаю что» – мне порой кажется, что эта формула как нельзя лучше характеризует принцип развития психиатрии. Ведь вся диагностика здесь основана исключительно на клиническом методе – сборе анамнеза, беседах с пациентом, различного вида тестированиях. Психиатрия не является доказательной медициной – у нас нет такого рентгена, которым можно было бы просветить душу человека, чтобы увидеть все её переломы.
Более того, мы говорим о «душевных болезнях», не имея понятия о том, что есть душа. Мы лечим «нарушения мышления», а представляем ли хотя бы в общих чертах, как оно должно функционировать, каковы его механизмы? Да и на сегодняшний день картина мало изменилась. С середины прошлого века учёные всерьёз говорят о создании искусственного интеллекта, и не только говорят, но и успешно работают, и в наши годы уже вплотную подошли к этому. А что мы знаем об интеллекте самого человека? Знаем ли мы, как рождается, живёт и умирает наш собственный разум?
Вопросы, вопросы, вопросы… Словом, подобная цепочка рассуждений и привела меня к осознанию «тщетности всего сущего» (в психиатрии) и необходимости кардинальных перемен в этой области медицины (если мы хотим её считать таковой). Вспомнив, что отправной точкой моего критицизма послужил основной вопрос философии, я решил использовать её в качестве точки опоры и… перевернул весь свой собственный мир. Ведь если принять, что первично именно сознание, то все симптомы психических болезней становятся логичным и вполне материальным следствием нарушений его функционирования. И не только психических болезней. И если (а вернее, когда) нам удастся создать глобальную, всеобъемлющую модель работы сознания человека, это реально позволит психиатрии вступить на качественно новый уровень, и мы сможем не только достоверно диагностировать заболевания, но и по-настоящему излечивать их, а не купировать симптоматику подбором препаратов.
СЕГОДНЯ ПСИХИАТРИЯ РАБОТАЕТ ПОДОБНО МНОГИМ
ДРУГИМ НАПРАВЛЕНИЯМ ТРАДИЦИОННОЙ МЕДИЦИНЫ —
ОНА СОСРЕДОТАЧИВАЕТСЯ НА РАБОТЕ С СИМПТОМАМИ
ЗАБОЛЕВАНИЯ, А НЕ С ЕГО ПЕРВОПРИЧИНОЙ.
Конечно, когда я говорю о построении глобальной модели сознания, я подразумеваю, что она должна включать в себя не только (и не столько) сведения, которыми мы сегодня обладаем о психике человека, о его мышлении и восприятии. Сюда должны войти знания, которые нам только предстоит получить благодаря исследованиям в области биохимии и нейрофизиологии мозга, биоэнергетики и экстрасенсорики, энергоинформационных технологий. А также и в других отраслях науки, которым ещё не придумано названий и которые, скорее всего, родятся на стыках прежних.
При этом не стоит отметать тысячелетний опыт собственной цивилизации, его нужно лишь переосмыслить в новом контексте. Душевные болезни были известны испокон веков, их лечили жрецы и Древнего Египта, и Древней Индии, можно вспомнить и более поздние истории, например, о таком известном целителе, как Иисус. Ведь вполне может статься, что рассказы об одержимости демонами и изгнании бесов не являются лишь религиозными бреднями, а имеют под собой реальную основу, стоит лишь перевести их на современный язык. И тогда в такой «одержимости» мы увидим, например, типичный случай заражения личности с ослабленным психическим иммунитетом каким-нибудь самым банальным энергоинформационным вирусом. Кто знает…
И кто знает, как изменится общепринятая картина мира, к каким новым теориям нас может привести изучение каналов и механизмов взаимодействия сознания и материального мира, особенно если помнить древние как мир принципы «Изумрудной скрижали» Гермеса Трисмегиста. В полной мере это ожидание появления кардинально новых концепций и школ я отношу и к психиатрии, так что для активной познавательной деятельности в этом направлении впереди огромное непаханое поле».
Девиации и трансформации
«Говоря о психиатрии, следует иметь в виду ещё такой немаловажный аспект, – размышляет врач-консультант Центра психосоциальной реабилитации Пётр Павлович Тихомиров, – психическими заболеваниями, в общем смысле, считаются различные отклонения от нормы, будь то расстройства личности, нарушения мышления или девиантное поведение. И тут мы ступаем на зыбкую почву неопределённости, готовую в любой момент уйти из-под наших ног, поскольку мы пытаемся опереться на понятие, столь же изменчивое и подвижное, как вода. Ибо что есть эта самая норма?
У каждого человека своё понимание нормы и её границ. Для кого-то норма – подкармливать и спасать беспомощных медведей, попавших в ловушку в затопленном паводком зоопарке, для других – разбрасывать отравленное мясо для собак и бездомных кошек. Где-то разрабатывают уникальный протез хвоста для раненного дельфина, и благодарное животное становится самым убедительным символом борьбы за полноценную жизнь для людей с серьёзными травмами и ампутациями конечностей и для детей с ДЦП. А где-то публичное убийство жирафа путём забивания в его голову гвоздей из строительного пистолета с последующей разделкой трупа бедолаги и скармливания его львам преподносится как новаторский детский образовательный проект.
Видите, насколько растяжимо само понятие «норма»? И конечно, главенствующую роль здесь играет социум. Разные времена, разный уровень развития общества и разные культуры диктуют человеку свои нравственные критерии и свои рамки дозволенного, которые к тому же могут изменяться – и естественным эволюционным путём, и в результате разного рода манипуляций общественным мнением. Ещё полвека назад гомосексуализм, например, считался психической патологией и в ряде цивилизованных стран подлежал законодательному преследованию и принудительному лечению, сегодня же мы видим, какие колоссальные усилия и ресурсы прикладываются к тому, чтобы укоренить в обществе восприятие его на уровне «это нормально».
Здесь нужно ещё понимать, что, по сути, сейчас мир вступил в новую фазу своего существования, когда одним из глобальных факторов влияния на развитие общества и мощнейшим инструментом его трансформирования становится информация. «Кто владеет информацией, тот владеет миром» – эти слова отца кибернетики, Норберта Винера с появлением интернета обрели новый смысл. И не случайно их часто приписывают основателю династии Ротшильдов, ведь управление информационными потоками (а через них – общественным сознанием) в наш век уже стало «высокими технологиями», приносящими как колоссальную прибыль, так и ощутимые идеологические и политические дивиденды.
ИНФОРМАЦИЯ – ГЛАВНЫЙ СПОСОБ
ФОРМИРОВАНИЯ ОБЩЕСТВЕННОГО МНЕНИЯ, НАСТРОЕНИЙ,