ередь заражая живых ненавистью и страхом. Как это происходит, я видел в Беслане.
НЕНАВИСТЬ – ЭТО ИНФЕКЦИЯ,
КОТОРАЯ ПРОНИКАЕТ В ПУСТЫЕ ДУШИ
И ЗАРАЖАЕТ ЛЮДЕЙ.
Большое скопление людей всегда таит в себе опасность неконтролируемого проявления эмоций и вспышек агрессии. В особенности это относится к району, где развиваются трагические события. Нервы здесь у всех в высшей степени напряжены, а градус эмоций и душевной боли просто зашкаливает. В этих условиях от малейшей искры может так полыхнуть, что в результате уже нечего будет тушить. В наши задачи, кроме всего прочего, входит и контроль обстановки на предмет психоэмоциональной взрывоопасности. Когда мы столкнулись с подобными процессами в Беслане, мы практически ещё не имели никакого опыта. Изучение всего произошедшего дало нам возможность в дальнейшем в определённой мере предугадывать ход событий и избегать негативных проявлений.
В тяжкий период ожидания, длившийся три дня, который был связан с неизвестностью относительно судьбы заложников и путей разрешения конфликта, среди людей повисло просто невообразимое напряжение. И с каждым часом оно лишь нарастало. Казалось, это всеобщее напряжение тогда настолько сгустилось, что его можно было резать ножом, как масло. Каждый тогда находился в каком-то своем индивидуальном стрессовом состоянии – у кого-то случались истерики, кто-то едва справлялся с нервозностью. Для части родственников была характерна тотальная замкнутость, другие не могли сдержать агрессию. И таких психологически обострённых состояний отмечалось значительное количество.
Где-то в конце второго дня ожидания начался переход к активной фазе. Среди жителей города и родственников заложников зазвучали призывы к самостоятельным действиям, в том числе вооружённым, обвинения властей, начались поиски виноватых и призывы к расправе, импульсивные выплески отчаяния и гнева. В общем, стали нарастать всевозможные аффективные реакции. Заражённая этим безумием разъярённая толпа всё сильнее бесновалась, что грозило самыми непредсказуемыми последствиями. Как я уже говорил, хаотические энергии, проникнув в эмоционально подготовленное массовое сознание, могут очень быстро превратить обычных людей в грозное оружие разрушения. Причём каждый взятый в отдельности человек до этого, как правило, даже представить себе не мог, что способен на подобное. К этому нужно быть готовым, внимательно наблюдать за ситуацией, чтобы не допустить угрожающего поворота событий.
Отсутствие достоверной информации всегда порождает слухи, порой самые иррациональные. И когда они попадают в раскалённую эмоциональную атмосферу – жди беды. Достаточно лишь спичку поднести – и случится взрыв. В Беслане в подобной ситуации мы определяли провокаторов и выводили их из толпы. Если бы мы этого не делали, могло возникнуть серьёзное межэтническое столкновение. И непременно были бы новые жертвы среди мирного населения. Много жертв.
В экстремальных условиях чрезвычайной ситуации психологи стараются создавать и поддерживать экологичную, безопасную среду – как для пострадавших, так и для сотрудников экстренных служб. Позитивную роль в формировании сдержанного эмоционального фона может играть и помощь представителей традиционных религиозных конфессий – православия, мусульманства, буддизма. Надо сказать, я не помню за последнее время ни одной чрезвычайной ситуации, где в ликвидации последствий не участвовали бы служители церкви. Религиозное сопровождение и поддержка жертв тоже очень важны, ведь к профессиональному психотерапевту не каждый готов обратиться, хотя бы из обычного предубеждения типа «я же не псих». А религия – это вроде как другое, это духовный выбор, святое дело. Поэтому такая помощь никогда не бывает лишней.
К сожалению, этим часто пользуются откровенные мошенники под видом проповедников всякого рода сект. Почувствовав запах денег, стаи подобных стервятников слетаются со всего мира к местам масштабных катастроф. Материальная помощь, которую государство направляет пострадавшим в результате бедствия, и поток добровольных пожертвований простых граждан неизменно притягивают миссионеров-самозванцев всех мастей. Так это было и в убитом горем Беслане, который в первые же дни после трагедии заполонили саентологи и прочие шарлатаны.
В ЗОНЕ ЧРЕЗВЫЧАЙНОЙ СИТУАЦИИ
ВСЕГДА ПОЯВЛЯЮТСЯ РАЗЛИЧНОГО РОДА
«МИССИИ» И ПРОПОВЕДНИКИ.
ЧАЩЕ ВСЕГО ЭТИ ЛЮДИ НЕ ЖЕЛАЮТ ПОМОЧЬ,
А ПРОСТО ХОТЯТ НАЖИТЬСЯ НА ЧУЖОМ ГОРЕ.
Мы практически сразу заметили результаты этой миссионерской, с позволения сказать, «помощи». Под специфическим воздействием саентологов, индуцирующих те самые энергии хаоса, у пострадавших и многих жителей города возникали неадекватные реакции на окружающее, вспышки гнева и ненависти, нарастали проявления негативных эмоций, резко подскочил уровень агрессивности. Властные структуры тогда оперативно среагировали, и общими усилиями город довольно быстро удалось очистить от этих шакалов».
Огонь, вода и медные трубы
«Детонатором для взрыва негативных эмоций во время чрезвычайных ситуаций, как ни прискорбно, нередко становятся средства массовой информации, в первую очередь, телевидение, – продолжает размышлять Андрей Федотов. – В погоне за яркой картинкой и за рейтингом журналисты порой забывают о своей личной ответственности за происходящее в зоне бедствий, в том числе, за психическое состояние находящихся там людей.
Степень влияния СМИ на состояние пострадавших в ЧС для меня особенно наглядно проявилась в августе 2000-го года, когда мы с коллегами, психологами и психотерапевтами, работали с родными членов экипажа затонувшей подводной лодки «Курск». Наиболее ощутимо это влияние сказывалось в период неопределённости и ожидания результатов спасательной операции. Нетрудно представить, как нужна родственникам информация о том, что делается для спасения их близких, как они цепляются за любые новые сведения. С другой стороны, информационная неразбериха способна лишь спровоцировать раскачку эмоций и нарастание общей напряжённости.
Именно так происходило и во время кризиса с гибелью АПЛ «Курск». Мало того, что освещение происходивших событий в СМИ отличалось повышенной эмоциональностью в ущерб беспристрастному анализу и объективным оценкам, значительная часть сообщений вообще не имела под собой достоверной основы. В погоне за сенсациями некоторые СМИ хватались за любую новую информацию, в том числе из непроверенных источников, кидаясь из одной крайности в другую – от сообщений об успешно проводимой спасательной операции до категоричных заявлений о гибели экипажа. Причём эти оценки менялись на противоположные чуть ли не ежечасно, то поддерживая хрупкие надежды на спасение моряков, то убивая их.
В результате противоречивые сообщения, на которые не скупились СМИ, способствовали недопустимому затягиванию реакции горя у родственников подводников, а каждый выпуск новостей для них становился новым психотравмирующим ударом, обостряя реакции на стресс и переводя его в хроническую форму, доводя эмоциональную и психическую напряжённость до критического уровня.
Мне трудно беспристрастно судить, чего в таком отношении к чужой трагедии больше – глупости, безответственности или душевной глухоты. Ведь за подобными событиями всегда стоят судьбы людей, их психическое здоровье, за которое мы боремся. Неужели они менее ценны, чем позиция в рейтинге или эксклюзивные кадры в блоке новостей, которые на минуту задержат внимание обывателя?.. Да, есть такое понятие «свобода слова», но есть ли понимание свободы выбора этого самого слова – большой вопрос».
Те, кто удержат
«Всё что с нами происходит, происходит не просто так, – убеждена психолог Татьяна Самохина. – Это не какая-то карма, порой события развиваются в рамках наших же сценариев. И иногда мы сами можем некоторые ситуации притягивать, моделировать. Всё что есть – результат нашей же деятельности. Даже можно сказать (хотя это не совсем профессионально, а скорее имеет религиозный акцент), некоторые события происходят с нами для того, чтобы мы что-то переосмыслили.
Попадая в беду, в отчаянии от случившегося, мы мучаемся вопросами: за что?.. почему это случилось со мной?.. почему я?.. Мы часто слышали это и от пострадавших в ЧС. По моему мнению, это вопросы, на которые нет ответа. А если и искать на них ответ, то он ничего не даст, напротив, может лишь способствовать усилению чувства вины, отчаяния, беспомощности, которые сами по себе разрушительны для человека.
Когда человек задаётся вопросами «за что» и «почему», он автоматически встаёт в позицию жертвы, а из неё уже очень сложно выбраться. Правильнее переконструировать вопрос: для чего? И мы активно в этом помогаем пострадавшим. Такая постановка вопроса способствует мобилизации собственного ресурса, именно это может привести к действительному осознанию случившегося, к переосмыслению каких-то аспектов своей жизни и их переоценке, к обретению смысла дальнейшей жизни. Это позволит человеку не обрекать себя на самоуничтожение, но, осознав скоротечность жизни, изменить какие-то приоритеты, понять, что ценность жизни – в самой жизни. Мы есть у себя. И это – самая большая ценность.
В любых ситуациях необходимо стремиться сохранять своё душевное здоровье, не сжигать всю жизненную энергию в горниле негативных эмоций. Делать, что можешь, позитивно мыслить, радоваться и быть благодарным тому, что имеешь. Если научиться хотя бы с пониманием принимать все (пусть и самые суровые) уроки судьбы, то можно пережить и любой психотравмирующий опыт. Организм человека биологически устроен так, что он способен переносить физическую боль любой интенсивности, убить же нас может именно наша психическая реакция на неё».
И в этот момент кто-то должен быть рядом. Обязательно должен. Тот, кто не только скажет «держись!», но и удержит. Кто поможет увидеть путь к свету. Кто знает все движения души и умеет сделать так, чтобы душевная боль не стала необратимой катастрофой для личности.