Придется озадачить снова Плотникова поисками сотрудников — ветеранов КГБ. Сделать это, скорее всего, будет проще, чем организовать встречу с Полтораниным. Именно из Софии Петров уехал преждевременно, практически со скандалом, который приглушили, памятуя о его родственных связях. Но по приезду им уже заинтересовалась военная контрразведка, и подозрения в скором времени подтвердились. Вроде бы из-за аморального поведения за границей взяли в разработку старшего лейтенанта, научного сотрудника оборонного НИИ. Достаточно ли этого для затратных оперативных мероприятий? С учетом степени его секретности да, несомненно. Никто не мог дать стопроцентную гарантию, что его походы по женщинам не таили в себе «медовую ловушку» и вероятность вербовки.
Из задумчивости Ермилова вывел автомобильный сигнал. Пробка у въезда в Москву наконец начала рассасываться…
Сергей Гаврилов с бокалом шампанского бесшумно ходил по коврам особняка на Спиридоновке, ошалело оглядывая шикарную обстановку. Рассматривал искусную резьбу на стенных панелях, гобелены, литые фонарные столбы и перила с изображением то ли собак, то ли шакалов и змей с глазами навыкате, будто их кто-то слишком крепко взял за шею.
Спецкор «Красной звезды» не каждый день попадает в такую богемную обстановку. Ему проще находиться в обществе бойцов войскового спецназа где-нибудь в брезентовой палатке в базовом лагере разведчиков в Итум-Калинском районе, вместе выпить и закусить на ящике из-под снарядов, перед тем как напроситься с ними на боевой горный выход. Он чувствовал себя как рыба в воде, когда спецназ преследовал очередную банду боевиков или штурмовал их горный лагерь, гадючье гнездо, когда рисковал с ними наравне, когда в палой листве можно наступить на «лягушку»[16] и лишиться, в лучшем случае, стопы, а в худшем — жизни, если не успеют вынести из леса, если в это же время попали в «ёлочку»[17] или если площадка, где может сесть вертушка, слишком далеко.
Ермилов придумал для себя такого боевитого Сергея Гаврилова, пока наглаживал дома костюм, готовясь поехать в особняк МИДа. В дверном проеме кухни стоял Васька и лопал бутерброд с докторской колбасой, скептически наблюдая за священнодействием отца с утюгом. Костюм прилипал к подошве утюга, к тому же утюг шипел паром, как змея, в самый неожиданный момент.
— А мама гладит через мокрую марлю, — заметил сын. — Хочешь помогу?
— Давай, только руки вымой.
Васька довольно ловко нагладил костюм, а Ермилов, избавившись от глажки, даже дал сыну пятьдесят рублей, вызвав ревнивый и завистливый взгляд Петьки. Он тоже хотел полтинник, но гладить не умел, был ершистым и вредным. И от вспыльчивого Ермилова то и дело получал на орехи, а не на мороженое…
Олег подумал и в довершение созданного им образа Гаврилова надел собственный орден Мужества, полученный за Чечню и, как он считал, незаслуженный. Ермилов его практически не носил, лишь изредка, когда бывший начальник в Генпрокуратуре заставлял надевать награды на очередное торжественное мероприятие.
Плотников изложил концепцию предстоящей оперативной игры. И она заключалась в том, что Ермилову надо прикинуться недалеким, азартным, человеком, погрязшим в долгах, вечно ищущим подработки. Версия насчет поиска заработка была удобна не только для легенды, но и для того, чтобы был объективный повод сотрудникам газеты «Красная звезда» отвечать, что Гаврилов в служебной командировке или просто в отъезде.
Прогуливаясь по залу в Доме приемов МИДа, Олег приглядывался к гостям, пытаясь выделить из этой разношерстной журналистской братии Морана. Иностранцев тут было много, они, в отличие от представителей нашей прессы, оделись не в пример лучше, вернее, к месту. Дамы в платьях или элегантных брюках, мужчины в костюмах, хотя попадались и среди иностранцев чудики в джинсах и свитерах.
«Вот ведь наши лапти, — подумал Олег. — Хотят продемонстрировать свой пофигизм и псевдосвободу. По-моему, просто неуважение к хозяевам, тем более таким, как дипломаты. Эти вообще на этикете помешаны. Хорошо я в костюме».
Ермилов поправил галстук и наконец заметил сотрудника Департамента информации и печати МИДа, с которым было кое-что заранее оговорено и о котором упоминал Плотников. Тонкий, подвижный, с приглаженными, как лакированными, каштановыми волосами Дмитрий Лопатин. Он приветствовал гостей у входа, показывал, куда пройти тем, кто здесь впервые, и, едва освободившись, подошел к Олегу, пожал руку и, улыбаясь, приблизился и негромко сказал:
— Он еще не пришел, но, как только появится, я к вам подойду так, чтобы он оказался поблизости, и поговорим о вашей статье.
Олег для Лопатина был Сергеем Гавриловым, и статью Дмитрий считал написанной в самом деле им самим, хотя и догадывался, что с этим спецкором все не так просто.
Планировался фуршет. Журналюги — народ прожорливый, их ноги кормят. От даровой выпивки и еды не откажутся. Олег судил по Меркуловой. Вспомнив об Олесе, он подумал, что возложил на себя важную миссию — отвести от девушки большую беду, в которую она почти что попала, беду с привкусом уголовных статей.
Героем, спасающим девушку от коварных цэрэушников, Ермилов чувствовал себя недолго. До него запоздало, но все-таки дошло, почему именно его выбрал для нынешней оперативной работы Плотников. Несостоявшийся пока старший инспектор ДВКР Ермилов не обзавелся еще штампами-навыками контрразведчика, по которым взгляд опытного разведчика смог бы вычислить сотрудника спецслужбы. В том случае если Моран является разведчиком.
А вот и Майкл Моран! Появился румяный с морозца, высокий, тренированный, широкоплечий, черноволосый, с прической почти а-ля Элвис Пресли, с очками, поднятыми на макушку, поверх этого небольшого кока. В кожаной куртке и в белом шарфе, как американские летчики тридцатых годов. Он вообще выглядел как человек из прошлого. Не только из-за стиля, но и лицо Морана не казалось современным, наверное, из-за большей осмысленности во взгляде. Симпатичный и обаятельный парень. Ермилов вдруг ревниво подумал, что такой, уж конечно, мог задурить голову легкомысленной и доверчивой Меркуловой.
Масляный взгляд голубых глаз Майкла скользил по девицам, собравшимся сегодня на приеме для журналистов, и это был взгляд человека, уверенного в себе и в своих внешних данных. Олег, наблюдая за ним из-за бронзовой собаки у лестницы, решил, что Моран расслаблен, настроен развлечься и явно сегодня не уйдет в одиночестве. Если он и напряжен внутренне, то по нему этого никак не скажешь. Либо он и в самом деле обычный журналист, либо мастерски держит себя в руках… Догадывается ли он, что для него уже расставили силки и посадили в них приманку — «обаятельного черта» с ямочкой на щеке…
— Майкл, дружище! — подошел к новоприбывшему Дмитрий, пожал журналисту руку и похлопал по плечу.
Разговаривали они по-английски. Олег не расслышал, кроме приветствия, продолжения их диалога. Дмитрий проводил гостя к гардеробу. Оттуда они вернулись, оживленно беседуя и смеясь.
— Одну минуту, Майкл! — Дмитрий придержал американца за локоть, сделав вид, что только сейчас заметил Гаврилова около лестницы, и обратился к Сергею по-русски, не сомневаясь, что и Моран поймет: — Сергей, вот ты где! Как ты мимо меня проскользнул?.. Читал твою статью про Петрова. Лихо написано! Я рад, что ты наконец перебрался в столицу.
— Да ничего там особенного! Шпион как шпион, один из многих.
— Ну я бы так не сказал, — дипломат встал так, чтобы Моран видел выражение его лица. — У тебя хорошие источники. Я нарочно не поленился, поднял материалы по Петрову начала восьмидесятых. В том числе и опубликованные в «Красной звезде». Разумеется, они все были разоблачительные, но там крохи от реального дела. Очень дозированно, и это понятно. А у тебя много нового, — он подмигнул лукаво. — Может, эти твои источники инициировали и твой перевод в Москву?
— Кто знает, — уклончиво ответил Гаврилов.
— А что, еще будут материалы в том же русле?
— Вполне возможно. Пока не знаю. Я сейчас за все хватаюсь. С деньгами туго, впрочем, как всегда. Так что, если будет эксклюзив из твоего ведомства, ты уж не забудь про нашу малость. Свистни.
— Само собой, — Дмитрий хотел было уже отойти от Гаврилова, но Моран тронул его за локоть и попросил негромко по-английски:
— Познакомь нас. А то как-то неудобно.
— А да, — спохватился Лопатин. — Познакомьтесь. Это Майкл Моран из «Нью-Йорк Таймс». А это, — сказал он по-английски, обращаясь к американцу, — Сергей Гаврилов, представитель военной прессы. Майор, спецкор известной газеты «Красная звезда».
Моран радостно тряхнул руку Ермилова-Гаврилова и с сильным акцентом произнес:
— Очень приятно.
— Взаимно, — также по-русски ответил Олег и заговорил по-английски: — Можешь не мучиться, Майкл. Я в детстве учился в английской спецшколе. Учился плохо, но английский выучил, вот и пригождается иногда.
— Я вас оставлю на минутку, — Дмитрий вытянул шею, словно заметил кого-то важного вдалеке и устремился к гардеробу.
И Моран, и Ермилов были заинтересованы в продолжении знакомства, оба скрывали это и поэтому ждали инициативы друг от друга. Повисла неловкая пауза. В итоге заговорили оба разом и засмеялись. Тогда Моран перехватил официанта с шампанским, взял бокал и насмешливо сказал:
— Не представляю, как может пресса быть военной. Тем более в мирное время. Есть же секретность! Вам наверняка нельзя описывать вооружение, давать фотографии. Мне кажется, пресса и секретность — вещи несовместимые.
Олег улыбнулся, демонстрируя легкое отношение к словам американца и ямочку на щеке. И более ничего. Он не счел нужным отвечать. Они выпили шампанского, мило улыбаясь друг другу.
— А тебя какими ветрами занесло в Москву? — поинтересовался Олег. — Пишешь материал? На какую тему, если не секрет?
— Обо всем по чуть-чуть. О России не так много известно нашим обывателям, поэтому — искусство, культура, обычаи