. Ну Россия изнутри, что-то в этом духе.
Всех гостей позвали в другой зал, где состоялась небольшая торжественная часть, но севшие рядом на обитые бело-золотистой тканью стулья Майкл и Олег тихо болтали все время. Майкл вцепился в военного корреспондента мертвой хваткой. Сказал, что ему его послало само провидение.
«Тут ни от кого ничего не добьешься. Видят, что американец, — жаловался Майкл вполголоса, — и разбегаются кто куда. Ни интервью взять, ни доступ в официальные учреждения получить. Бюрократия, и везде взятки вымогают. Вначале показалось, что здесь будет легкая прогулка. И многие соглашались на интервью. Но на деле оказывались пустыми, малозначительными людьми. Более того, они все как один требовали гонорар. Мне крайне необходим человек надежный, который рекомендовал бы мне солидных людей, а уж я бы в долгу не остался».
Ермилов посмеивался и кивал, сочувствуя проблемам американца в России. При этом он мысленно прикидывал, почему приехавший из Америки журналист, трудившийся в таком солидном издании, не имел предварительных договоренностей с местными коллегами. Может, потому что он не работать приехал, а по заданию ЦРУ? Но пока это были только догадки. В конце концов, даже то, что Моран вышел на Меркулову и пытался привлечь ее к разработке темы предателя Петрова, не свидетельствует стопроцентно о том, что он имеет отношение к разведке.
Как бы то ни было, по решению Плотникова от Ермилова требовалось проверить Морана как следует. В тот момент Олег еще не знал того, что уже знал его шеф. Наружное наблюдение зафиксировало общение Морана со Стивом Риверой в ресторане перед визитом журналиста в Дом приемов МИД.
Американцы не обсуждали ничего существенного (для этого у них есть изолированные помещения в здании посольства), да и сам факт встречи не выглядел странным — с кем еще общаться журналисту, как ни с советником по культуре? Вроде бы все логично. Однако контрразведчики знали о разведывательным статусе Риверы. Они довольно давно стремились схватить советника по культуре за руку, как уже до этого хватали многих и многих…
Именно после встречи с Риверой Моран поехал в особняк на Спиридоновке и, вольготно сидя на кривоногих стульях с белой с золотом обивкой, охмурял солдафона Гаврилова, узнав, что тот писал про какого-то Петрова. Уж не того ли самого, которым он так интересовался?
За все время разговора он ни словом не обмолвился о Петрове. Олег догадывался, что, если он разведчик, то спросит об интересующем его предмете в самую последнюю очередь. Его задача на данный момент втереться в доверие. И ему это удавалось.
Оставаясь с холодным рассудком, Ермилов тем не менее проникся симпатией к американцу. Иначе и быть не могло. Майкл оказался смешливым, палец ему покажи, и он засмеется, да и сам шутил. Когда журналистов пригласили в соседнее помещение для фуршета, он остроумно комментировал блюда и наряды гостей. Он словно создавал словесные скетчи, а скорее, карикатуры на присутствующих. Олег давился от смеха, довольный, что эти остроты не в его адрес и что он в самом деле хорошо учил английский в детстве и улавливал все нюансы.
Плотников категорически предупреждал его, чтобы Олег не допускал резкого сближения с Мораном. «Надо его зацепить, — увещевал шеф, — поводить, как рыбку, вываживать таких, как он, надо не торопясь. И день, и два. Чтобы он за тобой бегал, уговаривал, а ты будешь ломаться и демонстрировать моральные страдания майора Гаврилова. Сечешь, прокуратура?»
Он требовал, чтобы в день знакомства, если оно состоится, Олег, как Золушка на балу, ушел по-английски, обронив уж если не хрустальную туфельку, то свои координаты, дабы не обременять товарища американца излишними поисками.
При всей неуверенности в себе Олег обладал еще и ослиным упрямством и привык полагаться на свой жизненный опыт. А опыт виденного в Чечне подсказывал, что военные — народ компанейский, заводятся с пол-оборота, попадались ему и военные журналисты там, в Грозном. Те и песни пели, и под пули лезли, ну и напивались — не без этого.
Олег решил действовать по наитию. Ведь Гаврилов не контрразведчик. Тактике работы с потенциальным разведчиком не обучен.
— Слушай, Майкл. Охота тебе здесь сидеть? — Олег поставил тарелку на стол и ухватил американца за локоть, почувствовав, что Моран тренированный парень. — Давай по-английски или уж лучше по-американски.
— Свалить отсюда хочешь? — радостно оценил Майкл. — А давай! Поедем в какой-нибудь кабак. А то тут слишком вычурно, аж приторно от этих гобеленов и резьбы. А та псина на лестнице, того и гляди, вцепится в филейные части.
Они стали продвигаться к выходу. Их проводил взглядом Дмитрий, а на улице приняли сотрудники наружного наблюдения. Олег оставил машину на Малой Бронной. Он не считал бокал шампанского препятствием сесть за руль. На улице подморозило. В воздухе повис снег, реденький, словно и не с неба падал, а возникал из воздуха, кристаллизуясь из влаги, от дыхания редких в этот час прохожих.
— А ты-то не на машине? — спохватился Олег.
Блаженно улыбавшийся Моран подставлял ладони снегу, не застегивая куртку, не боясь российских морозов, покачал головой:
— Я на такси приехал. Какая прекрасная ночь. Поехали покатаемся по городу. Или к тебе? Продемонстрируешь знаменитое русское гостеприимство?
— В общаге? Там я могу тебе продемонстрировать только обшарпанные стены и ничего более, — отмахнулся Ермилов, отпирая дверцу машины и распахивая ее перед Майклом.
— Тогда, может, ко мне?
— А ты в какой гостинице? — Олег уже сел за руль и подумал, что наружке неплохо бы прямо сейчас узнать конечный пункт назначения, чтобы не мотаться за Ермиловым по городу и не привлекать внимание Морана, который может заметить их машину в боковое зеркало заднего вида.
— У меня служебная квартира рядом с посольством.
— Да нет, поедем хоть в «Украину», что ли. Не так далеко от твоего посольства.
Они так и сделали. А через три часа застолья в ресторане гостиницы «Украины» наружное наблюдение созерцало бредущих в обнимку полковника Ермилова и американского журналиста Морана по направлению к американскому посольству. Шли они оба с сосредоточенными лицами, чтобы не слишком шататься и не поскользнуться на подмерзшем и блестевшим в свете фонарей снежном насте. Сосредоточены они были еще и потому, что оба думали, как бы не сказать лишнего.
Машину Олег бросил на стоянке около гостиницы и, продираясь сквозь замедленное течение не совсем трезвых мыслей, прикидывал, как бы машину не угнали или чего-нибудь умельцы с нее не свинтили. Выплачивать-то придется из зарплаты, а Люська его за это удавит.
Но прежде его придушит Плотников. Ермилов прикидывал, что страшнее — Люська или шеф. Однако так и не успел решить — они дошли до подъезда дома, где жил Моран. Майкл пытался затащить Олега к себе. Ермилов уперся:
— Метро не будет работать.
— Вызовем такси, — настаивал захмелевший Майкл, увлекая Олега в подъезд, чистый, с консьержем, похожим на американского морпеха — и комплекцией, и накачанным торсом.
Олег не собирался препираться с новым приятелем. Он не настолько много выпил, чтобы не контролировать ситуацию. Смекнул он и то, что Моран затащил его внутрь с определенной целью — тут камеры, его заснимут и анфас, и в профиль.
— Иди спать, — засмеялся он, утрамбовывая американца в лифт. — Отоспишься, еще успеем погулять.
— А как я тебя найду? Ты же мне ни телефон, ни адрес не оставил.
— Так это поправимо, — покачиваясь и плечом придерживая дверцу лифта, Олег полез в карман куртки, покопался там и выудил новенькую визитку спецкора газеты «Красная звезда» с мобильным и рабочим телефоном.
Майкл высунулся из лифта и полез обниматься. С трудом Олег запихнул его обратно в кабинку и нажал кнопку пятого этажа. Американец говорил, что живет на пятом.
Теперь Ермилов почувствовал прояснение в голове до противного тонкого звона. Он вышел из подъезда под пристальным взглядом «консьержа», понимая, что надо каким-то образом добираться домой. А метро уже и в самом деле закрылось. По пустым улицам ехали только снегоуборщики. Олег натянул капюшон куртки, звуки различал как сквозь вату, и казалось, что оранжевые машины бесшумно плывут по дороге и в ночном воздухе серебром оседает снег на серые от копоти сугробы вдоль дороги.
Ермилов не опасался слежки. Во-первых, за ним приглядывали сотрудники их наружного наблюдения, которые дадут ему знать, если заметят «хвост». Во-вторых, частное сыскное агентство, куда обращались американцы, теперь под колпаком. Скорее всего, они не рискнут следить за майором Гавриловым. Это не девчонка-журналистка, которой гораздо проще запудрить мозги. В случае с Гавриловым будут действовать иначе. Позвонят в редакцию, проверят, слыхали ли там вообще о майоре. Могут подойти к другим сотрудникам редакции под благовидным предлогом, расспросить. На этот случай Олег планировал появиться несколько раз в редакции. Его даже снабдили армейской формой и майорскими погонами.
Когда Олег отошел довольно далеко от дома Морана, рядом остановилась серая «ауди».
— Вас подвезти, Олег Константиныч? — Краснов из наружного наблюдения сидел рядом с водителем, опустив оконное стекло.
Ермилову послышалась ирония в голосе парня, но отказываться он не стал, сел молча и сердито глядел на ехидного даже со спины Краснова. Тот понимал, что полковник Ермилов проявил самодеятельность, за которую по головке не погладят.
— А куда мы едем? — Олег вдруг заметил, что «ауди» движется в центр, а не к его дому.
— Так ведь Плотников вас ждет, — Краснов повозился на сиденье, пытаясь обернуться, но, так и не увидев полковника, смирился. — Мы сразу доложили, что ситуация, ну не то чтобы вышла из-под контроля, но вы начали действовать по обстоятельствам. Тогда Плотников распорядился, чтобы вы прибыли к нему, как только расстанетесь с объектом.
— Вы докладывали Плотникову по ходу дела? — поинтересовался Олег, пытаясь понять масштаб разноса, который устроит ему шеф.