Ответ русских послов был прежний:
– Царское величество без Малой и Белой России мир с Польшей не заключит.
19 октября пришла к послам царская грамота: договариваться, чтоб учинить рубеж по реку Березину, также Полоцку, Витебску и лифляндским городам быть за государем. 4 ноября 1656 года из Полоцка государь отправил любимца своего Артемона Матвеева с семью сороками соболей, ценою на 700 рублей, к гетману Гонсевскому. Матвеев нашел гетмана в Кайданах и сказал тому:
– Ты бы, гетман, служил и свою братию наговаривал, чтоб они также великому государю служили и то дело привели к совершенью.
Гетман отвечал:
– Тому делу с избранием на польский трон царя чинится помеха, шведский король в союзе с королем французским, который помогает ему деньгами и людьми и хочет, чтоб шведский король был на Короне Польской А шведский король ссылается с гетманом Богданом Хмельницким и с Рагоци венгерским, и дума у них одна. Писал ко мне маршалок надворный Юрий Любомирский, что гетман Хмельницкий присягал пред послами Рагоци быть во всей их воле, а ездит от Хмельницкого к шведу беспрестанно чернец…
Матвеев стал уговаривать гетмана постараться, чтоб рубежу от Московского государства быть по реку Березину, а от Короны Польской – по реку Буг… Война с Швецией была начата потому, что Польша почти не существовала, и неблагоразумно казалось усиливать на ее счет Швецию, с которою предстояла потом опасная борьба. Но теперь обстоятельства переменились: как Москва в начале века спаслась от внутренней смуты и внешнего порабощения благодаря религиозному одушевлению, обхватившему весь народ и объединившему его, так теперь религиозное одушевление обхватило народ польский и спасло государство. Король Карл Густав выгнал Яна Казимира из Польши; отнял у него Варшаву и Краков, провозгласил себя королем польским, но он был протестант: католическая Польша в середине 17 века, при господстве католицизма не могла признать королем своим протестанта, тем более что этот протестант и подданные его давали чувствовать католикам свой протестантизм. Шведы и решились напасть на главную святыню королевства – монастырь Ченстоховский, который теперь в Польше имел такое же значение, какое Троицкий монастырь имел в Московском государстве в Смутное время. Церковь призвала народ к восстанию против врагов иноверных, и народ повиновался; знаменитый полководец Чарнецкий начал действовать с успехом против шведов. Карл Густав понял, что польская корона ускользает, а Ян Казимир приободрился.
Польский король в противоборстве со шведами хотел использовать «казацкий фактор», зная, король Карл X Густав вступил в переписку с гетманом Богданом Хмельницким, который скрывал это от Москвы и царя Тишайшего, которому присягнул на верность. К тому времени шведский король потерял надежду овладеть всей Польшей и теперь намеревался отхватить от нее хотя бы небольшой кусок, а русских не пускать за Березину. За свои «дипломатические труды на грани фола» Богдан Хмельницкий должен был стать независимым правителем Украины. Гетман Хмельницкий с большой охотой вступил в переговоры со шведами, с их королем Карлом Густавом, но не делал никаких враждебных движений по отношению к русским войскам. Одновременно в письмах к царю он называл себя по-прежнему «верным подданным».
23 апреля 1657 года Хмельницкий писал государю с посланцем Коробкой: «Турецкий султан сбирается на Украину в союзе с королем польским и императором Фердинандом. Хан крымский также готов со всеми ордами, только не знаем, где хочет ударить. Все это делается по научению ляцкому, потому что ляхи искони извыкли прелестями своими разные монархии губить. Так православных российских князей прельстили и седалища их пресветлые ни во что обратили; а теперь ни о чем больше не промышляют, как только о том, чтоб разорить православие, что не раз и ваше царское величество узнал. Теперь ляхи, видя свою свыше от бога назначенную погибель, вашему царскому величеству покоряются, а в сердцах у них яд змеиной ярости кипит. Покоряются вашему царскому величеству, а сами к султану турецкому послов отправляют, просят, чтоб помогал им христиан воевать, и за эту помощь все вашего царского величества украинские города обещают, от Каменца Подольского начиная. Узнавши об этом от владетеля молдавского, извещаем тебе и молим твое царское величество, не верь отступникам ляхам. И то тебе, великому государю, извещаю, что, будучи недосужным, за изволением всех полковников, поручил я гетманство сыну своему Юрию Хмельницкому, о котором низко челом бью, молю, чтоб твое царское величество милостив к нему был».
Посланец Коробка говорил в приказе, что Богдан гетманство сдал сыну своему Юрию, за радою полковников и всего войска. Юрию Хмельницкому ныне всего 16 лет; булаву гетманскую ему дали, но только власти никакой не будет иметь при жизни отцовской, владеть всем и гетманом называться и писаться будет отец его, Богдан Хмельницкий. Гетман и войско, все от мала до велика, желают того, чтобы изволили приехать в Киев великий государь и святейший патриарх Никон. И там бы митрополита на митрополию, а гетманского сына на гетманство благословили бы они.
Царь отвечал Хмельницкому, чтобы он старался не пускать турок через Днестр, а относительно Юрия писал: «Вам бы, гетману, сыну своему Юрию приказать, чтоб он нам, великому государю, служил верою и правдою, как вы, гетман, служили; а мы, увидев его верную службу и в целости сохраненную присягу, станем держать его в милостивом жалованье».
У посла Бутурлина, посланного к гетману, была еще особая статья: «Царскому величеству ведомо учинилось: говоришь ты, гетман, что царское величество к тебе и ко всему Войску Запорожскому милостив, а бояре вас ненавидят, и службы прямые ваши до государя не доносят. Это тебе про бояр кто-нибудь сказывал на ссору, ложно; боярам тебя ненавидеть не за что, а служба твоя великому государю и боярам его вся известна, и ничто от великого государя не утаено: и тебе бы таким смутным воровским речам не верить».
На другой день, 14 июня, пришел к Бутурлину Выговский и объявил, что в Киев уже отправлен Иван Волович для приискания места стрельцам. Бутурлин выговорил Выговскому за его вчерашние шумные и «развратные» речи. Но Выговский отвечал: «Говорил я так по гетманову приказу, а всех пуще в том деле помешку чинит есаул Иван Ковалевский: со мною перед гетманом сильно спорит; хотя бы ему какой-нибудь подарок дать, чтоб он в этом деле не мешал».
Неизвестно, чем мог закончиться «дипломатический союз Богдана Хмельницкого и Карла Августа, неожиданно для всех сторон – Москвы и Швеции – здоровье гетмана, подорванное потерей своих главных правопреемников на гетманство сына Тимоша и Ивана Золотаренко, сильно подорвалось. Уже 7 июля 1657 года знаменитого гетмана не стало, Богдан умер на руках верной благочестивой жены Анны, сестры братьев Золотаренко, «от удара», сильного инсульта, своевременно и обеспечил себе славу борца за единение русского и украинского народов. Немедленно среди казацких старшин началась борьба за гетманскую булаву (Богдан завещал ее малолетнему сыну Юрию, воспитателем-дядькой которого был назначен Выговский), вследствие чего казакам стало не до шведов.
Начало и середина 1657 года ознаменовалось контрнаступлением шведских войск, при этом русское правительство на этом театре военных действий не планировало крупных акций: в феврале Боярской думой в Москве был вынесен приговор «промышлять всякими мерами, чтобы привести шведов к миру». В марте шведы вторглись в Псковский уезд и пытались взять приступом Печерский монастырь, но в жестоком бою ночью потерпели поражение от войск Шереметева. Отступающие шведы были настигнуты у деревни Мигузице и разбиты. В июне 1657 года в Лифляндии шведы войском в 2700 воинов нанесли поражение отряду Шереметева с числом в 2193 воинов, когда тяжело раненный командир попал в плен.
Победа под Валком позволила Делагарди вновь предпринять контрнаступление в Ливонии. В августе 1567 года шведская армия (4–6 тысяч регулярных войск и 1 тысяча вооружённых крестьян) осадила Юрьев, гарнизон которого под командованием Хилкова насчитывал всего 800 человек. Осада Юрьева продолжалась две недели, но активность гарнизона и неудача штурма заставила Делагарди оставить осаду и двинуться дальше. В сентябре армия Делагарди осадила Гдов, которому также удалось устоять до подхода Новгородского разрядного полка. В битве под Гдовом корпус Делагарди был разбит русскими войсками под командованием воеводы Хованского. Разбив войска Делагарди, князь Хованский вернул инициативу русским войскам и перешёл в наступление. Переправившись через реку Нарву, русские войска вновь напали на Делагарди под Сыренском. Шведский граф не принял боя и поспешно отступил к Ревелю. Немного не доходя до моря, князь Хованский прекратил преследование, так как дальше лежали земли, поражённые эпидемией чумы. В руках Хованского оказались Сыренский и Нарвский уезды. Повернув к Нарве, русские войска захватили и сожгли посад. Собрав флотилию, князь переправился на правый берег Нарвы, опустошив Иван-городский и Ямской уезды. Нанеся ещё несколько поражений шведским войскам, князь вернулся в Псков. Победа князя Хованского свела на нет все успехи шведской армии в 1657 году, и практически вернула стратегическую инициативу русской армии.
В кампании 1658 года русские войска продолжили контрнаступление. Пятитысячный отряд князя Хованского овладел Ямбургом и подошёл к Нарве. В феврале 1658 года Дания, являвшаяся главным союзником Русского царства, была вынуждена прекратить военные действия и подписать со Швецией мирный договор. Это позволило шведам активизировать свои действия против русских войск. Губернатор Нарвы, перешёл в контрнаступление, сковал отряд Хованского под Нарвой и занял обратно Ямбург и Ниеншанц. На этом военные действия завершились с определённым перевесом в сторону Русского царства, хотя кампанию 1657 года шведские войска отбросили русских от Риги назад к Динабургу с потерями свыше 8 тысяч человек убитыми и до 6 тысяч пленными на Северной Двине.