Зеленскому предстоит пройти по чрезвычайно тонкой грани. Он всегда побеждал за счет человечности, но именно человечности может оказаться недостаточно (или, наоборот, она будет избыточно сложной для упраздненного послевоенного мира). Он и с Путиным надеялся договориться по-человечески, но с нелюдями это не проходит. Послевоенный мир может быть спокойнее (хотя вряд ли), но последняя битва архаики с будущим еще не началась, и ждет нас, к сожалению, не мир, а мирная передышка. Арестович заметил, что выигрыш в войне будет промежуточным, а вот проигрыш в послевоенной битве с коррупцией может стать окончательным. Во время войны существует вполне объяснимый и благородный мораторий на критику Зеленского — как в Украине, так и на Западе. После войны припомнят все. И самое печальное, что Зеленский может оказаться в этих условиях и недостаточно радикален, и чересчур цивилизован, и в числе его грехов окажется многолетняя работа в России, а там — как знать? — и еврейство, потому что радикальный национализм никогда еще не обходился без антисемитизма. Ужасно, но так: у нас порядочный материал для наблюдений.
И в победившей — или по крайней мере спасенной — Украине Зеленскому уже может не быть места. Тогда он со своей тягой быть президентом всех украинцев обречен на то, чтобы стать заложником неизбежного раскола. Значит, если не на изгнание, то по крайней мере на добровольный отъезд. Несомненно одно, хотя я очень рад буду ошибиться: для послевоенной Украины Зеленский не подходит. Ей будет нужен более радикальный лидер, который, увы, вполне может растратить весь накопленный при Зеленском моральный капитал.
Национализм — не альтернатива колониализму, а его кривое зеркало, болезненное последствие; чума — не альтернатива холере. Космополитизм, хотят этого националисты или нет — единственно приемлемое будущее всего человечества; отмена границ и глобализм, при сохранении своеобразия всех национальных культур — оптимальная среда для тех, кто не боится конкуренции. Если Украина выйдет из войны националистической — это будет означать, что она заразилась, но, к счастью, мы видим это лишь в немногих случаях, а в огромном большинстве украинцев отчетлив запрос на модернистский проект. Это то самое, не столько невозможное, сколько неизбежное, о чем Блок писал Маяковскому (да так и не отправил): «Разрушая, мы все те же еще рабы старого мира: нарушение традиций — та же традиция. Над нами — большее проклятье: мы не можем не спать, мы не можем не есть. Одни будут строить, другие разрушать, ибо „всему свое время под солнцем“, но все будут рабами, пока не явится третье, равно не похожее на строительство и на разрушение».
Зеленский пришел к власти на волне смягчения националистической риторики. Лозунг Порошенко «Армия, мова, вера» казался устаревшим. Тем печальней оказался бы вынужденный поворот самого толерантного украинского политика к непримиримости — и к идеям национальной исключительности, которые в сегодняшней Украине уже не выглядят маргинальными. Неважно, что в действительности думает о них Зеленский: национализм в исполнении интеллигентного еврея-сатирика в самом деле не очень органичен. Важнее, что аудитория — причем не самая малая ее часть — требует именно такой риторики, и уступка этой аудитории необходима, поскольку это самая активная и громкая часть электората. И самая противная, добавим мы, ибо если нынешняя война в исторической перспективе и послужит чему-нибудь доброму, то именно окончательной компрометации любого национализма в любом исполнении.
Будет поистине ужасно, если война между модерном и архаикой, которую Владимир Путин начал 24 февраля 2022 года, со временем выродится в битву — бойню, точней — между национализмом русским, представленным так называемыми z-идеологами, и национализмом украинским. Во Второй Мировой до такого не дошло, вырождение сталинизма в фашизм оформилось к концу сороковых. Одним из главных — пусть отдаленных — итогов Второй Мировой было отождествление коммунизма и фашизма, главным различием которых было именно отношение к еврейскому вопросу (за эту мысль, высказанную на «Дилетантских чтениях» в 2018, меня в путинской России травили полгода и обвиняли в реабилитации нацизма, доносы исчислялись десятками). Было бы очень хорошо для планеты в целом, если бы нынешняя война — которая еще вполне может перетечь в мировую, да и сегодня далеко переросла русско- украинский конфликт — привела к окончательному отождествлению национализма и нацизма, потому что в их эстетике и практике никакой разницы нет уже давно. Любой националист затруднится объяснить, почему он не нацист: на этот предмет существует довольно избитая мантра (националист гордится своей нацией, нацист ненавидит чужие), но мировая практика показывает, что одно без другого не обходится. Где начинается гордость любыми имманентностями вроде гендера, возраста или национальности, там унижение и угнетение остальных начинается автоматически.
Был ли у Советской России шанс превратить свою победу в утопию? Был, и именно этого ждали победители. Откровеннее всего эти надежды выразил Пастернак, почему публикация (и создание) его романа в стихах «Зарево» и была прекращена в сорок пятом.
Мы на словах не остановимся,
Но, точно в сновиденьи вещем,Еще привольнее отстроимся
И лучше прежнего заблещем.
...
А горизонты с перспективами!
А новизна народной роли!
А вдаль летящее прорывами
И победившее раздолье!
Было им раздолье — начиная с осени сорок пятого страну восемь лет подряд вбивали в стойло, а просвет свободы, наметившийся в начале войны, прихлопнули так, что у победителей не осталось никаких иллюзий. А ведь отдельные граждане верили даже, что распустят колхозы и введут демократические выборы на местах... В Украине сегодня тоже сильно ожидание такой утопии, за которой сможет потянуться вся Европа; но ничуть не слабей и мечта о другой утопии — местнической, замкнутой, основанной на узости и сворачивании любой конкуренции; на поисках русских корней и прорусских цитат. И если это случится — я надеюсь, у Зеленского хватит сил покинуть украинскую власть (но не политику) и решительно встать на пути у так называемого рагульства.
И я увижу его в списке «Миротворца», все более почетном.
IV. Внешняя политика-2
Главной проблемой украинской внешней политики в 2023 году стала НАТО: пригласят ли туда Украину и с каким результатом закончится вильнюсский саммит.
Реальность сейчас такова, что ее нет, то есть ее интерпретация зависит не от фактов, а от априорных взглядов говорящего. Если говорящему нравится Зеленский и Украина в целом, он считает вильнюсский саммит огромной удачей Зеленского и министра иностранных дел Дмитрия Кулебы, свидетельством международного признания Украины и всемирного уважения к ее героической борьбе. Если он устал от войны и считает Зеленского неэффективным, неспособным к рутинной работе, не ищущим контактов с Востоком и Югом, — таких людей много и среди самых пылких националистов, и среди либералов, — ему кажется, что на саммите Украине указали на ее более чем скромное место в мировых раскладах. Ну, а русский «патриот», к чьему мнению можно бы и не прислушиваться за полной его предсказуемостью, считает, что Украина вообще до смерти всем надоела и ее скоро сбросят, как балласт, причем это и станет концом НАТО, которое до смерти боится смерти, а мы не боимся ничего. Но мы не анализируем здесь z- повестку, потому что она была мертва уже и во времена Черной сотни.
Объективно оценить положение Украины в мире сегодня невозможно, поскольку мир проходит через точку бифуркации, в нем слишком много неизвестных и непредсказуемых величин, и потому оценивать страну можно только с точки зрения ее собственной внутренней цельности и последовательности. На саммитах НАТО она была представлена достойно. 24 марта 2022 года Зеленский выступал там дистанционно, 11 июля 2023 — лично. После первого дня саммита он выступил на Лукишской площади. От него ждали упреков в адрес НАТО за нерешительность — он, напротив, сдержанно поблагодарил и пообещал всем, что больше никаких оккупаций в Европе не будет.
— Мы цивилизованные и нормальные люди, мы понимаем, что, пока идет война, Украина не может быть членом НАТО. Все это абсолютно понятно, но сегодня прозвучали очень важные сигналы на наших двухсторонних встречах. Это были сигналы о том, что Украина будет членом НАТО, и эта уверенность, как мне кажется, чувствуется впервые. Мы станем членом НАТО, когда будут условия. Я понимаю, что это произойдет тогда, когда на нашей земле будет безопасно, — сдержанно сказал он перед возвращением в Киев.
Я бы не сказал, что это было поражение или тем более фиаско, как написали «АиФ», «Комсомольская правда» и другие официальные (читай — помоечные) русские СМИ. Это не было победой, хотя первое заседание комиссии «Украина-НАТО» состоялось. Это была констатация растерянности. Очень многие в Украине справедливо писали, что НАТО — не орлы, а вот Тэтчер и Рейган в свое время... А что Тэтчер и Рейган? Бойкотировали в Москве Олимпиаду-80? Ничего нельзя сделать с ядерным монстром, и, если б этот монстр не осыпался из-за собственных конструктивных недочетов, боюсь, никакой западный мир с ним бы не справился.
Исключительность сегодняшнего положения Украины в мире — именно в том, что у нее нет никакого выхода, кроме героизма. Она уже воюет, все решения за нее приняты. Прочий мир все еще надеется задушить Россию санкциями, перемолоть ее армию руками украинцев, да ведь и Путин не вечен, и терпение русских не может быть резиновым...Рано или поздно все само треснет или рассосется, а мы пока будем поддерживать Украину — ровно настолько, чтобы она не проиграла, но и выиграть ей никто не позволит, а то мало ли.
Впрочем, в последнее время будто бы наметился перелом: Украина начала посылать дроны в глубь России, наносить ущербы аэродромам, попадать по жилым домам (россияне почему-то считают это терроризмом), а НАТО разрешило Украине использовать оружие по Крыму. Это же ее территория, а не российская.