– Похож, – проурчал, нависший сбоку Гриша, – Классный у тебя пацан, Мирон. Хотел бы я, чтобы и у нас с Олей…
– Ванька, – задушено шепча, провел я пальцем по экрану, обводя контур по-детски круглого личика, – Прости сынок. Твой папа олень…
– Ну ты чего раскис, – ощутимо пихнув меня в плечо, не менее хриплым голосом отозвался друг, – Скоро вместе будете.
– Столько времени потеряно. Я не могу ждать, – прорычал я, – Что мы упустили? Как Роман нашел их так быстро?
– Выясним… – начал Гриша, но тут дверь открылась, и в палату вошла целая делегация из уже знакомой нам врачихи, седоватого доктора лет пятидесяти и молодого мужчины в строгом костюме.
– Добрый день Мирон Егорович, – поздоровался доктор, – Я главный врач этого медицинского центра Евгений Александрович, а это наш штатный юрист Юрий.
– И-и? – напряженно отозвался я.
– Мы приносим свои извинения, – аккуратно подбирая слова, проговорил главврач, – Готовы на любое сотрудничество.
– Быстро переобулись, – хохотнул Гриша, – Я вызвал своих специалистов, и до их приезда разговора не будет.
– Не горячитесь, – вкрадчиво попросил мужчина, поправляя очки, – Мы возместим ущерб и моральный вред в любом заявленном вами объеме.
– Четыре года отцовства тоже возместите? – прищурившись, процедил я, – Каким образом, интересно знать?
– Какого отцовства? – опешил доктор, – Ваш биоматериал был испорчен и утилизирован из-за оплошности сотрудника клиники, это мы признаем. Кроме того…
– Присаживайтесь, – перебил его Гриша и приглашающим жестом указал на диванчик, стоящий в палате, – Разговор будет долгим.
Беседа действительно вышла долгой. Доктор, по мере озвученных нами все новых и новых фактов, то и дело бледнел, оттягивал галстук и сжимал переносицу.
Выяснилось, что работал от в должности главврача медицинского центра уже более пятнадцати лет, а сейчас, осознавая из нашего рассказа, какой беспредел творился у него под носом, он примерял последствия в первую очередь на свою персону.
Дело закрутилось быстро. Прибывшие в центр вызванные Гришей специалисты взяли в оборот всех сотрудников, уделив особое внимание тем, кто работал вместе с Еленой.
Так мы вышли на Ирину Геннадьевну, психолога и подругу Елены в одном лице. Рыдая и заламывая руки, она без лишних намеков рассказала, как долгое время контролировала психологическое состояние Софии, и регулярно рекомендовала сильные психотропные препараты, которые с ее слов должного эффекта не оказывали.
Павел рассказал, что София упоминала о том, что просто смывала таблетки в унитаз, боясь расстроить сердобольную тетку, а по сути, этими действиями предотвратила серьезные последствия для своего здоровья.
Та же психолог рассказала, что ежегодно помогала подружке Лене подтверждать для обязательной для всех сотрудников диспансеризации, документы и справки о вменяемости.
Она же призналась, что регулярно выписывала назначения на сильнейшие наркотические препараты для мистических психов, которые забирала Елена, делясь в последствии выручкой. Ничего личного, чистый расчет и жадность.
Масштаб был колоссальный, и два дня действительно прошли практически незаметно. И хотя я, не переставая думал о Софии и Ване, уехать пока действительно не мог. Нужно было закрыть все шлюзы, раскрытого Еленой беспредела, наказать всех замешанных и передать дело спецслужбам, чтобы не возвращаться к этому вопросу в будущем.
Кирилл тоже внес лепту, рассказав полиции всю историю заказа на Софию, начиная со случая облавы в клубе. Он пошел на сделку со следствием осознанно, понимая, что его тоже может зацепить в процессе, но с его слов, это было необходимо в первую очередь ему самому.
Павел уехал на следующий день, сдержанно поздравив меня с обретенным отцовством, и пообещав держать на контроле ситуацию с проектом для «мадам Агриппины», чтобы встреча не сорвалась.
Пока улаживали все формальности мне пришлось-таки пару раз поваляться под капельницей, так как последние события меня сильно выжали в эмоциональном плане, а еще предстояла встреча со своей семьей.
По-другому думать о Софии и Ване я уже не мог, и думал постоянно, отсчитывая буквально часы и минуты до момента нашей предполагаемой встречи.
Действительно подтвердилось, что «рукожопым» сотрудником, якобы уронившим контейнер с моими головастиками оказалась Елена, но этому мы уже не удивились.
И никакого договора я не подписывал, так как подпись в документах о процедуре криоконсервации спермы оказалась подделанной. То есть обычный, казалось бы, материал для анализа был использован Еленой в своих целях.
Подтвердилась и ее угроза, что я никогда бы об этом не узнал, поскольку в компьютерной программе учета договоров стояла пометка, что, если я не обращусь для продления договора в срок, он считается расторгнутым автоматически.
То есть через несколько месяцев она бы уничтожила любые следы и упоминания об этом навсегда. И если бы я не попал в клинику случайно, а вернее просто потому, что она была ближе остальных, и если бы дотошная молодая доктор не подняла всю хранившуюся по моей скромной персоне документацию, и еще много «если бы», которые привели к масштабному расследованию и тотальной чистке в рядах сотрудников медцентра.
Записей о проведении процедуры внутриматочной инсеминации вообще не существовало, что подтверждало, что все было сделано тайно. Пара сотрудников, которые участвовали в проведении процедуры ничего об этом не помнили, хотя утверждали, что по каждому протоколу ведутся подробные записи с последующим контролем. Кто уничтожил записи и почему не было контроля, уже было понятно и так.
Видимо поэтому, а скорее всего по незнанию, София наблюдалась всю беременность в обычной женской консультации, где во всех документах в графе отец просто стоял прочерк.
Я понимал, что еще предстоит провести ДНК-тест, чтобы в кратчайшие сроки оформить новое свидетельство рождения для Вани, но сомнений, что он мой сын не испытывал ни на секунду.
В день перед отъездом из столицы мы с Гришей посетили посольство Великобритании для уточнения списка документов, так как я планировал в ближайшее время стать мужем и отцом на законных основаниях, и увезти мою семью домой как можно скорее.
Глава 25
София
– Подложил нам снеговик свинью, – бормочу, проверяя градусник, – Что же ты сыночек?
– Заболел? – в дверном проеме появляется заспанная Оля и переводит обеспокоенный взгляд на Ваню.
– Ага, температура поднялась, – отзываюсь расстроенно, и тут же строго командую, – Оля, выйди, нельзя тебе болеть. Вдруг заразишься.
– Ой, и правда, – смешно выпучив глаза, выпаливает подруга и в защитном жесте прикрывает живот рукой, – Тогда я к себе, но, если что надо, говори.
– Справлюсь, – отмахиваюсь, скорее, чтобы успокоить подругу, для которой сейчас каждая царапинка или болячка Вани воспринимается как личная трагедия и достойный повод поплакать.
– Может в аптеку сходить? – спрашивает из коридора Оля, – Давай список, я мигом…
– Еще чего не хватало, – ворчу на подругу, выходя из комнаты и прикрывая дверь, – Самый сезон ОРЗ, а в аптеках таких же сопливых сейчас пруд пруди.
В унисон вздыхаем и отвлекаемся на дверной звонок. Оля, ойкнув ныряет в свою комнату, так как на ней кроме пижамы ничего нет. Хотя еще блондинистый армагеддон на голове, но это поправимо.
Подхожу к двери и предусмотрительно смотрю в глазок, а следом, не спрашивая, распахиваю дверь, потому что этот визитер воспринимается здесь уже как привычный член семьи.
– Привет, – улыбается сосед и заглядывает через мое плечо в квартиру, – А Ваня что, еще не встал? Я хотел его позвать на улицу погулять.
– А Ваня заболел, – вздыхая, жестом приглашаю Романа войти и чувствую себя мамой, которая сейчас оправдывается перед соседским мальчишкой, пришедшим за другом.
– Что случилось? – в миг меняется в лице Роман, – Может в больницу?
– Вчера горло болело, – расстроено жалуюсь я, – А сегодня температура и кашель.
– Так, – жестко командует сосед, – Что купить? Я прямо сейчас схожу в аптеку.
– Да у меня все лекарства на такой случай в запасе, – отмахиваясь, прохожу на кухню и на автопилоте ставлю чайник.
– Может на дом врача вызвать? – предлагает не в меру посерьезневший сосед.
– Вчера вызывали, – отзываюсь я, заваривая чай и доставая сладкий рулет из холодильника, – Все стандартно, – жаропонижающее, полоскание и много питья.
– Получается, завтра ты не сможешь поехать с Олей? – задумчиво констатирует Роман, – Может мне ее сопроводить?
– Зачем? – фыркает, зашедшая на кухню Оля, – Что я маленькая что ли? Вызову такси туда, и оттуда тоже приеду на такси. Делов-то…
– А если в обморок упадешь? – напоминаю подруге, – Таксисты тоже разные бывают. Обчистят и выкинут в сугроб…
– Не нагнетай, – осаживает меня сосед, глядя на вытянувшееся лицо впечатлительной подруги, – Если что, попрошу знакомого отвезти и привезти Олю.
– Я больше за встречу переживаю, – тороплюсь оправдаться я, – Эта Агриппина и так ей все нервы вымотала. А лично что устроит?
– Ладно, – кивает сосед, – До завтра время есть, и мое предложение побыть с Ваней все еще в силе.
– Я не могу… – начинаю смущенно.
– София, если ты мне настолько не доверяешь, – перебивает меня Роман, – Заберешь с собой все мои документы и бумажник с картами.
– Ну-у, – нервно хихикнув, смущенно отзываюсь я, – Завтра посмотрим.
– М-м, – мечтательно тянет Оля, нажевывая любимое лакомство, – Наконец-то завтра я освобожусь от этой Агриппины.
* * * * *
Несмотря на все мои манипуляции, температура у Вани скакала весь вечер и всю следующую ночь, еще и кашель усилился, и Ваня лежал вялой тряпочкой, ни на что не реагируя.
Как назло, Оля тоже на следующее утро прошла все этапы радости грядущего материнства, начиная от близкого общения с фаянсовым другом, заканчивая головокружением и слезами бессилия.