Акушерка исправно навещала меня время от времени, проверяла прогресс и тут-же уходила, переложив на Мирона заботу обо мне. В эти моменты я не жалела, что он, не послушав меня, остался рядом. Повиснув на муже, я отдыхала между схватками, а когда приходила очередная волна боли, он всячески старался облегчить мое состояние.
Когда пришло время, его все-таки выставили из палаты, а мной занялся опытный персонал. Не смотря на жуткую боль и усталость, я радовалась, что в этот раз могу участвовать в рождении ребенка сама, тем более что врач одобрил мое решение не прибегать к кесареву, хотя Мирон до последнего этому противился.
Как только дочку положили мне на грудь, и она тоненько запищала, мой переволновавшийся муж ворвался в палату и замер на пороге.
Осторожно, почти на цыпочках подошел ближе и, склонившись, обнял меня, восторженным взглядом разглядывая наше маленькое чудо. Дочка жмурилась от непривычного света и, устав плакать, тихонько кряхтела и морщила носик.
– Сейчас я вам ее верну, – улыбнувшись, пообещала педиатр и забрала дочку для замеров и взвешивания.
– Спасибо, родная, – прошептал Мирон, целуя меня, и только сейчас я заметила, что он дрожит.
– Люблю тебя, – устало отозвалась я, улыбнувшись, и кивнула на дочку, – Пора общаться лицом к лицу.
Мирон, оглянувшись, судорожно сглотнул и направился к пеленальному столику, где медсестра уже пеленала нашу Лизу. Остановился в нерешительности, рассеянно улыбаясь и наблюдая за возмущенно кряхтящей малышкой.
– Поздравляю, – завершив манипуляции проговорила женщина, протянув Мирону живой сверток.
Выслушав все наставления медсестры, он осторожно взял дочку и вернулся ко мне. Устроил ее на моей груди и, склонившись, поцеловал маленький лобик.
– Привет дочка, – завороженно разглядывая малышку, позвал муж.
Вложил в ее крохотную ладошку палец и тихо рассмеялся, когда маленькие пальчики сжались вокруг.
Эпилог
четыре года спустя…
Мирон
– Лиза-а, дочка, ну как так можно? – нарочно строго выговариваю насупившейся малышке, – Разве Захар тебя чем-то обидел?
– Не-е-ет, – тянет моя принцесска, швыркнув носиком, и виновато опускает кудрявую головку, – Просто он меня не понял.
Рядом стоит и сдержанно сопит Захар, невозмутимый и грозный, как маленький медвежонок. Как там говорят: «яблочко от яблони…», истинный сын своего отца, этот малец в свои четыре года порой смотрит и говорит, как умудренный опытом мужчина, вкладывая в каждый посыл свой чисто детский взгляд на ситуацию.
– Не проблема, дядя Мирон, – как всегда четко и по делу припечатывает крестник и переводит нечитаемый взгляд на мою дочь, – Мы сами разберемся.
«Не проблема», тряхнув темно русыми кудряшками, стреляет карими, как у мамы глазками, даже не пытаясь скрыть резвящихся в глубине бесенят. Надувает губки, демонстративно выпятив нижнюю, и шагает ко мне. Безцеремонно забирается мне на колени и косится на все это время молчавшую и с трудом пытающуюся скрыть улыбку Софию.
– Зачем ты это сделала? – пытаюсь призвать дочку хоть к подобию сожаления и указываю на Захара, по белой футболке которого расплывается шоколадно-розовое пятно мороженого.
– Он сказал, что мы пара, – притворно всхлипнув, трет глазки дочка и прячет личико на моей груди.
– А тебе это не понравилось? – осторожно уточняет улыбающаяся София.
– Совсем наоборот, – оправдывается дочка, разведя ручки в стороны и смешно растопырив пальчики.
– Тогда я не понимаю, – усмехается жена, подходя ближе и, устраиваясь мне под бок, заглядывает в глаза дочки.
– Ну он сказал… – неуверенно начинает Лиза и переводит взгляд на Захара, будто ища поддержку, – Что нужно дать клятву.
– Клятву? – вздергиваю брови, пытаясь сдержать улыбку.
– Клятву, – припечатывает Захар, сделав шаг к дивану, – Что мы всегда будем вместе и ни с кем больше.
– Может вам для начала нужно подрасти? – интересуется у мальчика София и, притянув его ближе, безуспешно пытается оттереть салфеткой с его футболки круглое пятно.
– А разве это важно? – на полном серьезе удивляется Захар и по-детски хлопает ресницами, – Мы друг друга любим. Чего тянуть то…
– И ты ей простишь вот это? – интересуюсь, расплываясь в улыбке.
– Девчонка, что с нее взять, – с похожей на отца мимикой и тоном, фыркает мальчик, – Как смогла, так и ответила.
– Ответила? – насупившись, отзывается Лиза, – Ничего ты не понимаешь. Это печать… Попробуй отмой… Не сможешь.
– В логике тебе не откажешь, – усмехаюсь я, ссаживая дочку с колен, – Но Захару надо переодеться. Бегите к Ване, пусть подберет что-то из своей одежды.
Захар протягивает дочке руку, и та, как истинная принцесса, вкладывает только пальчики. Парочка удаляется в сторону лестницы на второй этаж, а я, проводив их взглядом, притягиваю жену на колени.
– Ушли? – задушено спрашивает София куда-то мне в шею.
– Ушли, – оглянувшись, подтверждаю я, и мы начинаем смеяться уже не сдерживаясь.
– Ох, уж эта любовь, – вытирая слезы, говорит София, – Вот что с ними делать?
– Ничего, – целуя ее лицо, урчу я, – Может это судьба? Сама видишь, у них полная взаимность.
– Как у нас? – намекает жена, ведя пальцами по моему лицу.
– Как у нас, – киваю я и, понизив тон, напоминаю, – Взаимность на счастье.
– Люблю тебя, – выдыхает София, а я накрываю ее губы своими, притягивая ближе.
Ласкаю нежно языком и губами, а рука машинально опускается на округлый животик. Обвожу плотный арбузик и, поймав под кожей четкий толчок, прерываю поцелуй.
– Толкается, – шепчу с восторгом и, приподняв край блузки, кладу руку на место активных действий нашего сына, – Ждем тебя, сынок.
– Уже скоро, – мурчит София, накрывая мою руку своей и счастливо выдыхает.
– Я буду рядом, – запечатываю поцелуем обещание, но жена ожидаемо напрягается.
– Может не стоит? – намекает осторожно и закусывает губу, – И кто останется с детьми?
– А зачем я, по-твоему, друзей погостить пригласил? – подмигиваю, хитро улыбаясь.
– Манипулятор, – толкает меня в плечо жена.
– Да, – урчу, прокладывая дорожку поцелуев от подбородка до покрасневшего ушка, и прикусываю мочку.
– Обманщик, – рвано выдыхает София, обмякая в моих объятиях.
– Каюсь, и это тоже я, – шепчу прямо в полуоткрытые губы, – А еще я тебя люблю до безумия, никому не отдам и никогда не отпущу.
– Обещаешь? – ловит мой взгляд.
– Обещаю, – киваю, не разрывая зрительный контакт, – Все будет хорошо, родная