Однако Мэри стала уставать от его попоек, и после одной серьезной аварии в нетрезвом виде она пригрозила забрать детей и уйти от него. Он не поверил ей и снова стал пить, сразу после того, как вернулся на работу. Она же не выполнила свою угрозу.
Только после тридцати Реймонд осознал, что выпивка стала проблемой. У него стали появляться провалы в памяти, и он знал, что это не нормально. Он мог вспомнить в общем, где начинались пьянки, но мало что оставалось в его памяти после этого. Мэри опять заговорила об уходе и на этот раз выполнила обещание, забрав детей в Калифорнию. Она отсутствовала целый месяц, и все это время Реймонд не пил. Это был самый долгий трезвый период в его жизни с четырнадцати лет.
К сожалению, его отказ от алкоголя не затянулся. Вскоре после возвращения Мэри из Калифорнии он начал пить снова. Он был взволнован тем, что она вернулась. Он хотел, чтобы она и дети остались в его жизни. К тому времени его болезнь ухудшилась, он часто пропускал работу, полагаясь на то, что «парни» его прикроют.
Прямо перед тем, как Реймонд все осознал, он и Мэри праздновали свою двадцать пятую годовщину. Она начала посещать собрания «Ал-Анон», а он согласился вступить в «АА». Но его решимость не пить была периодической. Он три года пытался «придерживаться своего решения», но тяга к выпивке была сильнее. В конце концов Мэри в порыве гнева подала на развод. И, как обычно поступают запуганные алкоголики, Реймонд поклялся больше не пить, так и было в течение одного месяца. Мэри забрала заявление на развод.
Поначалу Реймонд не бросал пить окончательно. Но его потребление алкоголя уменьшилось. Удивительно, но ему понравилось в группе «АА» и были симпатичны люди, которых он там встретил. И что было еще более удивительно, так это то, что он начал подозревать, что он тоже им нравился. Он никогда прежде не чувствовал себя настолько комфортно, разве что с почтальонами, с которыми работал и пил.
Реймонд с удовольствием начал выполнять работу, которую делали все новички в «АА». Он готовил кофе, расставлял стулья, подвозил людей. Ему нравилось принадлежать к группе. Ему также нравилось, что никто не говорил ему держаться подальше, когда он пил. Его принимали таким, каким он был, и теперь, когда он старался подальше держаться от баров, ему было куда пойти.
Реймонд последний раз напился, когда отправился на ежегодную рыбалку с ребятами. Он пообещал жене не пить, но его решительность вскоре испарилась. Его рвота была везде в комнате мотеля, он был опозорен. Он знал женщину, которая владела гостиницей, для него было невыносимо смотреть ей и Мэри в глаза. После этого случая он больше не пил.
Сегодня Реймонд любит рассказывать истории о своих внуках и детях. Он пропустил так много в воспитании детей, потому что постоянно отсутствовал, напиваясь где-нибудь, или был слишком пьян, пока находился дома, чтобы присутствовать при важных событиях в их жизнях, и он компенсирует эти потери, находясь рядом со своими внуками. Он радуется возможности поиграть в карты, ходить на вечеринки, приглашать людей к себе домой, не думая об алкоголе.
Реймонд наполнен благодарностью за то, что является членом сообщества, на собраниях которого всегда раздается смех, где можно получить совет, как жить более мирно и достичь постоянного контакта с «Богом в его собственном понимании», что является субпродуктом программы «Двенадцать Шагов». Он благодарен за свою семью, за свое воссоединение со своими религиозными корнями и за свое хорошее здоровье. Он наслаждается возможностью прожить остаток жизни в покое и иметь принципы «АА», которые его поддерживают. Он даже не предполагал, что быть трезвым может быть полезно, весело и интересно.
В отличие от людей, с которыми я беседовала для написания этой книги, Реймонд не был зависим от поступков других, и это одна из причин, почему его история меня так заинтриговала. Я провела большую часть своей жизни, а если точнее — всю жизнь до исцеления, стараясь прожить за кого-то его жизнь или, по крайней мере, пытаясь сделать так, чтобы окружающие жили в соответствии с моими планами. Я даже не пыталась оставить затею контролировать других до тех пор, пока не провела в «Ал-Анон» месяцы. То, что Реймонду никогда не нужно было этого делать, ошеломляет меня.
Кажется, что у него есть природный дар отстраняться и никак не реагировать на прихоти других. Когда он пил, гнев жены никогда особо его не задевал, как и угрозы «больших начальников» на работе. У него всегда получалось выкручиваться. Когда его жена угрожала бросить его или подать документы на развод, он был подавлен, но не парализован.
И он не нанес ответный удар. Он прожил свою жизнь именно так, как хотел, следуя своим, а не чьим-либо принципам, невзирая на последствия.
Затем, когда он начал свой путь к исцелению, он не обратился за помощью в «АА», полагая, что найдет там то, что, возможно, нашли другие. Он не знал, чего ожидать, и его позиция была такова — «ждать и наблюдать». Похоже, что сейчас он относится к новичкам с точки зрения той же философии «ожидания и наблюдения», приветствуя и принимая всех такими, какие они есть. Поскольку Реймонд сам много раз отклонялся от маршрута, он способен позволить другим сворачивать туда, куда им нужно, перед тем, как окончательно войти в колею. И он всегда здесь с распростертыми объятьями, когда сбившийся с пути возвращается. Его природная способность позволять людям быть теми, кем они являются, и не осуждать их, очень помогает ему в его собственном исцелении и в его попытках помочь другим. Он очень расстроен из-за того, что одна из его дочерей — алкоголик и пока еще не заинтересована в избавлении от зависимости. Но он любит и принимает ее и не читает ей наставлений. Он понимает, что она знает, как обратиться к нему, если ей понадобится помощь.
Каждым своим словом и делом он претворяет в жизнь лозунг: «Живи сам и позволяй жить другим». Он всегда поддерживает тех, кто борется. Его действия в любой ситуации обдуманны, он никогда не осуждает. Он без особых усилий применяет на практике отстранение, даже не осознавая этого. И благодаря своему высоко развитому чувству здоровой отстраненности он владеет завидными спокойствием и безмятежностью. Я убеждена, что мир был бы лучше, если бы мы все общались друг с другом так естественно, как это делает Реймонд.
Во многих аудиториях «АА» и «Ал-Анон» лозунги прикреплены к стенам так же, как «Двенадцать Шагов» и «Двенадцать Традиций». Я хорошо помню свою реакцию на лозунги, когда впервые пришла на собрание, — я практически наплевала на них, как на «законы» жизни. Ради всего святого, я же была аспиранткой! Моя жизненная философия была гораздо более сложная, чем эти простые фразы.
Мне стыдно признать, но изначально мое суждение, навеянное образованием в колледже, мешало мне воспринимать лозунги «Ал-Анон» и «АА» в качестве ценных жизненных принципов. К счастью, вокруг меня есть много ветеранов, которые хотят продолжать развиваться, делясь приобретенной мудростью с такими скептиками, как я. Когда я стала готова слушать, что говорят другие на собраниях, я часто слышала эти лозунги. Мой наставник и люди, которых я уважала, использовали их в качестве критериев их каждодневного благополучия.
Сейчас я воспринимаю эти лозунги как кратчайшие пути к пониманию отстраненности. «Не усложняй свою жизнь», «Отступи и позволь Богу сделать свое дело», «Живи сам и позволь жить другим» — могут послужить кратчайшим путем к пониманию идеи отстраненности и немедленной проверке нашего поведения в определенный момент. Измеряя то, чего мы достигли по отношению к лозунгу, мы понимаем, на каком этапе находимся.
Позвольте мне объяснить, используя лозунг «Не усложняй свою жизнь». Этот слоган я заметила сразу, как только вошла в свою первую аудиторию. Я не могла понять, что это значит. Моя жизнь казалась мне запутанной, и меня это устраивало. На мой замутненный взгляд это значило, что я интриговала и имела богатый опыт. Это также значило, что моя жизнь зависела от других людей, встречающихся на моем пути. Я была привязана к несметному числу людей, мест и вещей. Моя привязанность управляла мной, и я считала, что это хорошо. Я помню, как жалела тех, у кого не было огромного множества людей, о которых нужно постоянно беспокоиться. Я приписывала их отстраненность скуке, отсутствию интереса и реакции избегания окружающих. Как бы то ни было, этим стоит гордиться.
Идея не усложнять свою жизнь, держась подальше от ситуаций, которые не связаны с вами на прямую, и, таким образом, проживать свою жизнь так, как нравиться, не приходила мне в голову. Вся моя жизнь вертелась вокруг других людей, и я всегда была в смятении. Но ветераны «Ал-Анон», которые старались не усложнять свою жизнь, были спокойны. Они источали радость. Их лбы не бороздили морщины, как это было со мной. Их точка зрения и манера поведения в конце концов стали мне симпатичны.
Не усложнять свою жизнь — это одно из главных противоядий от смятения и тревоги, которые, в свою очередь, являются причиной возврата к употреблению алкоголя или наркотиков, что со многими и происходит. Я смогла оценить этот принцип только тогда, когда провела время с теми, кто ему следовал. Мне захотелось иметь то, что есть у них. До подлинного, здорового отстранения был еще долгий путь, но я наконец-то смогла понять, что жить по принципу отстранения гораздо лучше, чем жить так, как я жила.
Открытая декларация данных лозунгов очень помогает избавиться от желания захватить кого-то в заложники или попасть туда самому. Не усложнять свою жизнь, жить один день за раз, отступить и позволить Богу делать свою работу — все это меняет каждый аспект нашего существования. Осознание нашей привязанности к другим приходит само собой, когда мы применяем лозунги регулярно.