Под Петербургом, бывшим Ленинградом,
А вовсе не в Германии, стоят
Те памятники Гитлера солдатам:
За рядом ряд.
За длинным рядом —
ряд.
Здесь траурным не раз звучать речам.
Венки с цветами бережно возложат.
Молитву прочитают палачам
И тем, кто им прислужничали, – тоже.
Им всем лежать по правилам резонно.
Но всё ж, как раньше, смотрят свысока.
Ах, сколько в землю вбухнуто бетона,
Чтоб укрепилась память на века!
…А может, не они нас убивали,
А мы с войною
к ним
в их
дом
пришли?
Давно ль враги в таком почёте стали?
За то, что всех тогда не извели;
За то, что не сломили честных, вольных?
Им на земле заказан сущий ад,
Ведь залпами орудий дальнобойных
Обстреливали город Ленинград!
И слово горемычное «блокада»,
И разные лишения. И – смерть.
И сил последних, и сердец надсада:
«Сдаваться?»
Но приказ себе: «Не сметь!»
Как пропуск к жизни – карточного хлеба
Отмеренный кусочек. Не кусок!
…А с воздуха, точней сказать бы, с неба
Летел зловещий бомбовый поток…
Как вперекор всей вражьей силе жили,
Надеялись, что город не умрёт.
…Неужто все мы Ладоги забыли
Непрочный лёд? Ломающийся лёд.
Напомнить бы толерантистам[7] этим,
Которые на выдумки легки,
Про то, как жутко умирали дети
И вместе с ними гибли старики.
Все наши правды никудышны, верно?
Кому в карманы дань рекой течёт?
В цене теперь и доллары, и евро,
За них и палачам – большой почёт!
К врагам своим скорее обозначьте
Сочувствие. А не наоборот.
По извергам взгрустните и поплачьте
В Победы нашей юбилейный год!
…Там по-немецки чисто, аккуратно
На кладбище, как говорят, мирском.
И многое становится понятно
О наступившем времени другом.
…И словно проявляется из вьюг,
Из прошлого – и кстати, и некстати —
Германская табличка «Peterburg»,
Ещё с войны дорожный указатель.
Вместе!
Недалёко отсюда до Мги.
И на старой средь леса поляне
Ты поярче костёр разожги:
Пусть светлее немножечко станет.
Пусть сосновые ветки горят!
Пусть вздымается жаркое пламя!
Мы почувствуем взгляды солдат,
Как они наблюдают за нами.
Померещилось: тени видны.
И биение слышимо сердца.
К нам прибились они из войны.
Молча просят: «Пустите погреться!».
Будет думаться снова о ком?
О ровесниках наших погибших.
Может, кто-то моим земляком
Был? Не тот ли, который поближе?..
И в кровавых бинтах паренёк,
Что склонился к берёзке устало…
В сорок третьем он выжить не смог,
Или раньше его там не стало?
Это он или кто-то другой
Лишь вздохнул: «А пожить бы охота…»,
Умирал под вечернею Мгой
И в Синявинских вязнул болотах.
Это он! Это он! И они
Воевали. И гибли. И жили!
Торопили отчаянно дни
И себя никогда не щадили.
Недалёко отсюда до Мги,
Близок путь до железной дороги…
Но пути здесь другие легли.
Здесь пристанище воинов многих.
Оттого с тех времён до сих пор
Виден издали, всеми замечен,
Разгорается в небо костёр,
Как огонь нашей памяти Вечный.
И наступит опять тишина:
Не до песен уже и беседы.
…Возвращается снова весна.
Приближается праздник Победы.
Когда закончится война
А война
когда-нибудь
закончится…
Завершить её скорее хочется,
Ощутить и пережить мгновение
Выстрела военного последнего.
И пошли бы в сторону обратную
Люди, что отныне станут братьями.
Разбрелись бы в годы обозримые
По домам – родные и любимые.
Все они, не званные героями,
Шли бы так, колоннами нестройными.
Хорошо идти, легко им вроде бы
Босиком – не в сапогах – по Родине!
Чтобы взгляды резало от сини
Тех небес единственной России.
Но повсюду видные отметины
Пулевые, что в деревья въедены.
И навряд ли зрелище приятное —
Поле, что распахано снарядами…
Там леса испещрены воронками…
Но слышны, представьте, трели звонкие.
Слышать над собою пенье птичье
Хорошо, но всё же непривычно!
Принимать прямую данность эту:
Мол, была война, и больше – нету!
Размышлять: досталось много лиха нам!
До слезы.
До ропота.
До выдоха…
Другие войны
Скупая правда
А войны скупая правда
Сохраняется не в тайне.
У безрукого солдата
Водка плещется в стакане.
Кто-то музыку играет,
Надрывая фортепьяно.
Кто-то снова отмечает
Выход «наших» из Афгана.
И кричит калека рьяно,
Словно ту команду: «К бою!»
Незалеченные раны
Носит он всегда с собою.
«Надо выпить. Выпить надо,
Чтобы было всё в порядке…»
У безрукого солдата
Вместо рук одни культяпки.
…За окошком вьюга воет.
Взгляд солдат поймает строгий.
И «афганца» успокоит
Инвалид другой – безногий.
От стола («Пора нам, что ли?..»)
Приподнимутся устало.
Скрип протеза, скрипы боли.
…Мало водки. Водки мало!
Сын
Константину Фёдоровичу Воскресенскому, жителю города Коряжма Архангельской области
А деревья тянутся в вышину —
Долгожители, может быть.
Вспоминал отец про войну,
О которой нельзя забыть.
И всё время – всегда один,
Даже если всегда с людьми.
На войне той остался сын,
В невоенные как бы дни.
Что поделать, приказ был дан.
И разорвана тишина.
Место действия – Афганистан,
Место плачей – наша страна.
Он идёт, не жалея ног.
В сердце вновь у него боль.
«Что же ты не спасся, сынок?
Что случилось тогда с тобой?»
C фотографии смотрит сын:
Не состарится никогда!
Говорить бы, как раньше, с ним…
Не получится, вот беда!
Годы движутся и летят,
Оставляя эпохе след.
Было б сыну за пятьдесят.
Навсегда сыну двадцать лет.
…А деревья тянутся в вышину.
Церемония награждения
Видно, всё-таки
Вышибло мозг
Этим разным
Чинушам завзятым,
Коль медали
За выводы войск
Принимают
К торжественным датам.
Да какое же тут торжество,
Если флаги спускают пониже?!
Скорбный день
У Солдата того,
Кто там был,
Воевал там
И выжил!
А кому не случилось
Дожить
(Раз судьба —
Ничего не попишешь),
Тот давно —
Без медалей! – Лежит
На сугробных,
На снежных кладбищах.
Кража
С большим трудом перенесли беду
Родители, что с сыном умирали:
Украли орден – Красную Звезду,
Из-под замка квартирного украли!
Вопрос сначала: «Как они могли?!»
Не находилось на него ответа.
Нет, не награду – больше – унесли!
В сознанье не укладывалось это.
На стенке фотография – портрет,
А на столе – бумага из конверта.
И трудно верить в то, что сына нет,
Что награждён за подвиг, и – посмертно.
В печали мать. Отец болезным стал.
И скорбь ночами долго их тревожит.
Что орден?! Он – ни дать ни взять – металл!
Он сына дорогого не дороже.
Наградою за тот, последний, бой.
Как память, от которой стало лихо.
…Лишь свет звезды небесной, свет скупой,
Не греет – пусть! – но пожалеет тихо.
Погибшему в Чечне
Ты не ставил ни точек, ни запятых,
Был и странен подчас, и смешон.
И тебя не причислят к лику святых:
Ты с Земли в эту землю ушёл.