— Спасайся… Кей… — шепчу я.
Путь свободен. Как и птица в груди. Как и я, получившая свободу от падения над мертвым городом с окна пятьдесят третьего этажа некогда элитного небоскреба в центре некогда шумного мегаполиса.
Я готова принять ее — смерть. Потому что в мире, который окружил меня после пробуждения, смерть — цена свободы и мне хватило нескольких дней, чтобы понять это.
Я пыталась думать по-другому. Пыталась принять новую действительность, смириться с ней, но какой смысл жить в мире, где из людей никого не осталось?..
Удар. Боль. Смерть.
ЗА ПЯТЬ ДНЕЙ ДО ЭТОГО
День первый
Пробуждение проходит непросто, но неважно где это происходит и то, что я понятия не имею, кто я такая, рефлексы берут свое, и я широко зеваю. Сажусь. Оглядываюсь. В теле срабатывает незнакомый инстинкт и первым делом ощупываю свою одежду на наличие оружия — пусто.
Оружие?
Зачем мне оружие?
Бетонный пол, стены, потолок — тесная комната-камера, в которую сквозь дверные щели просачивается слабый дребезжащий свет. Другого освещения нет. Пусто.
Странный скрежет… Что это? Не сразу понимаю, что это зубы стучат от холода, в то время, когда в помещении душно и жарко. Озноб? Жара нет.
Покопавшись в голове не нахожу причин тому, чтобы обнять себя руками, или поискать что-нибудь теплое. Постепенно становится легче. Озноб проходит.
Ноги держат крепко. Тяну на себя покрытую ржавчиной стальную дверь, и та с громким скрипом поддается.
Коридоры. Коридоры. Множество грязных коридоров освещенных тускло-мигающими люминесцентными лампами встроенными в длинные ниши в высоком покрытом трещинами потолке.
Иду вперед. Странный назойливый инстинкт продолжает звенеть в голове: "Нужно найти оружие".
Зачем? Кого опасаться?
Провожу руками по волосам — длинные темные локоны, гладкие, приятно пахнут. Ощупываю фигуру — подтянутая, стройная. Для женщины неплохая мускулатура.
Знать бы еще кто эта женщина.
Выхожу в относительно просторное помещение: груды мусора и кирпичей на полу обманчиво сжимают пространство. Двигаюсь боком вдоль стены, понимая, что оставлять спину беззащитной плохая идея. Натыкаюсь взглядом на военную технику, которая производит впечатление заброшенной и давно нерабочей. Один из грузовиков повален на бок, у другого отсутствуют колеса, от кузова третьего остался один каркас.
В противоположной стене несколько дверей и ни одной распахнутой. Решаю обогнуть помещение вдоль стен и добраться до ближайшего выхода.
Выхода куда?
Пытаюсь определить эмоции. Страшно? Нет. Жутко? Тоже нет. Да кто же я — киборг? Хочется рассмеяться. Холодным таким истеричным смехом и закричать во всю мочь: "Какого черта вообще происходит и кто я такая"?
Двери заперты. Все три. Идти обратно? Или же…
Грузовики. Возможно повезет найти оружие, или что-нибудь из еды. Точно. Я чувствую голод и жажду… хоть какое-то утешение — я не киборг.
Движение сбоку. Глаза улавливают его так быстро, словно в голове встроенный микро-радар. Радар, который не способен уследить за собственными телодвижениями, ведь я понятия не имею, как в руках оказался кусок арматуры. Секунда и здоровая крыса пробегающая мимо была прибита к полу острым стальным концом.
— Ненавижу крыс, — бормочу себе под нос, и эти слова становятся настоящим открытием. Как и собственный голос: спокойный, по женскому низкий.
Я. Ненавижу. Крыс.
Уже что-то.
Направляюсь к грузовикам. Возможно и рацию повезет найти, или хоть какую-то информацию о месте, где нахожусь, а потом попытаюсь выломать дверь.
— Стоять, — стальной мужской голос, разорвав тишину, ударяет по перепонкам и вновь во мне что-то щелкает.
Вдох. Крутой разворот на девяносто градусов, выпад ногой и кожаный ботинок на толстой подошве с силой врезается в живот высокого широкоплечего мужчины, а тот даже не дергается, будто я в него просто плюнула. Две руки крепко обхватывают мою щиколотку и резко выкручивают в бок, так что если бы я намеренно не развернулась в воздухе, голеностопному суставу пришлось бы несладко.
В голове на сверхзвуковой скорости приходят в действие сотни моторчиков: анализирующие ситуацию, предлагающие наиболее выгодные для меня решения. Оценка противника произошла как-то сама собой и я понятия не имею в какую секунду времени это случилось. Крупный, высокий, набедренная кобура, армейский нож за поясом болотного цвета комбинезона, ноги на ширине плеч, пульсирующая венка на виске говорит о том, что человек напряжен и готов действовать. А в руках… ружье?
Вряд ли мой кусок арматуры сможет дать противнику достойный ответ.
— Что-то ты рано… Давай, подъем, — командует человек жестким голосом, не предусматривающим за собой компромиссов. — Повторяю дважды, после третьего стреляю в ногу, так что будь послушной девочкой и делай, что говорит дядя. Подъем.
Поднялась, приняв боевую стойку, напрягла ноги, если вдруг потребуется бежать и оценивающим взглядом сверлила физиономию мужчины.
Средних лет — не больше тридцати пяти. Русые волосы короткострижены, волевой массивный подбородок обрамляет небольшая щетина. Светлые глаза под тяжелыми бровями прищурены — оценивают меня в ответ, а тонкие губы слегка изогнуты в кривой ухмылке.
— Ну? Чего встала? Шагаем, — дуло ружья кивает в сторону одной из дверей, я послушно двигаюсь в ее направлении, и следующая моя мысль становится отнюдь не самой разумной. Не знаю, откуда во мне такая уверенность, но решив, что сил хватит, разворачиваюсь на месте, приседаю и делаю подсечку. Мужчину ведет в сторону, но он не падает; моих сил не хватило. Прыжок на него заканчивается ударом приклада мне в лицо, и с тихим стоном я отлетаю в стену.
— Да чтоб тебя. И почему все начинают геройствовать прямо перед этой дверью? — громко выругавшись, незнакомец сплевывает на пол и вновь направляет на меня дуло ружья. — Вот почему все надо усложнять? Чего непонятного, куколка? Мне повторить свою просьбу в третий раз перед тем, как продырявить твою ногу?
Потирая бровь, чувствуя, как горячая липкая кровь стекает по руке и подбородку, жестко смотрю на человека, поднимаюсь на ноги и по его кивку переступаю порог двери, которая оказывается незапертой. Помещение, что предстает перед глазами удивляет своей непохожестью на предыдущие. Здесь светло: большие круглые лампы встроенные в высокий потолок рассеивают поразительно белый свет. Большая часть комнаты заставлена мебелью: несколько диванов, массивный стол посредине нагружен пластиковыми бутылками с водой, консервами и стопками серебристых пакетов похожих на пайки гуманитарной помощи. Вокруг стола около десятка стульев из разных мебельных наборов, а на стульях в разных позах сидят люди. Шестеро. Все в одинаковых комбинезонах на замке; все смотрят на меня и молчат. На мне, кстати, точно такой же нарядец.
Не двигаюсь до тех пор, пока не получаю толчок в спину и делаю два шага вперед.
Сумки. Не заметила их прежде. Несколько больших матерчатых сумок одна на одну сложны у стены.
— Садись, — голос за спиной.
Секунда на раздумья.
— Нет, спасибо, — отвечаю и неосознанно вздрагиваю от собственного ледяного голоса. Надо привыкнуть.
— Еще одна строптивая, — ухмыляется здоровый детина за столом и кивает на девушку напротив — коротко стриженную блондинку с матерчатой повязкой на правом глазу. — Эй, Ди, как глаз, не вытек еще? Глянь, не твоя сестренка пожаловала?
В ответ девушка показывает ему средний палец и кривит рожицу. Достойный ответ.
— Сядь, сказал, — Новый толчок в спину и вот я уже на свободном стуле, рассматриваю всех по очереди, игнорируя теплые струйки крови, большими каплями срывающиеся с подбородка.
— Последняя, — объявляет мужчина с ружьем и опускается на стул во главе стола. — Ну, как зовут?
— Хотела бы я знать.
— Как здесь оказалась?
— Хотела бы я знать.
Последовал хор невеселых смешков.
— Все хотят это знать, — ухмыляется мне парень слева с ежиком светлых волос и круглыми очками на кончике вздернутого носа. — Меня вроде как зовут Эй. Ее, — кивок на темнокожую женщину средних лет, — Би. Рядом с ней Си. — Конопатый мальчишка лет пятнадцати. — Сечешь фишку?
Эй, Би, Си?..
— Я Ди, — с кислой миной объявляет блондинка, нехотя взмахивая рукой. — А дальше пойдет не совсем по порядку, ага?
— Я Джей, — кивает тот самый здоровый детина, похожий на Арнольда Шварценеггера в юности и похотливо мне подмигивает.
Я озадачено вскидываю бровь.
И тишина.
Эй — блондин в очках неловко откашливается и представляет мне следующего парня:
— Это Кей.
И тут во мне все обостряется. Тело напрягается, кисти сжимаются в кулаки, но не потому что я чую опасность, а потому что… не знаю почему. Точно так же как не знаю, кто я такая. Кей. Его имя мне ни о чем не говорит, но его лицо… кожа бледно-карамельного оттенка, темные как ночь глаза кажутся опасными, хищными. Ровный нос, бледные полные губы… И даже взлохмаченные черные, как вороново крыло волосы с двумя выбритыми полосками от висков к затылку, где сквозь трехмиллиметровый ежик проглядывают бордовые извивающиеся змеями татуировки, кажутся до неприличия знакомыми.
Кей бросает на меня мимолетный незаинтересованный взгляд и отворачивает голову.
— Меня называй Ти, — вмешивается в мои мысленные потуги голос мужчины с ружьем, и я встречаюсь взглядом с его буравящими глазами. — Ну? Что скажешь? Так как зовут тебя, куколка?
— Я же сказала: понятия не имею.
— А ты покрути шестеренки в башке, — гадко ухмыляется мне Арнольд… то есть… Джей. — Этот стул для тебя. Ты последняя. Значит, у тебя должно быть имя… Ну, такое дерьмовое вроде наших.
Имя?.. Ничего на ум не приходит, размышляя об этом. А эти семеро вылупились на меня, будто рожают, и ждут ответа.
Имя.
Что-то вспыхивает в голове.
— Ви, — вдруг говорю я, и Джей мрачно смеется:
— Дерьмовый какой-то алфавит получается.