акт между патрулем из засады и двумя вражескими патрулями. Всего за время боя было выпущено 1100 минометных мин со стороны противника и 1500 ответных снарядов.
1. Патруль из засады (офицер +15 человек) разместил основные силы на обратном склоне Алис-Спрингс, а передовой отряд - на гребне.
2. 22:10. Передовой отряд заметил скрытное приближение вражеской разведывательной группы. Они их обстреляли, одновременно вызывая на бой остальных бойцов отряда. Затем передовой отряд повернул назад через засаду, преследуемый противником, который был полностью застигнут врасплох последовавшим огнем.
3. Почти одновременно с описанными выше действиями еще один вражеский патруль приблизился к засаде с запада, и две группы вступили в бой с постоянными патрулями.
4. Засада попыталась разорвать контакт и вернуться к передовым позициям обороны, но ее преследовали, и обе стороны попали под сильный минометный огонь противника. Противник разорвал контакт, и патруль вернулся непосредственно к позициям роты.
5. Следующий патруль зачистки в 00:45 подвергся мощному минометному обстрелу, но потерь среди противника не обнаружил. Наблюдение с первыми лучами солнца показало, что погибло по меньшей мере четыре человека.
6. Окончательные потери: У нас 1 ПВБ [погиб в бою] 15 РВБ [ранены в бою] - патруль из засады, 7 РВБ - патруль зачистки, итого 1 ПВБ и 22 РВБ (включая двух офицеров)
У противника четыре ПВБ (подтвержденных) плюс, по меньшей мере, еще десять человек. возможных."
В результате наших частых вылазок мы постепенно накопили хорошие практические знания о ничейной земле. Наши карты были недостаточно подробными, чтобы от них было много пользы, и в любом случае было крайне нецелесообразно включать фонарик, чтобы взглянуть на карту, находясь где-нибудь поблизости от врага. Мы больше полагались на детальное планирование, изучение маршрута при дневном свете и скопление известных всем ориентиров - одинокий куст, большая дамба на рисовом поле, поваленное дерево.
Что бы мы ни делали, рекогносцировку или вылазку, нас поддерживала огромная огневая мощь, поскольку даже я, простой младший лейтенант, имел право в любое время напрямую запрашивать по радио артиллерийскую поддержку. Мне нужно было только подать команду "Лебедь сейчас" или какой-нибудь другой согласованный сигнал, чтобы обрушить артиллерию целого полка на заранее намеченную цель (американцы, напротив, неохотно делегировали полномочия. Командиру патруля приходилось проходить столько уровней согласования, что к моменту получения огневой поддержки возможность была упущена или позиция захвачена, что приводило к многочисленным потерям).
Помимо артиллерии и минометов, у нас также были танки "Центурион", которые днем скрывались за горизонтом, но каждый вечер выдвигались на укрепленные огневые позиции, так что врагу были видны только башня и орудие, чтобы они могли в упор стрелять по любой указанной им цели. Они были настолько точны, что стали чуть ли не нашим личным тяжелым оружием, которое мы могли очень быстро пустить в ход, прямо у себя над головами. Выстрелы с низкой траекторией производили оглушительный шум, но их эффект был впечатляющим. Когда я не был на патрулировании, я обнаружил, что наш собственный танковый отряд - это особенно интересное место для посещения. Командир, Дуг Хендерсон, был отличным парнем, у которого, казалось, всегда имелась при себе бутылка шотландского виски (мы, пехотинцы, были на "сухом законе"): забраться в танк, где было восхитительно тепло, и выпить глоток виски в веселой компании Дуга - вот это было особое удовольствие в любое время дня и ночи.
Питер Джеффрис редко выступал за организацию больших патрулей, и я был рад этому, так как они, казалось, почти ничего не достигали. Однако однажды он позволил майору Джонни Тресоне, чрезвычайно храброму офицеру, прикомандированному к нам из Оксфордширского и Бакингемширского легкого пехотного полка, вывести из строя целую роту численностью более ста человек. Встретившись с китайцами лицом к лицу, они ввязались в грандиозную перестрелку, в которой был убит Джонни, шедший впереди. Я считал ужасным расточительством, что такой человек, как он, который с такой отвагой пережил мировую войну и получил орден "За выдающиеся заслуги", погиб в тщетной борьбе за Корею. В другую ночь австралийцы организовали патруль численностью в семьдесят человек и проникли глубоко в тыл противника с целью вернуть пленного. Они были хорошими, крепкими, фанатичными бойцами, но китайцы поджидали их в засаде, и они были убиты: из семидесяти отправившихся в путь вернулись только старший сержант и еще один человек.
Что касается меня, то мне пришлось на собственном горьком опыте научиться командовать людьми. Я прибыл сюда совершенно неопытным, но теперь я строил планы, которые касались человеческих жизней: каждый день я должен был убеждать людей, что планы хороши, а затем следить за тем, чтобы все придерживались того, о чем мы договорились. Я начал понимать, что командовать людьми - это на самом деле вопрос привлечения их на свою сторону в течение определенного периода времени и работы над тем, чтобы объединить их в верную и скоординированную команду.
Я подумал, что было бы лучше, если бы я завел блокнот для взвода, в который записывал имена и семейное прошлое каждого, добавляя дополнительную информацию по мере ее обнаружения, и приложил особые усилия, чтобы навестить всех бойцов в их землянках. Мы вели крайне ограниченное существование, изолированные от остального мира в наших маленьких блиндажах, но при этом были привязаны к жесткому распорядку дня, были заняты каждую минуту своего бодрствования и все время боролись с накопившимся истощением, вызванным напряжением и опасностью. В таких условиях было трудно найти время или энергию, чтобы поговорить с людьми, но я заставил себя пойти и посидеть в их землянках, поболтать с ними, нарушая формальность ранговой структуры, пока я не понял их, а они не поняли меня. Я также взял за правило проводить инструктаж или передавать любую полученную мной информацию всем во взводе, чтобы все знали, что происходит. Это может показаться очевидным, но в нашем искаженном существовании это было далеко не просто. К тому времени, когда я возвращался из штаба роты в середине утра, половина моих людей уже спала; и когда я сам просыпался днем, чувствуя себя ужасно, меня ждал безумно напряженный вечер. В изучении управления личным составом и принятии решений мне очень помог Билл Нотт-Бауэр, чья землянка (на высоте 355) находилась на моем пути к проходу в минном поле, так что мне было легко заскочить поболтать, когда я проходил мимо.
После трехнедельного пребывания на фронте мы возвращались на некоторое время в резерв, во время которого окапывали позиции на так называемой Канзасской линии - второй линии обороны, которую должны были занять силы ООН, если вступит в силу соглашение о прекращении огня и будет создана демилитаризованная зона. Там, в пяти милях от линии фронта, жизнь была намного проще, и люди даже находили время для случайных шуток. В полях паслось несколько диких фазанов, и рассказывали историю о том, как однажды зимой Питер Джеффрис отправился на охоту за ними, в нем легко было узнать британского офицера по форме. Когда птица взвилась в воздух, и он промахнулся, стреляя из обоих стволов, австралийский рядовой, бездельничавший у дороги, презрительно крикнул: "Я мог бы прибить этого ублюдка гребаным камнем!" В другую ночь, когда солдаты охраняли Пинтейл, один из мостов через Имджин, часовой ДПЛП остановил американский грузовик за рулем сидел здоровенный чернокожий солдат, который никак не мог вспомнить пароль. На несколько мгновений возникла тупиковая ситуация: ньюкастлец ждал ответа, а американец свирепо смотрел на него из своей кабины. Затем он внезапно воскликнул: "Вы когда-нибудь видели чертова черного китайца?", - и с ревом помчался через реку.
Даже на фронте иногда проявлялось легкомыслие. Приближалось 2 июня, день коронации королевы, и Билл Нотт-Бауэр был занят подготовкой сюрприза для китайцев. Он кропотливо сшил вместе несколько синих и оранжевых опознавательных панелей "земля-воздух" из флуоресцентной ткани шириной два фута и длиной шесть, чтобы сделать вензель королевы Елизаветы II, занимающее примерно четверть теннисного корта. На этих скалистых холмах было очень мало ровных участков, которые можно было увидеть с наших позиций, но, присмотревшись в бинокль, мы заметили один из них, и Билл направился к нему в темноте. Бесшумно подкравшись на расстояние нескольких ярдов к китайским часовым, он прикрепил полотнища и удалился, а утром мы, к своей радости, обнаружили, что знамя было хорошо видно с нашей позиции. Более того, китайцы, очевидно, не видели его, поскольку он оставался нетронутым, словно был заколдован. На самом деле враг понял, что 2 июня было для нас праздничным днем, и когда наши орудия выпустили красные, белые и синие дымовые снаряды, все наши солдаты трижды прокричали "ура", а наши танки подняли свои орудия на максимальное возвышение для одного мощного одновременного залпа, их реакция (как полковой отчет как говорится) "в кои-то веки была флегматична", и они прониклись духом мероприятия, не ведя огня весь день, чтобы люди с обеих сторон могли передвигаться на открытом воздухе со свободой, невозможной в обычное время.
В общей сложности мы заняли три разные позиции - сначала высоту 355 справа от линии, которая контролировала весь сектор; затем высоту 287; и затем холм под названием Йонг Донг, который был дальше от китайцев, чем два других. Справа от нас, на 355-й, находилось подразделение РК - военнослужащих Республики Корея, которые были хорошими бойцами, но использовали физические меры поддержания дисциплины, с таким отношением к человеческой жизни и достоинству, которое ни в коей мере не соответствовало нашему. Человека, совершившего какой-нибудь незначительный проступок, в полной боевой выкладке заставляли карабкаться вверх и вниз по одному из очень крутых холмов, пока он не падал от изнеможения, после чего его возвращали к службе. Однажды мы обнаружили, что из нашей кухни пропало несколько цыплят; мы подали жалобу во взвод южнокорейской армии, расположенный по соседству, и в тот же вечер услышали, что вор опознан и его вот-вот расстреляют за мелкую кражу. Я быстро отправился и убедил командира взвода южнокорейцев проявить снисхождение.