которую моему отряду было поручено патрулировать; но несчастный случай подчеркнул риск такого рода прыжков с парашютом, и, насколько я знаю, больше таких попыток никогда не предпринималось.
Болото оказалось адской средой для жизни и передвижения. Из-за того, что оно находилось в низине, жара стояла невыносимая. В большинстве мест не было видно земли: мангровые деревья стояли в воде, в которую погружались их корни. Чтобы добиться продвижения, нам приходилось либо плестись по пояс в темно-коричневой жидкости, производя при этом опасный шум, либо перепрыгивать с одного корня на другой - трудоемкий и изнурительный процесс, от которого своды наших стоп были в крови. Пиявки были просто невыносимы. Ночью спать было негде: нам приходилось развешивать гамаки между деревьями, и мы готовили, скорчившись на самом плоском корне, который только можно было найти.
Постепенно мы поняли, что даже террористы не могли вынести таких ужасных условий, и что они жили на более сухой земле по краям болота и вдоль реки. Осознав это, мы тоже перебрались в несколько более комфортные районы. Хотя мой отряд никогда не сталкивался с противником, мы нашли много его следов у реки - недавно брошенные лагеря, с панцирями черепах, которые они приготовили и съели, и передали по радио информацию, которая позволила Гарри Томпсону развернуть другие подразделения по более четкой схеме и постепенно усилить оцепление вокруг банды. В конце концов мы оказали на них такое совокупное давление, что они сдались: однажды утром я получил сигнал о том, что была достигнута договоренность о капитуляции, и внезапно, через три недели, операция подошла к концу.
Лофти Аллен, который был выведен из джунглей по инвалидности после укуса скорпиона, но выздоровел и вернулся к патрулированию на периферии, был свидетелем первых шагов при сдаче, во время которых он выступал в качестве переводчика. Из джунглей на условленное рандеву вышел не Ах Хой, а его посланец, миниатюрная женщина по имени Ах Ниет, которая сначала потребовала крупную плату за каждого члена своей группы. Узнав, что сделки не будет, она ускользнула обратно в джунгли, и в сумерках того же дня А Хой вышел на рисовое поле вместе с несколькими своими людьми.
Так закончилась операция "Телок Энсон". После этого я был выведен из джунглей и некоторое время выполнял обязанности связного офицера в Ипохе, прежде чем меня перевели в оперативный отдел штаб-квартиры SAS в Куала-Лумпуре. У меня нет четких воспоминаний о том, почему были предприняты эти шаги, но они, безусловно, были связаны с Гарри Томпсоном, у которого по какой-то причине сложилось обо мне плохое мнение. Гарри, как я уже говорил, отличался вспыльчивым характером и рано или поздно срывался на большинстве своих подчиненных. По воспоминаниям Танкиста Смита, однажды он посетил нашу базу в джунглях и, прибыв в плохом настроении, выступил против нашего размещения. Когда мы защищали их, он вышел из себя и сказал: "Ладно, я собираюсь вернуть вас обоих в ваши исходные части". Я не могу поручиться за точность памяти Танкиста, но сам он определенно оказался в итоге на учебной базе в джунглях, а я - в оперативном центре. Что я знаю наверняка, так это то, что Гарри пожаловался на меня новому командиру 22-го полка SAS, подполковнику Тони Дин-Драммонду; однако он заступился за меня и вместо того, чтобы отправить меня домой, как требовал Гарри, отправил работать в оперативный отдел10.
Мне это доставляло большое удовольствие, так как я был нервным центром всей нашей операции, и я мог оттачивать свои навыки в джунглях, время от времени ускользая на короткое патрулирование. Дин-Драммонд оказался замечательным, хотя и требовательным командиром, на которого можно было работать. Высокий, опрятный мужчина с волосами и усами песочного цвета, хороший, опытный солдат, он пришел в полк с репутацией выдающегося храбреца и с готовым прозвищем "Шкаф". Это произошло благодаря его удивительному подвигу после битвы при Арнеме в 1944 году, когда он тринадцать дней прятался в шкафу в доме, полном немецких солдат. К тому времени, как я познакомился с ним, у него появилась склонность к внезапным, радикальным изменениям планов: он просил меня организовать для него сложные поездки в передовые части в джунглях - полет на самолете в Ипох, полет на вертолете в Южную Корею, сплав по реке для встречи с патрулем - и затем в последнюю минуту отмените все в пользу какого-нибудь более неотложного дела. Для меня это было, по крайней мере, хорошей практикой в поддержании гибкости ума.
По мере того как мое пребывание в Малайе подходило к концу, я не испытывал особого желания возвращаться к службе в обычном полку. Я ничего не имел против ДПЛП, который был чрезвычайно добр ко мне: просто после того, как я попробовал жизнь в SAS, никакая другая форма военной службы не привлекала меня так сильно. Поэтому я решил использовать свое положение на Дальнем Востоке как плацдарм для путешествия домой по суше. Изучение карт показало, что большая часть маршрута была осуществима, за исключением участка через Бирму, которая в то время находилась в состоянии политического и экономического хаоса. Я понимал, что пересечение Иравади будет представлять проблему, но я подумал, что способ преодолеть ее - это путешествовать на мотороллере, который я более или менее смогу поднять и перевезти на борт любого небольшого судна, которое окажется в наличии. Поэтому я купил "Ламбретту", научился на ней ездить и организовал себе вечерние курсы по техническому обслуживанию и ремонту. Я также занялся оформлением необходимых виз и получил их все, кроме визы в Бирму, в посольстве которой не было никакого смысла.
И вдруг как гром среди ясного неба мои планы рухнули. Утром 28 октября 1958 года, сидя в оперативном центре, я прочитал совершенно секретное кодированное сообщение из Лондона, от которого у меня волосы на затылке встали дыбом. Оно исходило от майора Фрэнка Китсона11, сотрудника отдела планирования Военного министерства, и содержало просьбу к командующему офицеру срочно оценить возможность развертывания SAS в Омане, где лидеры повстанцев обосновались на вершине горы под названием Джебель-Ахдар.
Я никогда не слышал о Джебель-Ахдаре и практически ничего не знал об Омане. Но здесь, несомненно, открывалась потрясающая возможность для действий. Я сразу же начал мысленно планировать свое будущее: если бы мне удалось получить место в каком-нибудь подразделении, отправленном в Аравию, я бы отменил поездку на скутере. Я бы отказался от четырех- или пятинедельного отпуска, который намеревался провести в путешествиях, и вместо этого продолжил бы службу.
Я передал это сообщение Дину-Драммонду, который ухватился за эту возможность с таким же рвением, как и я, хотя и по другим причинам. Он рассматривал это не просто как очередную операцию, но как шанс для SAS доказать всему миру, что они могут эффективно сражаться не только в джунглях. Поскольку полк находился в Малайе с момента своего переформирования, его солдаты стали известны посторонним как "Кролики из джунглей", и все считали, что все, что мы можем делать, это прятаться в густых зарослях. Более того, многие люди верили, что, когда малайская кампания подойдет к концу, SAS будет расформирована. Как сразу понял Дин-Драммонд, Оман даст нам еще один шанс.
Я сказал, что, если бы это было возможно, я бы с удовольствием принял участие в кампании. К моему изумлению, он более или менее согласился, что найдет для меня место, если что-то изменится. Между Куала-Лумпуром и Лондоном летали телеграммы. Фрэнк Китсон совершил кратковременный визит и встретился с Дином-Драммондом в Бахрейне. Вместе они отправились на разведку в Оман, где встретились с полковником Дэвидом Смайли, в то время командовавшим вооруженными силами султана Омана.
В кратчайшие сроки и во многом по инициативе Дин-Драммонда было принято решение о немедленном развертывании эскадрона SAS в Омане. В качестве подразделения был выбран эскадрон "D", которой в то время командовал грозный Джонни Уоттс, возглавивший его, когда Джон Вудхаус ушел в отставку. На том этапе я встречался с Джонни всего раз или два, но сразу же признал в нем исключительного лидера. Невысокий, коренастый, с привлекательным морщинистым лицом и низким голосом, он не заботился о своей внешности, и обычно в уголке его рта торчала самокрутка. Но он был жестким и решительным, настоящим солдатом, с потрясающей энергией и напористостью, а также прекрасным, смелым воображением. До прихода в SAS он работал телохранителем в Южной Америке и служил в парашютно-десантном полку, и одним из факторов, повлиявших на решение отправить его в Оман, было его семейное происхождение: он вырос на Северо-западной границе Индии, где его отец служил в армии, и в течение многих лет он жадно изучал военное дело в горах.
Случилось так, что, когда пришло сообщение Китсона, эскадрон Джонни как раз проводил крупную операцию в Пераке, на крайнем севере Малайи, почти на границе с Таиландом. Джонни, всегда готовый к новым планам, придумал использовать слонов для перевозки припасов эскадрона в джунгли, и мне, как оперативному руководителю, выпало нанять животных. После долгих усилий мне удалось достать достаточное количество слонов - только для того, чтобы обнаружить, что эти несчастные создания оказались полностью непригодны, потому что они были просто слишком велики для джунглей и, двигаясь по лесу, постоянно теряли свой груз, который падал с их спин о деревья. В конце концов, все это пришлось погрузить в самолет и доставить на борт. Таким образом, Джонни в тот момент не был моим любимым коллегой, и я не ожидал от него ответной любезности.
Вызванный обратно в Куала-Лумпур без предупреждения, он с ревом ворвался в оперативный отдел, требуя объяснить, почему его отозвали. Как только я рассказал ему, что происходит, он просиял. Я притворился, что, если меня не включат в группу, вся экспедиция может сорваться. (Конечно, я был не в силах помешать этому, но все это было хорошей шуткой). Он отправился на встречу с Дином Драммондом, и вскоре все было решено. Эскадрон "D" предполагалось вывести из джунглей и как можно скорее отправить в Оман. Меня перевели в эскадрон "D", и, к бесконечному огорчению моего друга Иэна Картрайта, который до этого его возглавлял, я получил под командование 18-й отряд в звании исполняющего обязанности капитана. Иэну просто не повезло, что он выбрал именно этот момент для женитьбы, а мне повезло, что я оказался в нужном месте в нужное время (я был шафером на его свадьбе как раз перед тем, как мы уехали).