Темп жизни был напряженным. Теперь он стал бешеным, поскольку эскадрон постоянно переучивался для ведения боевых действий в совершенно других условиях. Вместо того чтобы прятаться в зеленых сумерках джунглей, имея обзор на дистанции броска гранаты, мы оказались бы под палящим солнцем на открытых горных просторах, где видимость простиралась бы на тысячи ярдов. Вместо нашего оружия малой дальности нам понадобятся новые самозарядные винтовки калибра 7,62 мм (SLR), трехдюймовые минометы и ракетные гранатометы. Вместо того чтобы передвигаться днем небольшими группами, держась поближе друг к другу, мы бы действовали более крупными подразделениями, рассредоточенными по ночам.
Я продал свой скутер, отменил свою бронь по дороге домой, послал сигнал в ДПЛП о том, что мое возвращение задерживается, и потихоньку покинул оперативный центр, чтобы потренироваться с эскадроном "D". Посторонние, которые видели нас, подумали, что мы сошли с ума. SAS действует как обычная пехота? А что мы думали, проделывая все это?
До последнего момента место нашего назначения держалось в секрете. Затем на брифинге эскадрон заслушал план операции, который не подлежал разглашению, и 18 ноября мы разместились на двух транспортных самолетах "Беверли". В плане полета, который сам по себе был тщательно спланированным обманом, говорилось, что мы направляемся в Аден и Хартум; кроме нас самих, лишь горстка людей знала, что наш пункт назначения не был ни тем, ни другим.
Глава 9. Арабские ночи (1958-1959)
Мы приземлились на аэродроме Королевских ВВС на Масире, небольшом низменном острове у юго-восточного побережья Омана. В целях безопасности самолет развернулся и вылетел обратно в Коломбо и Сингапур под предлогом того, что внезапно возникла необходимость в срочном переносе рейсов. Не прошло и двух лет после Суэцкого фиаско, как имя Британии уже гремело на большей части Ближнего Востока, и любое предположение о том, что британские силы специального назначения начинают кампанию в Аравии, вызвало бы дипломатическую бурю, а Насер организовал бы это разоблачение. Поэтому наше развертывание было совершенно секретным.
Мы прибыли в самое прохладное время года, но, несмотря на это, дневная жара стояла невыносимая, а лагерь в Масире представлял собой свалку. В офицерском общежитии были только душевые на открытом воздухе, и весь остров казался пустынным. Мы слышали историю о том, что в начале века у побережья потерпел крушение британский корабль, и что когда некоторые члены экипажа добрались до берега, местные жители убили их. Говорили, что султан Омана так разгневался, что обрек островитян на изоляцию и с тех пор оставил их в нищете.
К счастью, мы провели на Масире всего одну ночь. На следующий день из Адена прилетел другой "Беверли" и отвез нас на север, к материку, где мы приземлились на грунтовой дороге в Сиб. Там нас погрузили в грузовики с полами, обложенными мешками с песком для защиты от мин, и отвезли в палаточный лагерь, который все еще строили саперы, недалеко от столицы Маската. В тот же вечер в большой палатке, которая также служила столовой, Дин-Драммонд и Смайли вкратце рассказали нам о ситуации.
Это было легче описать, чем понять. Правитель Омана, султан Саид бин Таймур, был деспотом и реакционером, но пользовался поддержкой Великобритании, с которой Оман на протяжении веков заключал договоры о дружбе. Отшельник, редко появлявшийся на публике, он долгое время был непопулярен среди своего народа, и теперь у него были серьезные неприятности. Три лидера повстанцев - шейх Галиб бин Али, его младший брат Талиб бин Али и шейх Сулейман бин Химайер — обосновались на вершине Джебель-Ахдар (буквально - Зеленая гора) - горного массива с плоской вершиной на высоте 8000 футов над уровнем моря, и все попытки изгнать их оказались тщетными. Главным зачинщиком восстания, по-видимому, был Галиб, имам или религиозный лидер, который бросил вызов султану; но Талиб имел военный опыт и, как считалось, командовал армией диссидентов. Сулейман был верховным шейхом Бану Риям, главного горного племени. Все трое финансировались и вооружались Саудовской Аравией, которая посылала им оружие, мины и золото. Говорили, что их войска насчитывали шестьсот или семьсот человек; они жили в пещерах и спускались по ночам, чтобы потрепать войска султана на базах у подножия горы, а также минировать грунтовые дороги.
Плато имело размеры примерно двадцать миль на десять и представляло собой феноменальную природную крепость, защищенную отвесными склонами и отсутствием дороги, ведущей на вершину. Всего полдюжины троп, по которым могли передвигаться люди и ослы, вели вверх по вади, или сухим руслам, таким крутым и узким, что каждую из них мог эффективно охранять небольшой отряд. На любом маршруте полдюжины человек с винтовками и пулеметом могли сдержать целую роту и нанести серьезные потери. Даже без противодействия чисто физические трудности восхождения на высоту семь-восемь тысяч футов при очень высокой температуре были бы огромными: другие подразделения, пытавшиеся патрулировать гору, потеряли несколько человек убитыми от снайперского огня, но еще больше - от теплового удара. Неудивительно, что ни один иностранец не покорял вершину Джебеля со времен персов в десятом веке.
Для нас это было потрясающим испытанием. Старшие офицеры подсчитали, что для зачистки горы от повстанцев потребуются силы из четырех батальонов, включая парашютно-десантный батальон, но проведение такой крупномасштабной операции было исключено из-за политических ограничений. У нас было около шестидесяти бойцов, и мы стремились выполнить свою работу стилетом, а не дубинкой, не вызвав даже ряби на поверхности международных вод. Дин-Драммонд подчеркнул один важный момент: мы не могли допустить потерь: было важно, чтобы никто из нас не попал в руки врага, ни живым, ни мертвым, поскольку обладание пленным или телом позволило бы повстанцам спровоцировать политическую бурю. В сверхсекретной оперативной инструкции № 1 командира отмечалось, что "был запланирован ряд крупных операций, которые были отменены по политическим причинам. То же самое может произойти и с операцией эскадрона "D", если в Великобритании поднимется шум".
У нас было четыре дня, чтобы переодеться, привести себя в порядок, потренироваться с дальнобойным оружием и начать привыкать к сухой жаре. Вскоре стало ясно, что мы находимся в чрезвычайно отсталой стране, где мало что изменилось со времен Средневековья, поскольку султан решил, что лучший способ сохранить контроль - это подавить все формы развития. Сам Маскат был средневековым городом, окруженным высокой глинобитной стеной, а его дома были построены из глины и дерева. Ни там, ни где-либо еще в стране не было асфальтированной дороги; единственными автомобилями были те немногие, которые султан держал взаперти в своем дворце. Здесь не было школ, больниц или других медицинских учреждений, все это было запрещено. Не было ни телефонов, ни почтовых служб, ни электричества, ни водопровода. Исламские законы соблюдались неукоснительно, и любому, кто был уличен в воровстве, отрубали руку. За более мелкие преступления, такие как курение в общественных местах или хождение в темное время суток без фонаря, нарушители могли угодить в Джелали, крепость-тюрьму, в которой, по слухам, была яма глубиной в тридцать-сорок футов. В него бросали заключенных, которые оставались там по воле султана и не получали никакой пищи, кроме той, что приносили их родственники и спускали им на веревке. Повсюду сельское хозяйство пришло в упадок, и у людей был подавленный, измученный вид.
Все это мы учли во время подготовки. Задержка была для меня находкой, так как дала мне возможность поближе познакомиться с бойцами моего нового отряда. Я был рад вернуться в эскадрон "D", в котором я проходил подготовку в джунглях. Возможно, я сам приобрел уверенность в себе благодаря своему опыту в Малайе, но я обнаружил, что ее участники, которые были в основном моложе, чем бойцы "Старослужащих B", были менее склонны к спорам и более готовы делать то, что им говорят.
Теперь моим отрядным сержантом был Смуглый Дэвидсон, жесткий и умелый человек, не слишком популярный среди солдат, потому что он многого от них ожидал и жестко ими командовал, но для меня он был бесценен. Другим выдающимся младшим командиром был капрал Тиндейл, который позже стал полковым сержант-майором: спокойный, симпатичный и смуглый, он выполнял огромный объем работы без суеты. Среди солдат выделялся Дикки Данн - настоящий старый негодяй, размером с блоху, но крепкий, как бык, чей рюкзак казался больше, чем тот, кто его нес: из тех людей, которые своими внезапными выходками поддерживали чувство юмора отряда в хорошей форме. Другим солдатом с многолетним стажем был Боб Крейтон, который в конце концов дослужился до звания майора, но также оторвал себе два пальца во время экспериментов со взрывчаткой в Херефорде. Я был рад узнать, что Танкист Смит также был переведен в эскадрон "D", хотя теперь он служил в 19-м отряде, а не в моем12.
Привыкая к местным условиям, мы начали осваивать зачатки нового языка. Оппозицией были уже не КТ, а аду, что по-арабски означает "враг"; в мгновение ока мы стали называть гору "джебель", а восставших в горах - "джебали", и мы начали говорить "Аллах" (с божьей помощью) или "Аллах карим" (Бог щедр) как будто мы употребляли эти выражения всю свою жизнь.
Тем временем Дин-Драммонд организовывал эффективную операцию по снабжению, чтобы доставить все необходимое для кампании либо из Адена, расположенного в полутора тысячах миль к юго-западу, либо из Бахрейна, расположенного в шестистах милях к северу. На раннем этапе стало ясно, что для транспортировки боеприпасов, продовольствия и других припасов в гору потребуется большое количество ослов; и когда Военное министерство обнаружило, что сомалийских ослов можно купить по 3 фунта стерлингов за штуку, в то время как одно оманское животное стоит 40 фунтов стерлингов, оно с присущей ему бережливостью решило отправить двести ослов из Африки. Они прибыли в Маскат на десантном судне, и их пришлось вытаскивать на берег сетями, по пять-шесть штук за раз. Чего не смогли понять мандарины в Уайтхолле, так это того, что сомалийские животные были намного меньше и могли нести всего около пятидесяти фунтов - вдвое меньше, чем их местные собратья. Кроме того, они привыкли питаться злаками, в то время как оманские ослы питались финиками. Последней каплей стало то, что иммигранты не привыкли к высоте и, поднявшись примерно на тысячу футов, просто легли. В целом, это был катастрофический эксперимент, который привел к безграничному разочарованию.