Несмотря на все усилия, мы все равно направлялись к скалам, о которые разбивались волны. Ярд за ярдом мы продвигались на запад. Был полдень, и солнце палило вовсю. Каждый из нас обливался потом, работая тяжелым веслом, и, тяжело дыша, молился о попутном ветре. Его не было. В течение сорока пяти минут мы боролись изо всех сил, чтобы спасти нашу маленькую яхту от разрушения. В конце концов, мы были так близко, что могли не только слышать, но и видеть, как буруны разбиваются о берег, но Бог был с нами, и, к нашему несказанному облегчению, мы проскользнули мимо мыса Балф, всего в нескольких секундах от кораблекрушения и гибели.
Оставшаяся часть путешествия была насыщенной. Аден находится всего в сотне миль, или в одном дне плавания, к востоку от Перима, но нам потребовалось четыре дня, чтобы преодолеть это ничтожное расстояние. Тем не менее, вечером 26 июня, в момент сильного волнения, мы увидели, как на горизонте показались суровые очертания Шамсана. Это было то, что мы планировали и о чем мечтали в течение восемнадцати месяцев: наша миссия была близка к завершению.
Когда мы, наконец, бросили якорь во внешней гавани Адена около 03.00 27 июня, мы провели в море шестьдесят девять дней, преодолев 4200 миль, и каждый из нас провел за штурвалом восемьсот часов. Наш успех был полностью обусловлен планированием, навигацией и мореходным искусством Джулиана. Наши личные отношения необычайно хорошо пережили испытания путешествия, и мы получили массу удовольствия и впечатлений. Иногда Джулиан ругал меня, когда я совершал какие-нибудь глупости, но это меня не беспокоило, и у нас никогда не было даже намека на ссору. Зная, что моя жизнь находится в руках Джулиана, и высоко оценивая его способности в море, я никогда не испытывал желания ссориться из-за технических деталей, а был доволен реализацией любой политики, к которой он призывал.
Не то чтобы у нас было много времени сравнить свои впечатления, потому что Джулиан уже просрочил свой отпуск и был вынужден вернуться в Лондон следующим рейсом "Кометы" в 10.00 утра двадцать восьмого числа. Моей собственной неотложной задачей было восстановить свои финансы, продав яхту, которую я уже рекламировал, по той же цене, которую я заплатил за нее, в Великобритании и Адене. Я чувствовал себя толстым и дряблым от недостатка физической активности, но все равно торжествовал. В списке возможных улучшений, приложенном к моему последнему письму домой, я предложил установить холодильник - предмет первой необходимости, который мы по глупости посчитали роскошью, когда Фалмут лежал под снегом, и взять "самую большую, дорогую, вместительную и мягкую подушку "Dunlopillo", которую вы могли бы представить", на которой сидел бы рулевой. "Жесткие доски кокпита в течение восьмисот часов за штурвалом вызывают острый дискомфорт". Наконец, под заголовком "Стоило ли это того?" я написал: "Каждого пенни и каждой пройденной с болью в спине милей" - и это остается моим вердиктом по сей день.
Глава 13. Секретный агент в Адене (1962 - 1963)
Впервые в своей жизни я был сдан в наем, будучи прикрепленым к штабу Федеральной регулярной армии. За исключением нескольких британских офицеров, ФРА полностью состояла из арабов; ее базой был Сидасир-Лайнс в Хормаксаре, на перешейке в самом Адене, но ее пять батальонов были размещены в различных точках страны, на них была возложена практически невыполнимая задача поддерживать порядок среди враждующих племен и продвигать британскую политику, которая заключалась в объединении различных независимых правителей в единую федерацию. Когда я прибыл в страну в конце июня 1962 года, политическая атмосфера все еще была стабильной, но только отчасти: на севере, в Йемене, республиканские элементы, поддерживаемые Насером, уже сеяли смуту против роялистов, а Насера, в свою очередь, поддерживал Советский Союз. И снова - как в Корее и Малайе - я оказался втянутым в ожесточенную борьбу страны, традиционно связанной с Западом, против инспирированной коммунистами агрессии.
Аден был британским владением с 1839 года: более ста лет он служил нам перевалочным пунктом на пути в Индию и на Дальний Восток. За эти годы мы создали сложную сеть договоров с вождями племен, и на основе этих соглашений были созданы протектораты Западный и Восточный Аден. Однако на протяжении всей нашей деятельности мы вели себя прискорбно эгоцентрично: сосредоточившись на своей собственной торговле, мы почти ничего не сделали для местного населения. Мы так и не построили асфальтированную дорогу за пределами города, и хотя мы создали свободную администрацию в сельской местности и несколько довольно слабых попыток создать школы, мы никогда не объединяли враждующие племена для создания единого государства и не вносили существенных улучшений в их примитивный образ жизни. В результате арабы так и не проявили к нам особой лояльности, и единственным эффективным способом удержать правителей на нашей стороне было подкупать их оружием, боеприпасами и деньгами. Таким образом, британский контроль над внутренними районами всегда был хрупким, и когда с севера пришел вызов, вдохновляемый коммунистами, он начал давать трещину.
Благодаря помощи Джона Вудхауса, который в то время работал в Адене, я быстро освоился. Поскольку мне нужен был собственный транспорт, я купил еще одну "Ламбретту", и это было все, что я мог себе позволить после всех тягот путешествия16. Я жил в офицерском собрании на Сидасир-Лайнс, где у меня была комната в одном из сборных домов.
В них не было кондиционера, но даже в жаркие летние месяцы, когда дул муссон, жара никогда не беспокоила меня слишком сильно, а иллюзию прохлады создавала трава на нашем участке, которую тщательно поливали каждый день. В собрании я познакомился с новыми интересными коллегами, но все они были британцами, потому что в то время у арабских офицеров было свое собрание. Едва я прибыл, как наткнулся на очаровательную англо-индийскую девушку, дочь уорент-офицера. Возможно, тот факт, что я недавно провел три месяца на яхте, повлиял на мое суждение, но она показалась мне потрясающе привлекательной, и я влюбился в нее. Возможно, это было даже к лучшему, что она не ответила взаимностью на мое увлечение, потому что в те времена браки между людьми разного ранга отнюдь не поощрялись - и в любом случае, в возрасте двадцати восьми лет я не хотел связывать себя узами брака. В самом Адене британское присутствие все еще было сильным: там председательствовал гражданский верховный комиссар сэр Чарльз Джонстон, но штаб-квартира на Ближнем Востоке также располагалась в колонии, а на аэродроме в Хормаксаре находился значительный гарнизон регулярных армейских подразделений при поддержке подразделения королевских военно-воздушных сил. Одним из моих первых обязательных занятий было изучение арабского языка, и вскоре меня отправили на курсы в CALSAP, командную школу арабского языка в протекторате Аден. Там главным преподавателем был Лесли Маклафлин, блестящий преподаватель, который вызвал у всех нас большой энтузиазм. Несмотря на то, что это была тяжелая работа, нам приходилось заучивать около тридцати слов каждый вечер, мне понравился курс; и поскольку все наши занятия были фонетическими, я сам научился писать сценарии. Хотя я так и не стал свободно говорить по-арабски, я выучил достаточно, чтобы вести простые беседы и, что самое важное - завершать официальные обмены любезностями, которыми начинается любая встреча в этой части света.
Командующим ФРА в то время был бригадный генерал Джеймс Лант (который позже стал генерал-майором и автором нескольких превосходных книг, в том числе "Бесплодные скалы Адена", повествующей о его пребывании в колонии). Уравновешенный человек с академическими наклонностями, он сблизился с арабами, но не менее хорошо разбирался в молодых британских офицерах, таких как я. Будучи младшим офицером разведки (формально - G3), я работал непосредственно с G217, подполковником Майком ван Лессеном, великолепным человеком с гигантскими усами и седеющими волосами, которого прозвали "Гарри Химьярит" за его потрясающие знания и увлечение древними цивилизациями Южной Аравии (Химьяр был легендарным королем Йемена). Майк совершенно не умел делегировать задачи подчиненным и старался все делать сам - в результате чего я не был перегружен работой; но он часто исчезал в археологических экспедициях, оставляя нас одних, и позже передал работу Мелизу Вагстаффу, офицеру-саперу, который был сторонником точности и детализации.
Моя работа состояла в основном в сопоставлении разведывательных донесений из батальонов, расположенных в глубине страны, и составлении ежедневных "итогов", или разведывательных сводок. Каждое утро я проезжал на автомобиле пятнадцать миль до Аль-Иттихада (Федерация), офисного комплекса, предназначенного для размещения федерального правительства после ухода британцев, и в 9 утра присутствовал на ежедневном совещании по разведке, на котором информировал людей о событиях в ФРА. Заседание проходило под председательством Джорджа Хендерсона, старшего сотрудника по политическим вопросам, и обычно было информативным и полезным. В коридорах было время для бесед с другими политическими офицерами, такими как Ральф Дейли и Робин Янг, и часто там же находились сотрудники из других отделений - Билл Хибер-Перси, Джеймс Нэш, Майкл Крауч. Поскольку многие из этих людей работали колониальными офицерами в Судане, они были чрезвычайно осведомлены.
Сопоставление разведданных было, по сути, кабинетной работой, которая, хотя и была интересной, не представляла особой сложности. Как всегда, мне захотелось сбежать от офисной рутины и отправиться на открытые пространства - в зазубренные, голые горы и гравийные пустыни в глубине страны, и, к счастью, у меня были веские основания для этого, так как мне нужно было посетить батальоны ФРА и своими глазами увидеть условия, в которых они работают. Также было важно, чтобы я, как офицер бригадной разведки, познакомился со своими офицерами полевой разведки, которые независимо работали по всему протекторату, а также с офицерами разведки в батальонах ФРА. Офицеры полевой разведки были преданные своему делу люди, и никто другой не был предан больше, чем майор КВВС Уильямс, который жил со своей женой (медсестрой, руководившей небольшим