оединился к команде Джима Джонсона в Лондоне и несколько раз возвращался в Аден в ходе операции.
Его уход совпал с быстрым ростом активности, и к октябрю даже я, с моей тягой к тяжелой работе, был на пределе своих возможностей. 6 октября я написал Тони: "Мне грозит опасность вообще уйти из армии, поскольку она мешает мне!" - и предупредил Джима:
"Я трачу на это около шести часов в день. Это нормально, и я могу поддерживать существующее давление, но не могу его увеличивать. Чем больше людей в Йемене, тем больше оно будет, поэтому, пожалуйста, подумайте о каком-то подкреплении. Если объем работы действительно увеличится, нам придется подумать о том, чтобы нанять кого-нибудь на полный рабочий день в Адене."
В Йемене Джонни Купер начал добиваться результатов и присылать сообщения об успешных засадах и минных заграждениях: "Взорван египетский грузовик. Семеро погибших". Но он также требовал все больше и больше денег. "Пришлите отбивные", - таков был его постоянный рефрен, заставивший меня послать телеграмму в Лондон:
"30 000 МТД [серебряных талеров Марии Терезии] требуется на ежемесячную зарплату и расходы. Серьезные трудности. Без этого невозможно действовать. Огромные возможности в Сане, если поступит больше денег. "
К тому времени мы создали эффективную радиосеть, включавшую станцию в Нукубе, в Бейхане, которая работала в Йемене и обратно в Адене, и еще одну в самом Адене, которая могла напрямую связываться с Лондоном. В сети работали два ветерана SAS времен Второй мировой войны, один из которых прибыл в Аден с чемоданами, настолько перегруженными, что они лопнули, когда он, пошатываясь, проходил таможню.
В конце октября, когда мое собственное время было на исходе, а впереди все еще маячил ужасный экзамен в колледж, я обратился за помощью к коллеге из ФРА. Моей целью было, чтобы он сменил меня, когда я уйду в январе, и они с женой начали делить часть моего тайного груза. К тому времени я вставал в 4.30 утра, самое позднее в 5, пытаясь подготовиться к экзамену (сдача которого с каждой неделей становилась все менее и менее вероятной), оформлял документы для операции в Йемене, а затем отправлялся на пробежку перед завтраком. На третьей неделе ноября Дэвид Стирлинг снова посетил Аден, и я впервые встретился с ним. Многие люди терпеть его не могли и находили настолько властным, что не могли с ним работать; но для меня он был и всегда останется великим человеком и героем, таким же сильным духом, как и ростом.
Он показался мне чрезвычайно интересным человеком. Его личность была настолько сильной, что он оказывал магнетическое воздействие на других людей; он также был щедрым, гостеприимным и красноречивым, и он отстаивал свои собственные идеи с такой силой, что с ним было трудно спорить. Даже если некоторые идеи казались не очень здравыми, он умел придать им блестящий вид. У него также было развитое чувство юмора, хотя и немного ироничное и брутальное, поскольку он мог высмеять неудобную ситуацию. После войны он, скорее всего, потерял интерес к SAS, все больше погружаясь в проблемы Африки; его целью там было улучшить положение и влияние чернокожего населения посредством образования, и он предвидел огромные социальные перемены, которые должны были произойти за десятилетия до того, как они произошли. Однако теперь операция в Йемене вновь разожгла в нем энтузиазм к ведению иррегулярных боевых действий: упиваясь интригами, он был полон идей, как привести в замешательство Насера и республиканцев.
Моя первая встреча с ним стала незабываемой из-за того времени, на которое она была назначена. Она состоялась в Доме правительства 22 ноября 1963 года, и, когда мы сидели и разговаривали после ужина в темноте на террасе, по радио передали ужасную новость о том, что президент Кеннеди был убит. (Позже я узнал, что днем ранее Кеннеди позвонил премьер-министру Великобритании сэру Алеку Дугласу Хоуму и попросил его лично заверить в том, что британские наемники будут выведены из Йемена. Хоум сказал, что, насколько ему известно, мы к этому не причастны, но что он наведет справки, и на следующий день Кеннеди отправился в Даллас.)
Мое собственное жестокое возмездие настигло меня. В течение следующих нескольких дней я сдавал экзамен в Штабной колледж... и позорно провалился. Я не только взялся за слишком много других проектов, но и был не в том настроении, в глубине души не желая провести следующий год, сидя за письменным столом в Кэмберли. Если бы я сдал экзамен, мне пришлось бы изменить свое будущее; как бы то ни было, неудача открыла мне путь к возвращению в SAS в начале января.
К концу 1963 года ситуация с безопасностью в Адене быстро ухудшалась, и терроризм начал набирать силу, поскольку различные политические группы стремились усилить свое влияние до ухода британцев. В Кратере развернулась организованная кампания насилия, и был введен комендантский час. Накал местных настроений стал очевиден миру 10 декабря, когда в нового Верховного комиссара сэра Кеннеди Тревискиса, стоявшего на летном поле и собиравшегося вылететь с делегацией на переговоры в Лондон, была брошена граната. С беспримерным мужеством Джордж Хендерсон бросился между гранатой и сэром Кеннеди, приняв на себя всю силу взрыва. Десять дней спустя он скончался в больнице, но успел получить планку к медали Св. Георга, которую он получил шестью годами ранее, также за отвагу. Известие о награждении было отправлено в Аден по телеграфу, так что он узнал об этом еще до своей смерти.
С распространением терроризма и все большей замкнутостью сообщества экспатриантов наши тайные операции становились все более трудными. 22 декабря я написал Фионе:
"Аден бесконечно мал, и все друг друга знают. Это, скорее, та же ситуация, что и в маленьком провинциальном городке в Великобритании, за исключением того, что новости об арабах распространяются чаще. Кроме того, арабы, которые работают в телеграфной службе, как и все арабы, очень сознательны в политическом плане и с готовностью реагируют на все, что связано с Йеменом. Всей моей исходящей почтой занимаются солдаты подразделения, и, конечно, они следят за развитием событий. Сейчас ходят слухи, что я со дня на день должен жениться! Причина в том, что я отправляю вам огромное количество пленок и писем, которые я так тщательно запечатываю!"
Еще одна трудность, с которой я столкнулся, заключалась в том, что мужчины начали возвращаться из Йемена сильно загорелыми и бородатыми. В сельской местности было вполне разумно отращивать бороду, потому что это экономило время и затрудняло бритье, а также защищало лицо владельца от солнечных ожогов; но в вызывающем клаустрофобию окружении Адена борода ужасно выделялась и сразу выдавала, откуда родом ее владелец. "Боюсь, меня, мягко говоря, смущает, что меня видят в обществе явно сомнительных личностей", - сказал я Лондону. "Не забывайте, мы уважаемые граждане, а не подпольные головорезы, как вы".
Когда год подошел к концу, я в безумной спешке собрал вещи и уехал, получив приказ о переводе в 22-й полк SAS. Приказ Джона Вудхауса предписывал лететь прямо в Бруней и провести разведку, чтобы я знал, какие условия могут ожидать эскадрон "А", когда он отправится туда позже в 1964 году. Я был рад это сделать, но это означало, что, пока я сворачивал и передавал свою собственную операцию, мне также пришлось упаковать все свои пожитки для отправки в Соединенное Королевство.
Никогда не склонный к пышным прощаниям, я тихо ускользнул из Адена в первую неделю января, проведя очень увлекательный тур. Все это время я считал само собой разумеющимся, что, если бы стало известно о том, чем я занимаюсь, я был бы предоставлен самому себе: я никогда не ожидал, что кто-то из начальства вступится за меня. Как всегда, я выполнял эту работу, потому что она мне нравилась, а не потому, что это могло как-то способствовать моей карьере. Напротив, если бы в Адене что-то пошло не так, это могло бы навсегда положить конец моей армейской карьере. Я никогда не получал никакой платы за свою дополнительную работу: я делал это из-за волнения и интереса, которые она вызывала, а также потому, что знал, что операция отвечает британским интересам: мы поддерживали роялистов в Йемене, не привлекая внимания к Британии. Если бы наемники действовали против интересов Соединенного Королевства, я бы никогда не поддержал их; но поскольку они сражались с самыми отъявленными того времени врагами Королевы, мои симпатии были полностью на их стороне.
Глава 14. Смерть в горах (1964)
В начале января я вылетел в Бруней и провел там десять полезных дней на рекогносцировке. Вернувшись в Англию, я урвал несколько дней отпуска. Я провел за границей два года - а не четыре, как предсказывала тетя Джойс, и был рад узнать, что моя мать счастливо устроилась у Лайтов. (Умерла моя бабушка по отцовской линии: бабушка Лоули, к тому времени слепая и прикованная к постели, все еще жила с Джойс в Олд-Плейс.) Затем я вернулся в 22-й полк SAS в Херефорде в качестве командира эскадрона "А". В то утро, когда мы с триумфом плюхнулись на вершине Джебель-Ахдара в январе 1959 года, я признался Тони Дину-Драммонду, что моей самой заветной мечтой было стать командиром эскадрона, и теперь, в возрасте тридцати лет, я достиг этого. Поскольку Джон Вудхаус - один из моих кумиров, недавно принял командование полком, я был уверен, что в будущем нас ждет множество боев.
Ждать пришлось недолго, так как планы изменились, и перед тем, как эскадрон отправился на Дальний Восток, его перебросили на другую операцию в Аравию. Прибыв в Херефорд, я обнаружил, что эскадрон "А" должен был вылететь в Аден для учений в пустыне, и, поскольку я хорошо знал протекторат, было естественно, что я отправился на разведку. Вернувшись в свои старые места, я обнаружил, что контрабанда оружия и людей в Йемен набирает обороты: Джонни Купер и его люди причиняли республиканцам серьезные неприятности, и уже около 40 000 египетских военнослужащих были призваны в Йемен в попытках подавить сопротивление роялистов. Однако в Адене ситуация ухудшилась: усилилось проникновение с севера, а в самой колонии соперничающие националистические политические группировки вели борьбу за власть со все возрастающим насилием. В глубине страны диссидентствующие племена стали настолько агрессивными, что против них вот-вот должна была начаться крупная операция объединенной группировки, известной как "Радфан Форс" (позже сокращенной до "Рэдфорс"), состоящей из двух батальонов Федеральной регулярной армии, усиленных 45-м коммандо королевской морской пехоты, роты третьего батальона парашютно-десантного полка, подразделения бронеавтомобилей, артиллерийской батареи и отряда королевских саперов.