- Извините, сэр, - сказал я. - Мы не совсем ожидали вас увидеть.
Начальник был великолепен. Будучи горячим сторонником SAS с момента ее основания и, более того, другом Дэвида Стирлинга, одного из основателей, он теперь делал вид, что встреча с полуголым младшим офицером в полном беспорядке была обычным явлением. При первой же возможности я схватил брюки и натянул их, к своему ужасу осознав, что посетители пришли на доклад. Мы быстро усадили их, пока оперативный персонал собирался вокруг, и я начал доклад, все еще застегивая пуговицы на ширинке. Учитывая обстоятельства, все прошло довольно хорошо, и, когда важные персоны отбыли, они казались довольными. Я, совсем не довольный, обнаружил, что офицер в штабе бригады, ответственный за организацию визитов, не включил нас, самых важных людей, в свой список рассылки. Позже, когда Хед стал полковником-комендантом SAS, мы часто шутили по поводу этого инцидента, но в то время мне было очень неловко.
"Кучинг гораздо более цивилизованный город, чем Бруней", - писал я своей матери 10 июня, но моя стандартная жалоба на то, что я не могу бывать в джунглях так часто, как мне хотелось, осталась прежней. Единственным утешением было то, что я много путешествовал на вертолете и видел большую часть страны с воздуха, но это было совсем не то же самое, что находиться на земле.
В разгар трансграничных операций я как никогда остро почувствовал необходимость узнать, как обстоят дела на фронте; и когда Майк Уингейт Грей ненадолго приехал в Кучинг, я смог присоединиться к патрулю, возглавляемому сержантом Морисом Тюдором. К тому времени, в сентябре 1965 года, нам разрешили перейти границу на расстояние 10 000 ярдов, и нашей целью было устроить засаду на реке Айер-Хитам, которую, как мы знали, использовали террористы. Поскольку численность противника, двигавшегося вверх и вниз по реке, была значительной, мы отправились целым отрядом, численностью в шестнадцать человек, со мной и Джорди Лоу, моим верным связистом, который следовал сзади.
Я прекрасно понимал, что для остальной части патруля присутствие посторонних было невыносимо. Все бойцы четвертого отряда хорошо знали друг друга и действовали слаженно, как хорошо смазанный механизм. Появление новых людей было потенциальным раздражителем: остальные не думали о нас, и хотя теоретически проблем возникнуть не должно было, мы не могли быть уверены в том, как будем работать вместе в условиях кризиса. Для Мориса дополнительным раздражением было то, что за его спиной стоял офицер, который не вмешивался, но, вероятно, критически относился к тому, как он руководил. Меня раздражало то, что я не контролировал ситуацию, поскольку был всего лишь гостем или пассажиром, то, что у меня были другие представления о том, как все должно делаться, и что я был вынужден их подавлять.
В этом случае нам удалось преодолеть эти потенциальные трудности. Участок реки, к которому мы стремились, лежал на ровной местности: чтобы добраться до берега, Морису и его людям пришлось пробираться через высохшее мангровое болото, в то время как я и Джорди держались в нескольких ярдах позади, чтобы обеспечить им обратный путь и охранять их рюкзаки. Пока мы ждали, Джорди установил связь со штабом эскадрона и начал набирать закодированные сообщения азбукой Морзе - но ненадолго. Едва патруль достиг своих позиций для засады, как в 13:45 в поле зрения появились два баркаса, каждый с экипажем из восьми солдат. Не двигаясь с места, бойцы SAS позволили судну подойти к выбранной ими зоне поражения, прежде чем открыли огонь. Через две минуты все индонезийцы были мертвы; одна лодка затонула, а другая села на мель.
С нашей позиции прикрытия мы услышали, как раздался залп интенсивного винтовочного и пулеметного огня, который так же внезапно прекратился. Через несколько секунд бойцы патруля примчались обратно с новостями о том, что они заметили еще два баркаса и что почти наверняка будет преследование. Когда мы быстро отходили, залп минометных снарядов подтвердил, что индонезийцы гневно отреагировали на их потерю. (В джунглях не очень-то весело, когда тебя обстреливают из минометов, так как мины взрываются на верхушках деревьев и осколки летят вниз.) Мы ускользнули, направляясь обратно к границе, но обходным путем, и к ночи сбили врага со следа.
Зайдя так далеко, я не хотел преждевременно возвращаться за свой стол в штаб-квартире; и вот, как только все было улажено, мы с Джорди Лоу ускользнули сами и пропали в джунглях еще на несколько дней. С тактической точки зрения наше маленькое патрулирование имело ограниченную ценность, хотя и дало мне возможность из первых рук понять, под каким давлением действовали мои солдаты. У меня также была возможность попрактиковаться в работе связиста, в которой я по-прежнему был неэффективен, но твердо решил стать компетентным, чтобы, как и все остальные в полку, обладать особыми навыками.
Согласованные действия позволили нам нанести индонезийцам серию сокрушительных ударов. Разведданные, предоставленные патрулями SAS и использованные компетентными силами поддержки в составе гуркха и британской пехоты, позволили нам нанести удар по повстанцам в их убежищах сразу за границей и лишить их безопасности баз, на которые они могли бы легко ретироваться. Это сочетание хорошей разведки и быстрой реакции, проводившееся параллельно с кампанией "Сердца и умы", сыграло важную роль в окончательной победе западных сил.
Всякий раз, когда я оказывался на базе, будь то в Брунее или Кучинге, у меня появлялась привычка, которую я старался поддерживать до сих пор - писать Бриджит каждый день. Возможностей было предостаточно, потому что нам приходилось нести караул каждую ночь, и - поскольку мы были SAS - командир эскадрона нес свою вахту наравне со всеми остальными. Написание писем было идеальным способом скоротать время, даже если из соображений безопасности человек был ограничен в том, что он мог сказать.
Кроме того, у меня было достаточно времени для беспокойства - о Бриджит, о нашем будущем, о деньгах. В армии я всегда жил более или менее свободно, но с опозданием осознал, что наличие дома, жены и ожидаемого ребенка серьезно сказалось на моих финансах. Снова и снова в своих письмах я мучился из-за сумм, которые теперь кажутся смехотворно малыми. Когда мой счет за питание вырос до головокружительной отметки в 9 фунтов 12 шиллингов в месяц, я заметил: "Ужасно, как все складывается. Во всем виновата выпивка. Я боюсь". Я проинструктировал Бриджит продать мой "MG", если возможно, по меньшей мере за 700 фунтов стерлингов. У нее самой был алый "Mini" с номером HOT 515, прозванный "Red Hot", и я решил, что пока нам придется обойтись одной машиной. Услышав, что будут сокращены расходы на оборону, я задумался над идеей досрочного выхода на пенсию: "Если бы у нас был шанс, скажем, получать 6000 фунтов стерлингов и 500 фунтов стерлингов в год пожизненно, мне действительно потребовалось бы очень серьезно подумать, останусь ли я служить или нет". В июле 1965 года я писал: "Деньги снова поднимают свою уродливую голову. Несмотря на оплату дорожных расходов в размере 31 фунта стерлингов и солидную доплату за службу за границей в размере 41 фунта без учета налогов, в прошлом месяце я снова перерасходовал 45 фунтов". Когда Бриджит слегка пожаловалась, что я ее обделяю, я отправил ей ежемесячную банковскую выписку, чтобы она могла видеть, куда уходят все деньги.
"Моя ежемесячная зарплата по британским расценкам составляет 125 фунтов, в то время как наши расходы составляют: проценты по ипотеке - 26 фунтов, страховой полис - 21 фунт, пособие вам - 40 фунтов, в результате чего у меня остается 38 фунтов в месяц. Мы должны учесть все - налоги на машину, страховку, тарифы, ремонт, счета за уборку и т.д. Дело в том, что, боюсь, это просто не сработает, а с появлением малыша это будет работать еще меньше. Мы должны помнить, что в тот день, когда я увольняюсь из SAS, я теряю зарплату 30 фунтов стерлингов в день, или 540 фунтов стерлингов в год, из-за потери звания и доплат за прыжки... Ты заметишь, что я получил только 5 фунтов 16 шиллингов наличными. Мы благополучно доживем до конца моего тура, но, возможно, тогда всерьез задумаемся о продаже дома. Бедняжка! В конце концов, тебе следовало выйти замуж за одного из этих богатых лондонских банкиров. Жизнь была бы намного проще."
Наш тур подошел к концу в конце октября 1965 года. Война затянулась еще на год, но в апреле 1966 года индонезийцы начали требовать мира, и в августе было достигнуто соглашение. У нас потеплело на сердце, когда мы услышали, как Денис Хили сказал Палате общин, что будущие летописцы запишут эту кампанию как "одно из самых эффективных применений военной силы в мировой истории".
Когда мы готовились отправиться домой, я почувствовал, что мне выпала необыкновенная честь возглавить командование с таким сильным политическим подтекстом. Большую часть каждого тура я был старшим офицером SAS на театре военных действий, и в этом качестве мне часто приходилось иметь дело с высокопоставленными политиками, среди которых были верховный комиссар лорд Хед, министр обороны от консервативной партии Джеймс Рамсден и его преемник от лейбористской партии Дэнис Хили. Для офицера, которому был всего тридцать один год, это был бесценный опыт.
Лично я был рад и удивлен, получив планку к своему "Военному кресту", но это была лишь одна из многих наград, завоеванных эскадроном "А" за время нашего пребывания на Борнео. Лоуренс Смит также получил заслуженный "Военный крест" за участие в крупном сражении - это всего лишь второе награждение, полученное уоррент-офицером со времен Второй мировой войны, а Рэй Ингленд и капрал Джимми Кэттеролл удостоились упоминаний в донесениях. Я считал, что моя собственная награда отражает заслуги эскадрона в целом, и в любом случае у меня не было причин для самоуспокоения, поскольку ничто не могло уменьшить мою тревогу при мысли о том, что я стану родителем. "Я просто не могу представить себя издающим глупые кудахтающие звуки и вообще хорошим и снисходительным отцом", - написал я Бриджит. Я предупредил ее, что намерен катать детскую коляску только "в отдаленном переулке, при условии, что не будет луны, и желательно после полуночи, когда вокруг будет меньше людей".