ишлось бы управлять делами. Как только стало ясно, что мы пробудем там еще некоторое время, Джонни Уоттс выдвинул план возрождения из пяти пунктов: мы должны были уделять приоритетное внимание гражданской реорганизации, сельскохозяйственному и экономическому развитию, сбору разведданных, психологической войне и военным операциям - именно в таком порядке. Подразделению SAS было дано безобидное название Учебной команды британской армии, или УКБА.
С самого начала ключевым элементом в наших планах были фиркаты, или отряды местных бойцов: буквально "роты", это слово стало означать любые подразделения дхофари. Точно так же, как раньше мы использовали навыки аборигенов Малайи и ибан на Борнео, теперь мы начали набирать и обучать нерегулярных солдат, преданных султану. Наша цель состояла в том, чтобы они защитили поселения на равнине, а также переманили повстанцев-джебели, убедив бывших соратников, что при Кабусе нормальная жизнь была лучше, чем партизанское существование в горах, и показав тем, кто пострадал при Саиде бин Таймуре, что дело, ради которого они сражались, больше не имело никакого значения.
Только обучив местных солдат, мы смогли создать достаточно крупные силы, чтобы победить повстанцев, поскольку британцы не собирались отправлять туда большое количество своих собственных войск: любое крупное развертывание было бы политически неприемлемо. Фиркаты были отличными бойцами, и наша роль заключалась в том, чтобы использовать их природный потенциал, формируя из диких, неорганизованных джебали слаженные формирования и помогая им должным образом планировать операции.
При этом мы столкнулись с дилеммой. С одной стороны, мы хотели, чтобы эти люди, которые хорошо сражались без обуви и со старинными винтовками, оставались такими, какими они были, поскольку они составляли неотъемлемую часть оманского сообщества. В то же время на них оказывалось давление с целью снабдить их обувью и современным оружием, что облегчало их жизнь, разрушало их индивидуальность и способность действовать как партизаны и в целом делало их менее склонными к участию в боевых действиях. Чем больше снаряжения мы им давали, тем более ортодоксальными и менее эффективными они становились. Кроме того, традиционная цивилизация фиркатов привлекала повстанцев в горах, многие из которых втайне мечтали спуститься и присоединиться к ним. Таким образом, мы должны были установить правильный баланс, а это заняло много времени.
Чтобы организовать то, что стало известно как операция "Шторм", я вылетел из Шарджи в Салалу, столицу Дофара, на южном побережье. Там я встретился с некоторыми лидерами фиркатов и в общих чертах рассказал о начале нашей кампании. Убедившись в жизнеспособности операции, я вернулся в Соединенное Королевство, чтобы проинформировать начальника оперативного управления и заместителя начальника Генерального штаба генерал-майора Монки Блэкера о достигнутом нами прогрессе. Одним из пунктов, на котором я настаивал, было то, что у нас должен быть палаточный полевой госпиталь с полной командой хирургов, анестезиологов и медсестер: без надлежащей медицинской поддержки, сказал я, мы не сможем выдержать операцию "Шторм" и заставить солдат рисковать своими жизнями в стране со столь примитивными условиями. Поскольку других медицинских учреждений не существовало, пострадавшим пришлось бы два часа лететь самолетом, прежде чем получить медицинскую помощь, что было совершенно неприемлемой ситуацией. Начальник оперативного управления начал жаловаться, что в армии не хватает полевых хирургических бригад и у них возникнут проблемы с их предоставлением. На что Монки Блэкер воскликнул:
- Мне все равно, насколько это сложно. Мы не будем отправлять солдат на операции без ПХБ. Давайте-ка ей найдм.
Что они, конечно же, и сделали.
По мере развития операции мы перенесли нашу штаб-квартиру из Шарджа в Салалу. Поначалу мы старались держаться как можно незаметнее, и наше самоуничижение оказалось эффективным: мы пробыли в Дофаре более двух лет, прежде чем кто-либо из внешнего мира узнал, что там работает SAS. Отчасти именно беззаконие удерживало нас рядом с базой: в 1970 году большая часть Южного Омана была страной бандитов, и выезжать за пределы Салалы было чрезвычайно опасно. Мы также закрепились в двух других прибрежных городах, Таки и Мирбате, но в каждом из них у нас было всего по горстке человек, и они могли быть легко уничтожены, если бы против них выступили местные жители.
В течение следующих восемнадцати месяцев мы с Джонни Уоттсом по очереди руководили делами в Херефорде и по всему остальному миру, в то время как другой временно улетал с командами в Дофар. Это было утомительное путешествие, по тринадцать-четырнадцать часов в одну сторону на самолете C-130 "Геркулес", с остановкой на Кипре, и один из нас совершал его примерно каждые шесть недель; но, по нашему мнению, было важно поддерживать тесный контакт с командирами на передовой. Только благодаря личным визитам мы могли поддерживать четкое представление о военной ситуации, которая менялась изо дня в день, и получать информацию, необходимую для долгосрочного стратегического планирования.
Нам также необходимо было проанализировать возможности каждого офицера, а также сильные и слабые стороны подразделений на местах, поскольку поведение людей во время боевых действий часто заметно отличается от их поведения в мирное время.
Связь между Оманом и Соединенным Королевством все еще была примитивной, и удовлетворительно обмениваться идеями на расстоянии четырех тысяч миль было невозможно. У нас действительно была прямая радиосвязь, работавшая двадцать четыре часа в сутки, что в то время было редкостью, но все сообщения приходилось кодировать и отправлять азбукой Морзе, так что долгие разговоры были невозможны. Как правило, мы полагались на полный доклад о ситуации (ситреп) каждый вечер и более короткие обновления утром, хотя, если сражение было в разгаре, доклады поступали бы непрерывно. Несмотря на эту связь, командирам эскадронов на передовой часто приходилось принимать важные решения без консультаций, так что многое зависело от директив, которые им давали мы с Джонни.
Молодой султан оказывал нам посильную помощь: человек с поразительной внешностью и царственной осанкой, он умел находить общий язык со своими подданными и, не теряя времени, отказался от архаичных обычаев, которых придерживался его отец. Но поначалу его страна была отчаянно бедной и отсталой. Хотя в Омане была нефть, ни одно месторождение еще не было открыто, и Кабус пережил сложный период, пытаясь заручиться поддержкой крупной страны, не имея ресурсов для быстрого развития. Отсутствие поддержки и руководства привело его вооруженные силы в упадок, и ему требовалось время, чтобы восстановить их. Ему также пришлось с нуля создавать военно-воздушные силы и организовывать транспорт и снабжение.
Основная идея операции "Шторм" заключалась в том, чтобы дать ему время. Нашей целью никогда не было стать героями Омана в одиночку; скорее, мы хотели предоставить Кабусу передышку, чтобы он смог установить контроль над своей страной до того, как она будет захвачена. По этой причине он тепло приветствовал нашу работу, особенно в области сельского хозяйства. Равнина Салала, некогда (а теперь и снова) чрезвычайно плодородная, была разрушена репрессивной политикой его отца: колодцы были засыпаны, а прекрасные старые фаладжи, или водопроводы, разрушены. В свое время мы привлекли команду инженеров для поиска воды, бурения новых скважин и приведения в действие ирригационных систем. Под руководством майора Джеффри Дарранта (впоследствии начальника ветеринарного корпуса армии) мы организовали демонстрационные фермы и завезли херефордских быков для улучшения местного поголовья скота. Однако коровы были такими маленькими, что быки, как правило, давили их во время спаривания, поэтому нам пришлось построить специальные навесные платформы, чтобы компенсировать вес животных. В целом, мы старались научить людей извлекать больше пользы из урожая и животных, которые у них были, в том числе, пытаясь изменить свои привычки. Одним из наших самых простых и успешных нововведений было обучение заготавливать сено для животных в период обильного вегетационного периода. До этого они всегда забивали своих бычков летом, потому что знали, что после окончания муссонных дождей им не хватит травы, чтобы прокормить их; теперь возможность хранить траву сама по себе стала революцией.
Целеустремленность SAS неуклонно росла, поскольку Рэй Найтингейл создал большое разведывательное подразделение, укомплектованное Разведывательным корпусом, чтобы удовлетворить неутолимую жажду информации. В то же время мы сосредоточились на пропагандистской кампании и создали наше подразделение психологических операций под командованием капрала Джона Уорда, который прибыл из 21-го полка SAS, имея за плечами ряд успехов, и теперь занимался вещанием, выпуском листовок, местной газеты и тому подобным.
Мы также все активнее вовлекались в боевые действия, что поначалу нам было категорически запрещено делать из-за опасений, что мы понесем потери, и что, если новости о них просочатся наружу, политическое давление приведет к отмене всей нашей операции. Чтобы добиться прогресса и донести идею до фиркатов, мы начали активное патрулирование по ночам, почти так же, как это было на Джебель-Ахдаре десятью годами ранее. Вскоре мы развеяли один из любимых мифов, который усердно пропагандировался силами обороны того времени, о том, что во время летнего муссона, когда ветры с моря приносят туман и дождь, работать на вершине горы, расположенной на высоте четырех тысяч футов над уровнем моря, невозможно. Утверждалось, что камни становятся такими скользкими, что на них невозможно было устоять; мошкара была настолько опасна, что никто не мог с ней ужиться. С этой чепухой нужно было бороться, и наши солдаты вскоре обратили на это внимание, проведя несколько фиркатов в горы во время муссона без каких-либо проблем. Условия на этих холмах сильно отличались от условий на Джебель-Ахдаре, поскольку здесь из-за муссонных дождей, обрушивавшихся с Индийского океана, рос густой кустарник высотой в шесть-семь футов, особенно в вади, и это давало повстанцам удобное укрытие.