Чем дольше продолжалась осада, тем больше времени у наших солдат было на то, чтобы усовершенствовать свой план штурма. Суть операции заключалась в скорости и внезапности: целью было атаковать каждый этаж здания одновременно и ворваться на все уровни так быстро, чтобы у боевиков не было времени кого-либо казнить. Успех зависел от того, чтобы каждый спецназовец точно знал свою задачу: солдаты должны были уметь распознавать террористов, узнавать каждого заложника (по запомненным фотографиям) и соблюдать заранее установленные границы, чтобы не было риска перестрелять друг друга.
Центральным элементом плана, во всех смыслах этого слова, был световой колодец в середине здания, который заканчивался стеклянным куполом на вершине второго этажа, с открытым пространством над ним. Сначала мы обсуждали возможность спуска людей по веревке прямо в колодец, через купол. Затем появилась идея получше - изготовить пару специальных оглушающих зарядов и опустить их на купол, чтобы во время штурма очень громкий взрыв в центре здания отвлек и сбил с толку находящихся внутри.
В 03:30 третьего дня - в пятницу, 2 мая - вторая команда SAS, получившая обозначение Синяя, проскользнула в передовую зону ожидания и сменила своих коллег, которые находились в непрерывном режиме ожидания почти сутки. Красную команду тайно перевезли на фургонах в казармы Риджентс-парка, где они немного поспали и начали репетировать штурм в макете посольства, выполненном из дерева и мешковины. Хотя в средствах массовой информации активно муссировались слухи о том, что будет задействована SAS, никто еще не заметил никого из наших людей, и репортеры все еще тщетно следили за казармами в Херефорде в поисках признаков массового вывода войск.
Ближе к вечеру третьего дня террористы начали менять свои требования: перестав настаивать на освобождении политических заключенных в Иране, они сосредоточились на том, чтобы обеспечить автобус, который доставил бы их в аэропорт, и самолет, который доставил бы их и их пленников на Ближний Восток. Майк Роуз сразу же рассмотрел альтернативы штурму Цитадели: возможно, удастся одолеть боевиков либо на борту автобуса, либо когда они будут выходить из него, либо когда они будут садиться в самолет.
По мере того как напряжение сказывалось на заложниках, они начали страдать от различных заболеваний, и террористы освобождали больных по одному. С каждым разом поступало все больше информации об условиях внутри посольства. Мы узнали, что боевиков было шестеро и что каждый из них был вооружен по меньшей мере двумя ручными гранатами, а также пистолетами и автоматическим оружием; но мы все еще не могли сказать, были ли у них средства взорвать здание, как они утверждали. Болезнь была одной из областей, которую, по мнению Деллоу, он мог бы использовать в своих интересах: он проконсультировался с врачом, чтобы узнать, можно ли обработать пищу, отправляемую в посольство, каким-нибудь препаратом, который мог бы вызвать у жителей тошноту, но после обсуждения отказался от этой идеи как от неосуществимой.
В COBR продолжались наши марафонские совещания, на которых обсуждались все возможные варианты действий, но при каждой возможности я ускользал на Принсес-Гейт, чтобы ознакомиться с условиями на передовой. Поскольку я носил гражданскую одежду и на том этапе никогда не появлялся на телевидении, я мог приходить и уходить, не привлекая внимания. Как обычно, Майк Роуз был неуемно оптимистичен, и я был рад обнаружить, что у него установились прекрасные рабочие отношения с Джоном Деллоу: они создали координируемую разведывательную группу и каждые шесть часов проводили совместные доклады.
В разгар этой лихорадочной деятельности я сам столкнулся с небольшим кризисом. Поскольку мы тесно сотрудничали с немцами в области борьбы с терроризмом, мы пригласили их эксперта Ульриха Вегенера приехать и посмотреть, как мы справляемся с осадой. Именно он создал немецкое контртеррористическое подразделение GSG-9 и возглавил операцию по освобождению заложников, находившихся на борту самолета "Люфтганзы", угнанного в Могадишо; и теперь он проявлял живой интерес к нашим приготовлениям. Проведя ночь в моей квартире и собираясь возвращаться в Германию, он как бы невзначай сказал:
- О, кстати,: У меня с собой пистолет. Что мне с ним делать в аэропорту?
Я оказался в эпицентре самого острого за многие годы происшествия в Лондоне, укрывая иностранца, вооруженного незадекларированным оружием. Я позвонил своим друзьям в столичную полицию и объяснил, что произошло. Их реакция была как нельзя более кстати: они преодолели бюрократическую волокиту, прислали четырех человек с фургоном, сопроводили Вегенера в аэропорт и проводили его до самолета, и все это без единого слова.
В тот вечер, в воскресенье, Майк Роуз и Гектор Гуллан, майор, командовавший штурмовой группой, пришли ко мне на ужин и в последний раз обсудили свои планы. Пока Бриджит готовила спагетти, они разложили на полу крупномасштабные рисунки посольства, и мы рассматривали каждую деталь. Это было типичное мероприятие для SAS: не официальный брифинг, а возможность для людей, которые очень хорошо знали друг друга, обменяться идеями и еще больше усовершенствовать то, что уже было четко продуманной операцией.
Утром шестого дня, в понедельник, 5 мая, в выходные дни в COBR состоялась еще одна встреча. Люди считали, что переговоры будут продолжаться еще какое-то время: последней идеей было привлечь посла Ирака для посредничества с террористами. Уилли Уайтлоу должен был отправиться в Дорнивуд, официальную резиденцию министра внутренних дел близ Слау, чтобы присутствовать на обеде, который был запланирован уже некоторое время назад. Теперь он предложил отменить встречу, но после некоторого обсуждения и из-за того, что положение в посольстве казалось стабильным, его убедили пойти, как и планировалось.
Когда поздно утром совещание COBR закончилось, я отправился в центр управления на Принсес-Гейт. Там стало ясно, что события вот-вот ускорятся. Все утро террористы назначали новые сроки для действий, и в 12:30 констебль Лок сообщил по телефону переговорщикам, что они стали крайне раздражительными. Салим, лидер террористов, вышел на связь и сказал, что они предложили убить одного из заложников. Вскоре после этого Лок сообщил, что они кого-то связывают внизу. В 12:40 Салим объявил новый крайний срок - два часа, пригрозив, что после этого каждые полчаса будет убиваться по одному заложнику.
В 12:50 Аббас Лавасани, руководитель пресс-службы посольства, вышел на связь, умоляя принять меры. Если заложников собирались убить, он вызвался умереть первым, и теперь его мученическая смерть казалась неизбежной. В 12:55, когда я сидел и разговаривал с Деллоу и Роуз, внезапно прогремели два выстрела.
Салим застрелил кого-то или это был блеф? Через Лока полиция попыталась выяснить, что произошло, но констебль не знал. Судя по звукам выстрелов, Майк Роуз решил, что кто-то был убит. То же самое сделал и Феллоу. Что бы ни случилось, террористы явно были близки к тому, чтобы сломаться, и я поспешил обратно в COBR.
Уайтлоу сделал то же самое. В Дорнивуде он и его компания собирались пообедать, когда пришло известие о стрельбе. Он не увидел иного выхода, кроме как покинуть своих гостей и отправиться обратно в Лондон на своем 42-литровом "Ягуаре". По прибытии он признался, что никогда еще его путешествие не было таким волнующим. В сопровождении полицейских, расчищавших дорогу перед ним, его водитель Джек Лиддиард преодолел двадцать миль от Слау до Уайтхолла за девятнадцать минут; когда они мчались по эстакаде Хаммерсмит, Уайтлоу взглянул на спидометр и увидел, что скорость составляет 120 миль в час.
Наши обсуждения приобрели новую остроту. Если один из заложников был казнен, это убийство резко продвинуло события вперед, и вероятной выглядела военная операция. В течение следующих двух часов вместе с Уайтлоу и Бурманом я подробно рассматривал возможные варианты и связанные с ними риски. Я объяснил, что по мере совершенствования нашего плана риски неуклонно снижались, но, тем не менее, все еще оставались высокими. Я сказал, что даже если все пойдет хорошо, мы должны ожидать, что сорок процентов людей, находящихся в здании, станут жертвами. Все, что меньше этого, было бы очень хорошим результатом. В конце я повторил, что решение о начале штурма было бы политическим, даже если бы оно привело к применению военной силы.
Затем Уайтлоу повернулся ко мне и сказал:
- Питер, я хочу, чтобы ты понял две вещи. Во-первых, если и когда операция будет начата, я никоим образом не буду вмешиваться; во-вторых, если что-то пойдет не так, я возьму ответственность на себя.
Тот факт, что министр внутренних дел высказался подобным образом, перед всеми остальными, произвел на меня большое впечатление: это был тот редкий человек, политик, который не пытался защитить свою карьеру, но был готов взять на себя ответственность.
Затем он попросил меня привести наши отряды в готовность и начать наступление без промедления. Я проинструктировал Майка Роуза, который сказал Деллоу, что ему потребуется два часа, чтобы подготовиться к целенаправленному штурму. В 15:50 Деллоу попросил его начать подготовку. В 16:30 я снова посетил это место, чтобы убедиться в точности своих оценок. Как всегда, я почувствовал необходимость увидеть, как обстоят дела на месте, чтобы я мог достоверно описать эту сцену людям, которые не были свидетелями этого из первых рук. В зоне ожидания я поговорил с членами штурмовой группы и убедился, что непосредственно перед операцией в SAS царит типичная атмосфера: не было ощущения чрезмерного волнения или напряженности; скорее, царила атмосфера профессионализма и спокойной уверенности. Эти люди были великолепно обучены, и они так часто практиковались в выполнении задач, которые им предстояло выполнить, что это стало почти повседневным делом. Это не значит, что им не хватало смелости или воображения: напротив, они прекрасно понимали, что террористы хорошо вооружены и что здание может быть начинено взрывчаткой и взорваться, когда они ворвутся внутрь. Они просто приняли риск и продолжали действовать.