Среди моих коллег-пациентов были жизнерадостный водитель бульдозера, который попал в аварию в глуши, капрал Королевских военно-воздушных сил Новой Зеландии, работавший в сфере общественного питания, но разбившийся насмерть, и шестнадцатилетний мальчик, у которого был раздроблен спинной мозг, когда он оказался зажатым между стеной гаража и машина, с которой он возился. После восьми или девяти операций он все еще был далек от выздоровления, но все хорошенькие медсестры толпились у его постели, чтобы поговорить с ним.
Благодаря мастерству Уина Бисли я смог провести доклад для министров Новой Зеландии, так что моя миссия в конце концов была более или менее выполнена, и через три недели я отправился домой. Обратный путь был испытанием, и хуже всего было ехать в служебной машине из аэропорта домой. Там я был совсем не рад узнать, что Бриджит, вопреки моим недвусмысленным указаниям, приобрела восьминедельного щенка по кличке Кести, которого навязали ей наши соседи Мартин и Элизабет. Собака была последним, чего я хотел - или думал, что хочу, но со временем она покорила меня и я безмерно к ней привязался.
Мое выздоровление ускорилось после прохождения курса терапии в Хедли Корт, специализированном реабилитационном учреждении. Приехав сюда, я почувствовал некоторую жалость к себе, но вскоре пришел в себя, когда увидел, насколько хуже, чем у меня, обстоят дела у большинства других пациентов. Три недели лечебных упражнений, разработанных специально для моего состояния, привели к значительному улучшению, и я смог вернуться к работе, хотя прошло восемнадцать месяцев, прежде чем я снова полностью восстановил физическую форму.
В декабре 1981 года в возрасте семидесяти пяти лет умерла моя бедная тетя Джойс. Когда умерла моя бабушка и Олд-Плейс был продан, она переехала в Богнор и жила в двух квартирах, переделанных в одну, обе до отказа забитые мебелью, фарфором, книгами, картинами и памятными вещами прошлых веков. Комнаты были так забиты, что в них с трудом можно было протиснуться, и там она жила, окруженная своими пожитками и все больше страдающая от артрита, но за ней чудесно ухаживала пожилая, но преданная миссис Путтенхэм, которая приехала с ней из Олд-Плейса.
Со смертью сначала ее матери, а затем и сестры основные угрозы Джойс были устранены, и к концу своей жизни она заметно смягчилась. Мы делали все, что могли, чтобы составить ей компанию: ездили отдыхать на пляж и водили к ней детей, что ей очень нравилось, и наносили короткие визиты, когда это было возможно. В течение многих лет она сводила меня с ума, но теперь простил ее и даже пожалел. Я понял, что она стала трагической жертвой Первой мировой войны: она видела, как уничтожалась молодежь страны, потеряла двух возможных мужей и осталась ожесточенной и разочарованной своей судьбой. Я рад сообщить, что в конце концов она была вполне довольна, и даже если в ней сохранялись злые наклонности, она была добра к нам и нашим детям.
Последние несколько месяцев она провела в доме престарелых и была похоронена в Пэгеме, в церкви, где она сама молилась. Я обнаружил, что на каком-то этапе она действительно вычеркнула меня из своего завещания, но позже восстановила в правах, и теперь она оставила свои деньги мне, Майклу и Дэвиду поровну. В то время, когда нам всем приходилось платить за обучение, наследство очень помогло, и на часть вырученных денег мы увеличили пенсию, которую она назначила миссис Путтенхэм. Мы также продали большую часть мебели Джойс. Когда старший директор аукционного дома "Филлипс" спустился вниз, чтобы посмотреть на нее, он был поражен: никогда в жизни он не видел, чтобы такое скопление вещей помещалось на таком маленьком пространстве.
Захват Аргентиной Фолклендских островов в апреле 1982 года обрушился на нас внезапно. Я думаю, что все в Британии были застигнуты врасплох, и не в последнюю очередь Министерство иностранных дел. Тем не менее, как только мы услышали, что Южная Георгия оккупирована, мы, SAS, предприняли срочные шаги, чтобы быть уверенными в том, что в любом конфликте который может развиться, у нас есть роль.
Когда появилась эта новость, я работал в нашей лондонской штаб-квартире. Я сразу же отправил своего нового начальника штаба, Невилла Ховарда, в министерство обороны, чтобы выяснить, что происходит. Он исчез на несколько часов, словно хорек, нырнувший в кроличью нору. Тем временем в Херефорде Майк Роуз подпрыгивал от нетерпения немедленно отправиться в Южную Атлантику, но прежде чем я успел дать ему какие-либо конкретные указания, по телефону раздался странный звонок.
- SAS, Швейцария, - сказал мужчина с сильным немецким акцентом.
- Правда? - сказал я. - Это интересно. У нас нет бойцов SAS в Швейцарии.
- Нет, нет. Это Швейцарская ассоциация лыжного спорта, Ski Association of Switzerland. С некоторых пор мы работаем над программой продвижения с авиакомпанией "Скандинавский авиационный сервис". Тоже SAS, понимаете? Мы считаем, что вам стоит приехать сюда и принять участие в лыжной гонке, которую мы будем спонсировать. Пожалуйста, найдите время, чтобы разобраться в этом и предложить какие-нибудь идеи.
Я довольно быстро отделался от этого человека, но до сих пор не уверен, по какому поводу был тот звонок. Возможно, кто-то пытался отвлечь нас или подшутить над нами - и если это было так, то они справились с задачей вполне реалистично. Однако это был неподходящий момент для шуток.
Из-за того, что Феррет Ховард беспокоил министерство, а Майк Роуз упорно трудился в Херефорде, наши надежды на участие резко возросли. Все остальные планы были отброшены, поскольку мы сосредоточились на том, как добраться до Фолклендских островов раньше других британских войск. Эмиссары поспешили в посольства таких стран, как Новая Зеландия, которые могли бы стать для нас отправной точкой.
Мы также активизировали наши контакты с американскими силами специального назначения. Они уже были тесными, результат многолетнего сотрудничества и многочисленных обменов, и теперь они окупились сторицей. Почувствовав запах сражения, наши американские коллеги рвались присоединиться к ним, но им помешали политические соображения, и они предоставили нам кое-что из своего лучшего оборудования, включая переносной ракетный комплекс класса "земля-воздух" "Стингер", который только начинал использоваться. Так получилось, что у нас уже был опытный унтер-офицер в Соединенных Штатах, капрал Пэдди О'Коннор; его быстро перевели в отряд "Дельта", где он прошел ускоренный курс обучения стрельбе из "Стингера" и через несколько дней уже возвращался в Великобританию с партией ракет и пусковых установок. Подобная щедрость побудила американцев прислать нам несколько своих новейших радиостанций: у нас в стране уже было две, и эта система доказала свою эффективность в войне, поскольку позволяла людям, находящимся на борту корабля или на берегу в Южной Атлантике, разговаривать с Херефордом или Лондоном совершенно четкой речью и в условиях полной безопасности41.
По мере того как британская военная машина приводила себя в порядок, чувство огромной срочности воодушевляло людей на всех уровнях, как внутри вооруженных сил, так и за их пределами: руководители верфей, центров подготовки и складов были охвачены всеобщим волнением. Поскольку не существовало плана действий на случай непредвиденных обстоятельств, все приходилось делать на скорую руку. Внезапно мы все стали работать сверхурочно, ложились спать в 02:00, если нам везло, и снова вставали в 06:00. Понимая, что любая попытка вернуть Фолкленды будет в первую очередь военно-морской операцией, я лично отправился в штаб флота в Нортвуде, чтобы встретиться с адмиралом сэром Джоном Филдхаусом, главнокомандующим флотом, удивительно прямолинейным йоркширцем, чей острый, как бритва, ум в какой-то степени скрывался за его добродушной внешностью, и который обладал бесценным даром сохранять спокойствие даже под сильным давлением42. Он принял меня очень вежливо и, казалось, с энтузиазмом отнесся к предложенным мной возможностям действий SAS - главным образом, мы должны были высылать разведывательные патрули впереди любых сил вторжения, чтобы они могли дать нашим людям точное представление о том, как аргентинцы разместили свои оккупационные силы.
Нашей самой насущной потребностью были разведданные об условиях на Фолклендах. В частности, нам нужно было знать о структуре ландшафта в это время года, и когда я услышал, что сэр Космо Хаскард, бывший губернатор островов, находится в Лондоне, я поспешил навестить его. Он дал нам самую ценную информацию, которую мы собрали; он также сказал нам, что его сын учится в Сандхерсте, чтобы присоединиться к гуркха, поэтому мы немедленно забрали его оттуда и отвезли в Херефорд. Росший в течение шести лет на Фолклендах, он тоже был в состоянии оказать нам жизненно важную помощь.
В общем хаосе мобилизации Майк Роуз сумел опередить события, почти так же, как в начале осады иранского посольства. Без какого-либо официального разрешения он доставил эскадрон "D" в Брайз-Нортон и посадил их на борт самолета; прежде чем кто-либо из начальства понял, где они находятся, они прибыли на остров Вознесения, расположенный в четырех тысячах миль в Южной Атлантике и на полпути к своей цели. Вскоре я тоже был на пути туда, обеспечив себе место в самолете, на борту которого находились Филдхаус и другие старшие офицеры.
Вознесение представляло собой удивительное зрелище. Остров сам по себе достаточно странный - сплошные ржаво-красные конусы пепла, поднимающиеся из пустынь извергшейся лавы, но к тому времени на нем кипела такая активность, какой он никогда раньше не видел. Небольшая армада военных кораблей и транспортов стояла у западного побережья, а над ними кружили вертолеты, доставляя людей и припасы на палубу и переправляя других на сушу и обратно. На берегу повсюду скапливалось снаряжение, и велись интенсивные тренировки по физической подготовке. Я встретился с Майком Роузом и эскадроном "D", и мы с Майком вместе лоббировали свои интересы перед бригадным генералом Джулианом Томпсоном, командиром 3-й бригады коммандос: он был моим старым другом, и его не нужно было убеждать в том, что силы специального назначения потенциально представляют большую ценность, но я хотел, чтобы он полностью осознавал, что мы рядом и надеемся быть задействованными.