По возвращении в Соединенное Королевство моя роль заключалась в поддержании связей и консультировании на самом высоком уровне, поскольку некоторые из предлагаемых нами операций были очень секретными и требовали не только одобрения военных, но и политической поддержки сверху. Например, наш план по отправке разведывательных групп был сопряжен с большим риском: если что-то пойдет не так и люди попадут в плен, вся британская игра будет раскрыта, поскольку станет ясно, что готовится вторжение. Таким образом, мне пришлось убедить как Джона Нотта, министра обороны, так и адмирала флота сэра Теренса Левина, начальника Штаба Обороны, а через них и кабинет министров и премьер-министра, что риск был приемлемым и что SAS может внести значительный вклад в план по возвращению островов. Чтобы поддерживать как можно более тесную связь, мы создали группу SAS в штаб-квартире флота в Нортвуде, и там наши сотрудники принимали участие в централизованном планировании операций. У нас также была своя группа в центральном аппарате министерства обороны - и, конечно, только из-за того, что в Южной Атлантике назревала война, другие наши обязанности внезапно не прекратились. Например, группа по борьбе с терроризмом, как обычно, оставалась в режиме ожидания, а полк продолжал операции на многих более отдаленных театрах военных действий.
Работая в эпицентре событий или рядом с ним, я быстро оценил колоссальный вклад премьер-министра в кампанию. Как только Маргарет Тэтчер приняла решение вернуть острова, она не позволила ничему встать у нее на пути: как только она направила свои войска, она позаботилась о том, чтобы у них было все самое лучшее из того, что могла предоставить страна. Не менее важно и то, что она сама стояла в стороне и позволяла командующим своих родов войск принимать необходимые военные решения, делегируя полномочия таким образом, чтобы ее командующие пользовались высочайшим доверием.
Здесь не место рассказывать всю историю войны. Достаточно вспомнить несколько моментов, представляющих особый интерес. В начале кампании мы чудом избежали катастрофы на Южной Георгии, где начали операцию "Паракват" - попытку вернуть остров, но безнадежно недооценили суровость погоды на леднике Фортуна. Только вдохновенный полет лейтенант-коммандера Иэна Стэнли (который получил орден "За выдающиеся заслуги") на вертолете "Уэссекс" спас разведывательную группу после того, как два других вертолета потерпели крушение. Три дня спустя объединенные силы Королевской морской пехоты, SAS и SBS с боем ворвались на бывшую китобойную базу Грютвикен и отбили Южную Георгию, одержав первую победу в войне - крупный пропагандистский ход.
Разведывательные патрули эскадрильи "G" также превосходно справились с этой, по любым меркам, опасной операцией. С начала мая, за три недели до начала основного наступления, вертолеты доставляли их вслепую в отдаленные места на Фолклендских холмах, и там они залегали в крайне неприятных условиях, наблюдая за дорогами, складами, дислокацией войск и передвижениями самолетов и определяя, какие места будут наиболее подходящими для высадки. Показателем их мастерства и дисциплины было то, что ни один из патрулей не был обнаружен или захвачен в плен. После войны были высказаны критические замечания по поводу того, что разведданные, которые они добывали, никогда не передавались достаточно далеко вниз по цепочке, чтобы их можно было использовать; я думаю, это было правдой, но вина лежала на системе, а не на людях на местах.
В ночь на 14 мая сорок пять человек из эскадрона "D" совершили безупречно выполненную атаку на взлетно-посадочную полосу на острове Пеббл, у северного побережья Западных Фолклендских островов. Переброшенные на вертолете, они уничтожили шесть самолетов "Пукара", четыре самолета "Турбо-Ментор" и один транспортный "Скайвэн". Что еще более важно, они не позволили аргентинцам использовать в дальнейшем аэродром. Обороняющиеся, застигнутые врасплох, смогли нанести только одно незначительное ранение.
Безусловно, самая серьезная неудача произошла 19 мая, когда эскадрон перебрасывался вертолетом с авианосца "Гермес" на десантный корабль "Интрепид" - расстояние составляло всего около полумили. Во время последнего рейса этого дня "Си Кинг", на борту которого находились три члена экипажа и двадцать семь пассажиров, упал в море и почти сразу затонул, унеся 22 жизни. Не все, но большинство из них были бойцами SAS, и эта трагедия стала одной из самых серьезных, когда-либо случавшихся в полку.
Новость об этом дошла до меня, как кошмар, в 02:00 в моей лондонской квартире. С каждым часом это становилось все более ощутимым ударом: я не сразу узнал имена погибших, но то, что я знал многих из них, было несомненным фактом, и для небольшого полка это была огромная потеря. На следующий день жена Майка Роуза Анджела вместе с одним из его коллег-офицеров с необычайной скоростью и мастерством работали над тем, чтобы связаться с близкими друзьями семей, понесших тяжелую утрату, и проинформировали их, чтобы все ближайшие родственники были проинформированы в одно и то же время в течение дня. Хотя мы привыкли сообщать плохие новости, мы не были приспособлены к тому, чтобы справляться с потерями такого масштаба, и катастрофа оказала серьезное давление на систему управления полком. Бриджит, которая переживала эту трагедию так же глубоко, как и я, подумала, что сразу же вмешиваться в нее было бы ошибкой, но позже решила навестить все семьи в районе.
Другая трагедия, хотя и меньшего масштаба, снова глубоко опечалила меня. Аргентинцы наконец заметили патруль SAS в Порт-Ховарде 10 июня, на Западном Фолкленде, с видом на Фолклендский пролив. Командир, капитан Джон Гамильтон, возглавлявший рейд на остров Пеббл, пытался прорваться, прикрывая огнем своего товарища. Сам он был убит, а его товарищ взят в плен. Гамильтон был посмертно награжден Военным крестом, но мы были очень опечалены потерей выдающегося человека на одиннадцатом часу войны.
На этот раз наша собственная структура командования была не совсем удовлетворительной. Я по-прежнему отвечал за стратегическое планирование и принятие решений в Соединенном Королевстве, а Майк Роуз, который разместил свой штаб на борту десантного корабля "Фирлесс", контролировал тактические операции на другом конце провода. Когда мы оба были на Вознесении, он, будучи человеком решительным и волевым, настоял на том, чтобы отправиться на юг с эскадроном "D" и взять с собой небольшой полковой штаб. Я считал, что, поскольку большая часть полка все еще находится в Великобритании и имелось множество способных младших командиров на передовой, ему следовало остаться и руководить делами в Херефорде. Вопреки здравому смыслу, я поддался его энтузиазму и позволил ему уйти. Поразмыслив, я пришел к выводу, что поступил неправильно, но по сей день мы с ним не можем прийти к согласию по этому вопросу.
В конечном счете, развертывание прошло очень хорошо; наши средства связи позволили Майку общаться с Херефордом и Лондоном с максимальной четкостью - и было невероятно иметь возможность подробно обсуждать вопросы с человеком, находящимся за 8000 миль от нас. Но дома такая организация привела к проблемам. В отсутствие Майка командование взял на себя заместитель командира 22-го полка SAS Иэн Крук, и хотя сам по себе он был достоин восхищения, у него не было такого авторитета, как у командира. Всякий раз, когда он сталкивался с трудным решением, ему приходилось обращаться к Майку, что неизбежно приводило к потере времени; кроме того, я обнаружил, что мне самому пришлось провести больше, чем следовало бы, времени в Херефорде.
Ситуация обострилась, когда в середине войны мы решили перебросить еще один эскадрон. Я был встревожен, обнаружив, что отношение к этому в подразделении было прохладным. Я также был озадачен, потому что никогда не сталкивался с таким отсутствием энтузиазма: на протяжении всей моей карьеры бойцы SAS неизменно реагировали, как гончие на лису, как только чуяли конфликт. Проблема, как я выяснил, заключалась в командире эскадрона, который сам не верил в предлагаемую операцию. На мой взгляд, можно было сделать только одно - немедленно убрать его. Очевидно, что это было дело полка, и решение должен был принимать командир, но, поскольку его не было на месте, мне пришлось действовать самому. Так что в полночь я уволил этого человека с его поста и назначил на его место Яна Крука, первоклассного практического руководителя. К утру настроение в эскадроне полностью изменилось, и они были готовы к бою. Этот эпизод продемонстрировал, какое влияние может оказать один человек, к добру это или к худу, на группу военнослужащих. Поскольку Крук также находился за границей, я назначил Невилла Ховарда временным командиром в Херефорде.
Отстранение офицера от командования в разгар войны - это не то действие, к которому кто-либо отнесется легкомысленно. Я не беспокоился о том, как это отразится на человеке: как бы тяжело это ни было для него, я должен был делать то, что, по моему мнению, было правильно для всех людей, чьи жизни были поставлены на карту. Более тревожным вопросом было то, как при новом руководителе поведет себя эскадрон. В конечном счете, к тому времени, когда второй эскадрон прибыл на театр военных действий, война была почти закончена, так что смена командира мало что изменила. Майк Роуз впоследствии утверждал, что если бы он сам был в Херефорде, то смог бы контролировать сбившегося с пути офицера и привести его в чувство.
- Возможно, - сказал я ему. - Но в этом-то все и дело. Вас не было рядом, когда вы были нужны.
Учитывая, что два эскадрона, основная часть полка, находились в Южной Атлантике, было гораздо больше оснований для размещения штаба полка в зоне боевых действий; так что в конце концов спор между Майком и мной свелся к вопросу выбора времени.
В конце войны он, безусловно, оказался на нужном месте. С помощью испаноязычного коллеги он потратил много времени и энергии на то, чтобы убедить аргентинцев сдаться, и присутствовал при подписании соглашения о прекращении огня в Доме правительства в Порт-Стэнли вечером 14 июня.