Вскоре я обнаружил, что, хотя на официальных мероприятиях Рекс вел себя с достоинством, которого можно было ожидать от руководителя его уровня, в свободное от службы время у себя дома он вел себя совсем по-другому. Дом правительства. Там они с Мэвис весело развлекали людей всех рангов, собравшихся вперемешку, и Рекс с удовольствием демонстрировал свой сервант и настольные коврики, все еще изрешеченные пулями с тех времен, когда дом был захвачен аргентинцами.
Кроме того, в моей собственной официальной резиденции Британия-Хаус, большой одноэтажной деревянной вилле, построенной аргентинцами незадолго до войны, было множество пулевых отверстий. Предполагаемым назначением здания в стиле ранчо было размещение местного руководителя LADE, авиакомпании, обслуживающей материк; но поскольку услуги были минимальными, жилище было гораздо более изысканным, чем могло понадобиться любому менеджеру, и явно предназначалось для губернатора или какого-либо другого высокопоставленного чиновника, когда аргентинцы окончательно захватили Фолкленды. После победы британцев здание превратилось в офицерское собрание, а затем было передано в распоряжение командующего британскими войсками. Я был удивлен, обнаружив, что в нем была очень изысканная ванная комната с ванной в форме сердца и джакузи; но это был уютный дом, даже если он скрипел на ветру - и хорошо оборудованный, с хорошей мебелью, присланной из Соединенного Королевства. Его главным недостатком было то, что жестяная крыша была так сильно продырявлена выстрелами и осколками, что, несмотря на попытки залатать ее, дождь лил вовсю, и во время моего первого званого обеда капли падали на шикарный стол из красного дерева в таком количестве, что нам пришлось вставать и переставлять его в более сухую часть помещения.
Состояние островов в целом было плачевным. Система водоснабжения вышла из строя; дизельные генераторы, вырабатывающие электроэнергию, были изношены и не выдерживали нагрузки, а повсюду были разбросаны старые машины, сборные домики, снаряжение и боеприпасы. Кроме того, острова находились в состоянии постоянной боевой готовности, поскольку аргентинцы постоянно обследовали границы ОЗФО, или оборонительной зоны Фолклендских островов, и вероятность внезапного нападения казалась высокой. Мы не ожидали какого-либо крупномасштабного наступления, направленного на завоевание островов: скорее, мы ожидали ночной высадки и, возможно, попытки вывести из строя один из радаров на вершине холма, жизненно важных для нашей обороны. Чтобы повысить эффективность сбора разведданных, я вернулся к тактике, которую SAS отточила в джунглях Малайи, и заручился поддержкой местного населения, которое лучше всех знало это место: всех попросили наблюдать за побережьем и немедленно сообщать, если они увидят что-то или кого-то необычного.
Одним из признаков общей напряженности был тот факт, что истребители-бомбардировщики "Фантом" или "Харриер" большую часть дня находились в воздухе, и во время моего первого заседания в Законодательном совете (известном как ЗакСо), членом которого я был по должности, произошел показательный инцидент. После того, как меня сердечно поприветствовали, я произнес короткую речь, в которую входила фраза: "Пока мы, вооруженные силы, здесь, ваш покой в безопасности". Едва я успел произнести эти слова, как самолет пролетел так близко от крыши, что все здание задрожало, и на несколько мгновений работа была приостановлена. оглушительный рев заставил ее остановиться. Я почти ожидал, что кто-нибудь начнет жаловаться, что Королевские ВВС летят опасно низко и что я не контролирую свои войска, но это было далеко не так: едва стих шум, как появился Билл Лакстон, фермер, потомок одного из первых поселенцев из Королевской морской пехоты, и островитянин в четвертом поколении, с веселым объявлением: "Звук свободы!". Для него и всех островитян этот рев означал безопасность.
Мои первые недели пролетели в вихре докладов и посещений отдаленных позиций, до большинства из которых можно было быстро добраться только на вертолете. Я был впечатлен моральным состоянием войск и, в частности, качеством работы капралов королевских войск связи, командовавших ретрансляционными станциями, в которых команды из четырех-шести человек жили на горных вершинах в самых сложных условиях, часто наполовину занесенные снегом и в тумане, в течение нескольких дней подряд.
Тем не менее, я был раздосадован, обнаружив, что военные, отнюдь не предпринимая никаких попыток подружиться с гражданским сообществом, были заняты тем, что отгородились от него колючей проволокой. Это, как я убедился во многих разных странах, совершенно плохая практика, поскольку она оказывает угнетающее психическое воздействие: любой, кто живет за колючей проволокой, перестает чувствовать себя в безопасности, когда оказывается за пределами своего защитного кордона, и вскоре ему приходится приложить серьезные умственные усилия, прежде чем он вообще сможет покинуть базу. Когда я обнаружил, что люди устанавливают проволоку вокруг моей штаб-квартиры, я немедленно остановил их и приказал убрать заграждения.
Ни в одном дне не хватало времени для выполнения всех неотложных задач, стоявших передо мной. Моей главной потребностью, как я понимал, было зарекомендовать себя как настоящего командира всеми тремя видами вооруженных сил. Конечно, я лучше всего знал свою службу, но мне казалось важным, чтобы я не проявлял никакого фаворитизма, а проявлял по крайней мере такую же заботу о делах Королевского военно-морского флота и Королевских военно-воздушных сил, как и о делах армии, и использовал все три вида вооруженных сил наилучшим образом с учетом их индивидуальных особенностей. способностями, но в то же время как объединенные силы. Инстинкт подсказывал мне, что даже на этом уровне командования важно часто появляться лично: иначе я стану не более чем подписью под рутинными приказами. На практике это означало посетить как можно больше военно-воздушных баз, радиолокационных станций, кораблей и военных объектов и познакомиться с максимальным количеством людей в кратчайшие сроки - срочность усугублялась тем фактом, что обычный тур на Фолклендах длился всего четыре месяца, так что с учетом за исключением нескольких старших офицеров, весь военный состав менялся три раза в год.
Посещение военных кораблей было одним из моих первых приоритетов. До сих пор в моей карьере у меня было мало опыта работы в Королевском военно-морском флоте, но теперь я обнаружил, что офицеры и матросы чрезвычайно гордятся своими кораблями и оказали мне радушный прием на борту. Вылетев на вертолете, я опускался на палубу на лебедке - веселое занятие при сильном ветре и волнении на море. Особенно мне запомнился первоклассный обед на фрегате Ее Величества "Андромеда", одном из трех моих главных военных кораблей, капитан которого, коммандер Майкл Мур, дал мне возможность побеседовать с ним на нижней палубе и в кают-компании младших офицеров.
- Было очень весело, - отметил я впоследствии, - хотя лед тронулся не сразу. Дисциплина на кораблях Ве Величества очень жесткая, здесь нет места для расслабления, так как офицеры и команда все время находятся на виду друг у друга.
На суше военнослужащие гарнизона жили в очень плохих условиях, в основном в сборных домиках. Вдоль берега стояли скандинавские плавучие дома, известные как "плавказармы", которые мало чем отличались от других сборных домиков, собранных в плавучие блоки. Здесь было шумно и вредно для здоровья - полы гремели, как банки из-под сардин, когда люди передвигались, а вирусы простуды и гриппа всасывались в системы кондиционирования воздуха, так что они быстро распространялись среди всех обитателей. Помещения для умывания в сборных домиках были отделены от жилых, и людям приходилось пересекать неосвещенную, разбитую землю, чтобы добраться до них; при сильном ветре двери вырывало из рук. К счастью, очевидная угроза со стороны Аргентины поддерживала боевой дух на высоком уровне, но тот факт, что жизнь военнослужащих состояла исключительно из работы, а не из развлечений, давал мне повод для беспокойства, и я приступил к созданию трех центров отдыха и оздоровления, которые на самом деле были своего рода тренировочными лагерями. Это, по крайней мере, давало возможность военнослужащим мужчинам и женщинам отдохнуть от их тяжелой работы.
Когда я приехал, у людей почти не было возможностей для отдыха, а в такой тяжелой жизни, как у них, решающее значение имели два фактора. Это были еда и почта. Со временем нам удалось раздобыть дополнительные пайки - по одному с четвертью на человека в день, и они, безусловно, были необходимы людям, работавшим зимой на открытом воздухе. Однако доставка почты оставалась непредсказуемой, поскольку она доставлялась с аэродрома Вознесения по воздушному мосту, и слишком часто плохая погода или технические неисправности прерывали ее доставку. Я разработал систему, при которой, когда бы это ни происходило, новости о задержке немедленно передавались по местному радио, чтобы все знали, что происходит. В этой, как и в любой другой деятельности, недостаток информации порождает слухи, а в таком напряженном мире, как этот, слухи опасный враг. Малейшая сплетня разожжет пожар: в гарнизоне вспыхнет идея, и моральный дух совершенно напрасно упадет только потому, что в систему просочилась какая-то выдумка.
Единственным средством предотвращения подобных колебаний было хорошо информировать всех, чтобы они могли распознавать слухи и опровергать их, и в этой роли по предоставлению достоверной информации Служба радиовещания Фолклендских островов (FIBS) совместно с корпорацией звукозаписи и видеовидения Фолклендских островов сыграли жизненно важную роль часть. Лондонские власти были настолько прижимисты, что мне пришлось долго и упорно бороться даже за то, чтобы сохранить бесплатные "синенькие", письма авиапочтой, от которых зависят все военнослужащие. Снова и снова Министерство обороны угрожало начать взимать за них плату, и снова и снова я настаивал на том, чтобы система оставалась прежней.